Райдо Витич - Обитель Варн

даже наточил осиновый кол и пришел ночью в покои Роберта. А тот словно ждал меня

— сидел на постели и от скуки раскладывал пасьянс….

Роберт вскинул взгляд на бледного, как приведение, юношу, вторгнувшегося в его

покои с решительным видом гренадера с осиновым колом наперевес.

— Ах, какая прелесть, — хохотнул, качнув носком элегантного ботинка. — Сами

наточили, Бэфросиаст?

Тот двинулся к насмешнику и приставил пику к его груди.

Монгрейм скептически покосился на палку, потрогал острие и, оценив, кивнул:

— Острое. Что дальше, молодой человек? Желаете проткнуть им мое чер-рное сердце?

— Не смейтесь! Я действительно пришел убить вас и убью! Вы, вампиры, исчадия

ада! Вы укусили Софи!

— Как не смеяться над подобным вздором? — пожал плечами Роберт. — Впрочем,

молчу, не стану умилять благостное впечатление от экзекуции, что взбрела вам на

ум. Приступайте, Бэфросиаст.

Бэф смотрел в насмешливые глаза и понимал, что теряет решимость — не может,

просто не имеет сил убить человека. Вот если б Роберт превратился в вампира,

показал свои клыки, зашипел, взлетел вверх, как летучая мышь, сровнялся с тенью,

лежал в гробу с кровью невинных жертв на губах, в конце концов! Так ведь нет —

лощенная внешность изысканного франта, коих сотни на один светский салон.

— Ах, молодость, молодость, — доброжелательно улыбнулся Монгрейм. — Пора

сказок, баллад и радужных иллюзий. С чего вы взяли, что я вампир, Бэфросиаст? С

чего вы вообще решили, что они существуют? Граф Дракула? Хочу заметить, он был

мерзейшим человеком, дикарем и фанатиком. Вампиром, конечно, был знатным и

кровушки попил, столько же, сколько и нервов, но в ином плане. А что, собственно,

было ожидать от изгоя? Я говорил, Тэф, хорошего не будет, но женщины в любом

обличии остаются женщинами. Она увлеклась, купилась на его необузданную страсть.

О, сколько безумств было совершено! Но этой паре не суждено было соединиться,

все в прошлом — их тела, любовь, те безумства, что они свершали во имя друг

друга. Печально. Хотя, какая красивая легенда родилась из их страстной любви! А

знаете как? Владислав почил от ран, полученных в очередной битве. Его положили в

гроб, отслужили службу. Но Тэф не могла смириться с его смертью и сделала его

Варн. Он встал из гроба к ужасу своей челяди. Представьте их состояние, когда

они увидели, как он поднимается. Смотрит на них и ничего не помнит. Ах, это было

эффектное зрелище, а уж разговоров и сплетен было — несчесть. Так ведь и вел он

себя после воскрешения странно. Сначала, как Варн, потом, как человек. Тэф не

учла, что из мертвого Варн, как дом из снега — сегодня есть, завтра — нет. Н-да-а,

ничего в мире не происходит просто так. Так ты убивать-то меня будешь или

передумал? Я к тому, что можно расположиться и более комфортно для беседы, если

чуть отодвинуть кол. Кстати, не так уж хорошо он оттесан, занозиться можно.

Бэф хмурился. Он понял лишь одно — Роберт не боится осинового кола. А потом

появился и другой вывод, сделанный из услышанного — Софи может вновь

превратиться в человека, как Дракула.

— Нет, — качнул головой Монгрейм, хитро щуря глаза на юношу. — Софи — Варн. И

как Солнце не станет Луной, так и Луна не станет Солнцем. Истинная Варн

рождается из живых…

— Но вы сами сказали! — Бэфросиаст даже забыл, что пришел убить Роберта: сел

на постель, положив кол на колени и принялся выпытывать. — Объяснитесь, граф!

Вы специально путаете меня? Говорите одно, потом опровергаете сказанное. Как

вернуть Софи? Она, она вампир, да? Или Варн? Да в чем разница?!

— О, мой мальчик, разница есть. Вампир — это любое существо, живущее за счет

другого без согласия оного. Комар, например. Или твой отец. Его энергетика давно

на нуле, и он питается от всех прохвостов, что привечает в замке, а они питаются

им. Но при этом они считаются людьми, потому как не пьют кровь подобно насекомым.

Они попросту разоряют родовое гнездо Рицу и организм графа. Да, ты еще не знаешь,

что разорен? Нет? Твой отец спустил последнее на какие-то очень нужные для

экспериментов ингредиенты. Моча осла, оказывается, стоит полконюшни. Однако на

какие траты не пойдешь, чтоб в дальнейшем получать золото из любой вещи. Вздор!

Я просто в кубическом экстазе от того вздора, что он преподносит нам ежедневно!

Давно так не развлекался. О-о, не надо на меня смотреть, как на врага. Отнюдь, я

скорей друг тебе, чем недруг. Придет время, и ты сам поймешь, насколько порой

смешны люди в своих заблуждениях. Но оставим, вижу тебе неприятна эта тема.

Вернемся к Софи? Хочешь совет? Забудь ее. Ее нет. Чем быстрее ты это осознаешь и

примешь, тем лучше тебе будет. Пройдет месяц, от силы — два, и ты не узнаешь

свою милую, ранимую мадмуазель Софи. Тебе придется убить ее, иначе она убьет

тебя. Впрочем, этого не случится, если ты примешь мои условия.

— Какие? — он был согласен на любые, лишь бы помочь Софи, спасти ее, а ведь

именно так он истолковал слова графа, и услышал то, что не звучало — заплати

собой за жизнь любимой. Вскочил, откинув кол. — Я согласен на все!

— Ох! Милый друг, как вы нетерпеливы. Но знаете ли, что я хочу от вас?

— Нет, но это не важно…

— Отнюдь. Как раз это и важно, а остальное — нет. Видите-ли, Бэфросиаст, я

помню о своей выгоде всегда и, как правило, не обращаю внимания на такие мелочи,

как… выгодно ли это другому. Но в данном случае я изменил своим привычкам и

построил дело на взаимовыгодной основе — вашей и моей. Вас ждет серая жизнь

разорившегося отпрыска некогда знатного семейства. Вы устанете от такой жизни

годам к тридцати, начнете пить или волочиться за дамами. Начнете избавляться от

скуки любыми известными средствами. Но для вас ли, для вашего ума, энергии столь

пустая жизнь, по сути, существование на уровне насекомого? О, конечно — нет. Я

предлагаю вам иную сферу существования, предлагаю неограниченную власть, свободу!

Да, мой юный друг — абсолютную свободу от условностей, рамок церковных догм,

телесной скованности. Вы будете в этом мире и вне его, вы останетесь частью его,

но не подконтрольной, а контролирующей. Вы не будете знать иных нужд, кроме

собственных желаний, которые будут без труда исполняться. Деньги перестанут что-то

значить для вас, мораль общества, сторонние разговоры окажутся пусты для вас.

Границы времени и пространства больше не смутят ни ваш разум, ни ваше сильное,

молодое тело. Вам будет неведом страх, отчаянье, горе от разбитого сердца или

потери близкого. Смерть перестанет существовать для вас. Ветер, солнце, луна,