Райдо Витич - Обитель Варн

— Нет.

— Хорошо. Тогда назовите причину вашего негативного отношения ко мне, выстроив

логическую цепочку.

— Устала, сбилась с темпа, ваши вопросы мешают восстановить дыхание. Отсюда

негатив к вам, как к причине сбоя дыхания и увеличения нагрузки.

— А теперь взгляните на ситуацию со стороны. Вы настолько слабы, что вас можно

вопросами сбить с пути?

— Нет. Я просто не знаю, как восстановить дыхание. И это меня нервирует!

— Урок, курсант: тело отдельно, разум отдельно. Три составных человека?

— Чувства, разум, воля.

— Расчлените первое и второе и приведите в норму с помощью третьего. Минута.

Сержант нажал кнопку радиофона, прикрепленного к его поясу, и зал наполнила

лихая музыка в диком темпе, сквозь которую можно было различить мерный стук

таймера. Алиса сосредоточилась на том звуке, выправляя дыхание, и вскоре почти

не слышала буйных тамтамов основного фона. Дыхание выправилось, ботинки стали

стучать в такт щелчкам метронома.

— Минута, десять, — констатировал Тропич. — Сколько мне лет?

С трудом сквозь гул музыки расслышала Алиса:

— Сорок три, — бросила, поморщившись в предчувствии, что скоро опять собьется

с ритма. Вопросам сержанта несть числа…

— Размер обуви курсанта Карл?

— Сороковой.

— Цвет глаз курсанта Ария?

Еще б знать кто он такой…

— Не помню.

— Потому, что не знаете. Имя начмеда?

— Матвей.

— Отчество Тропич?

— Евгеньевич.

— Ваш личный номер?

— ….711538.

— Дата взятия Бастилии?

— Мимо.

— Цвет вашего одеяла?

— Темно-синий.

— Продекламируйте любое стихотворение Бориса Пастернак.

— …э-э-э…

— Не читал. Назовите три млекопитающих парнокопытных.

— Лошадь, зебра…

— Что кенгуру несет в своем мешке?

— Детеныша.

— Какой сегодня день недели?

— Не знаю!! — Алиса споткнулась и полетела на пол. Села, переводя дыхание, и

посмотрела на сержанта: оставь ты меня в покое!

— Плохо, курсант, более чем посредственные показатели. Знания нулевые, выдержка

отсутствует. Вместо столовой вы идете в библиотеку и тратите два часа, что

предписано режимом на обед и отдых, на изучение творчества Бориса Пастернака, и

историю Франции. В четыре я жду вас в тире. Выполнять.

— Есть.

Мишени выплывали по три. Потом по четыре и пять, и с разных сторон и в разных

обличиях. И нужно было сориентироваться за долю секунды, уложить нужную, не

пропустить следующую. А за спиной то вдруг кто-то рявкнет, то взвоет. В

помещении тира то погаснет свет, то зазвучит классическая музыка, то замигают

ультрафиолетовые лампы, то загогочет какая-то птица. Для полного `счастья' еще

сержант стоит над душой, еле слышным голосом задает каверзные вопросы.

`Что ж ему неймется'? — уже не злилась, удивлялась Алиса, стараясь ответить

правильно, расслышать, не пропустить ни вопрос, ни двигающуюся на нее мишень.

— Имя курсанта Голубь?

— Он не представлялся.

— Ваше имя?

— Курсант Лиса.

— Время цветения яблонь?

— Весна.

— Название монорельсовой линии через Атлантику?

— Мега.

— Что было на завтрак три дня назад?

— Омлет, сыр, кекс, чай с молоком.

— Что забыли?

— … яблоко.

— Груша. Ассоциативная цепочка…

Ах, как хочется послать сержанта чартером в труднопроходимые места…

Алиса скрипнула зубами: ненужные эмоции помешали меткому выстрелу. Три мишени

благополучно ушли, одна хихикнула, получив касательное по уху.

— Далай-Лама.

— Гуру.

— Холод.

— Альпы.

— А почему именно Альпы?

— Не знаю, — опять отвлеклась Алиса и опять промахнулась. Черт!

А сержант за свое:

— Кисель.

— Бяка.

— Комфорт.

— Постель.

— Солнце.

— Ожог.

— Врубель.

— Венеция.

— Катерина.

— Гроза.

— Любовь.

— Бред.

— Ненависть.

— Зло.

— Добро.

— Миф.

— Кенгуру.

— Тьфу! — опять сбилась и мишень ушла. Взорваться что ли? За-бо-дал!

— Ни малейшего отношения к животному. Злитесь, курсант?

— Есть немного, — призналась.

— Причина?

— Сбиваете вопросами. Промахиваюсь. А нужно обязательно попасть в цель.

— Почему?

— Потому что надо!

— Кому?

— Мне! Мне надо! И чем быстрее, тем лучше, потому что тогда все это закончится,

и я выйду отсюда! И увижу Игната! Буду лучше всех! Стану помогать маме! И

служить Отечеству не как тупое бревно! — сорвалась на крик Алиса, пропустила

мишени и уже не стремилась достать их выстрелом, развернулась к сержанту,

наставив на него пистолет.

— Выстрелите? — и хоть бы грамм эмоций в голосе или во взгляде!

— Нет, — опустила оружие, опомнившись.

Тропич согласно кивнул:

— Вами управляют эмоции. К чему они привели?

— К тому, что я непоправимо отстала. Ушло слишком много мишеней, урок не выучен,

задание провалено.

— То есть вы получили прямо противоположное тому, к чему стремились. Вопрос —

стоило ли им поддаваться? Причина настолько веская, что стоит провала и повтора

прохождения заданного?

— Не знаю.

— У меня складывается впечатление, что вы вообще ничего не знаете, но хуже

всего не хотите знать.

— Это не так.

— Тогда забудьте данное утверждение и попытайтесь думать.

Алиса тяжело вздохнула:

— Я хочу есть. Только и всего.

— Ясно. Теперь, когда вы это признали, подумайте: настолько ли вы голодны, чтоб

поддаваться эмоциям и усугублять свое положение?

— Нет.

— Значит?

— Значит, я должна научиться управлять своими желаниями и чувствами.

— И да, и нет. Управлять — да. Но для этого вы должны запомнить и осознать, кем

вы хотите быть. Поясню: человеку дано три основных инстинкта: желание насытиться,

обогреться и совокупиться. Если инстинкты управляют вами — вы быдло. Если вы

управляете ими — человек.

— Человеко-зверь, человеко-царь… — вспомнила Алиса слова Гнездевского и

поняла, о чем он говорил, на что намекал, к чему готовил.

— Цель ясна?

— Да.

— Начали сначала.

Вновь побежали мишени, посыпалась вопросы.

— Почему вы ушли от ответа? — навис над ней сержант. Алиса сидела на мате,

приходя в себя после спарринга с курсантом Далила, и меньше всего желала

отвечать на вопросы. Но сержанту не откажешь. А почему? Да, потому что Игнат

сказал — слушайся его. Нет, потому что он действительно очень мудрый человек и

способен из нее, посредственной особы, сделать мастера, человека.

Алиса сама не поняла, как выстроила логическую цепочку за секунду, сделала вывод,

приняла его — встала и ответила:

— Мне было ее жалко.

— А себя вам не жалко?

Сталеску покосилась на Далилу — хрупкую девочку, которой с виду не дашь больше

шестнадцати лет: хорошенькое личико, наивный взгляд и… хватка анаконды,