Вольф Белов - Император полночного берега

– Вот и все, – произнес Хорруг, наблюдавший за ходом штурма от шатра. – Едем, жрец, взглянем на наш первый город.

– Битва еще не закончена, – заметил Аммат.

– Считай, что закончена. Вне стен ногарам не продержаться.

В подтверждение его слов над башней крепости взвился белый флаг. Царь Ксемметос признал свое поражение и сдался на милость победителя.

Оседлав гиппарионов, Хорруг, Аммат и знаменосец Демилий отправились к разбитым воротам города.

На улицах Токкаи шла оголтелая резня. Разгорячившимся в бою арамейским воинам не было никакого дела до того, что правитель города сдался и что многие жители даже не думали противиться воле предводителя арамейского войска. Сейчас арамеи вновь превратились в лихих разбойников, каждый спешил пограбить дома горожан. Ногарских солдат, даже побросавших оружие, безжалостно рубили. Тех жителей, кто пытался воспротивиться грабежу, нещадно избивали, а порой насиловали их жен и дочерей.

– Будешь спокойно смотреть на это буйство? – спросил Аммат, нахмурившись.

– Никогда не становись между воином и его добычей, – произнес Хорруг. – Я обещал бойцам этот город, и они взяли его себе.

– Но ты обещал, что пощадишь тех, кто покорится твоему знамени, – напомнил жрец.

– Так ведь они не покорились. Город не сдался, он пал при штурме. А это расплата за сопротивление.

– Жестоко, – заметил жрец, помрачнев еще больше.

– Практично, – поправил его Хорруг. – Вся Ногара узнает, что крестьянские общины, покорившиеся воле нового правителя, получили свободу, а укрепленный город, вздумавший сопротивляться, был наказан. Если тебе от этого станет легче, знай, мне самому не по душе этот разбой. Но перед нами сейчас не армейские легионы, а неуправляемая орда. Вздумай я остановить своих воинов, они взбунтуются. Этим воспользуются князья. Нас с тобой изрубят на куски, вся армия распадется и будет уничтожена. В итоге весь народ арамеев попросту исчезнет – воины падут, а их семьи не смогут вернуться в леса и сгинут здесь. Ты хочешь, чтобы начатое тобой дело закончилось именно так?

– Нет, не хочу. – Аммат тяжело вздохнул. – Но я не думал, что все будет именно так…

– А как ты думал? Надеялся, что Ногара сама ляжет к нашим ногам, едва мы выйдем из леса? Ты сам неоднократно предупреждал, что правители Ногары не отдадут власть над побережьем и будут биться за свое благополучие. Там, где война, там всегда кровь, смерть, насилие… Так говорил мне когда-то один старый воин. Война, говорил он, затрагивает не только воинов, от нее страдают и мирные жители, женщины, дети… Будь готов к этому, жрец.

Аммат снова вздохнул и склонил голову, словно не желая видеть погром, учиненный арамеями.

– Впрочем, могу тебе обещать, что больше такого не повторится, – процедил Хорруг, со злостью глядя, как воины хватают визжащих женщин.

Пока одни арамеи переворачивали вверх дном жилища горожан, основная часть войска, неожиданно превратившегося в примитивную орду мародерствующих грабителей, устремилась к городской крепости. Снаряды катапульт долетели и сюда – в стенах и соломенных кровлях крепостных сооружений зияли бреши. Повсюду шел безудержный грабеж – арамейские воины выгоняли скот из загонов, вычищали амбары, ломали сундуки и даже крошили стены в поисках тайников.

Посреди крепостного двора, среди трупов ногарских солдат, на коленях стояли несколько человек. Здесь же Хорруга встретил Аррелий.

– Кто это? – спросил Хорруг, указав на пленников. – Впрочем, одного из них я узнаю.

– Точно, с этим уже встречались не так давно, – весело подтвердил Аррелий. – Эй, ты, подними башку.

Один из ногаров поднял голову. Это оказался капитан Тексес.

– А вот это царь Ксеметтос, – указал Аррелий на другого пленника, выделявшегося среди прочих парчовыми одеждами. – А его женушка ублажает наших бойцов.

Аррелий хохотнул. Хорруг метнул в его сторону злобный взгляд, а дромид хмуро спросил:

– Считаешь это смешным?

Аррелий пожал плечами.

– Капитан Тексес, ты передал своему царю мое требование? – спросил Хорруг.

– Да, – ответил пленный ногар.

– А помнишь ли ты сам, что я сказал тебе при последней нашей встрече?

– Да, – ответил ногар уже тише и опустил голову.

– Тогда для тебя не будет неожиданностью мое решение.

Хорруг указал Аррелию на капитана.

– Этого повесить. А царя на ворота. С остальными поступай по своему усмотрению.

Хорруг развернул гиппариона и поскакал прочь. Аммат последовал за ним.

Исполняя приказ Хорруга, воины Аррелия тут же вздернули Тексеса на перекладине. Царя Ксеметтоса протащили по улицам города до самых ворот, где приколотили гвоздями к створу за руки и за ноги. Стоны и вопли правителя павшего города потонули в ликующих криках толпы, обезумевшей от вседозволенности.

Грабежи и погромы продолжались до самого заката. Лишь с приходом сумерек наступила относительная тишина. Большей частью арамеи покинули разоренный город, спеша порадовать добычей семьи, ждавшие своих мужчин с победой у обозов.

Если на город опустилась тишина, тревожимая лишь плачем детей и причитаниями женщин, то арамейский стан, напротив, заметно оживился. Сидя в одиночестве на циновке в своем шатре, Хорруг вслушивался в ликующие возгласы арамеев, празднующих победу.

Откинув полог, в шатер вошла старая Ариния. Против обыкновения, Хорруг остался сидеть, скрестив ноги, даже не поднял головы, хотя узнал старуху по шагам.

– Доволен? – сурово спросила Ариния.

Хорруг покачал головой.

– Нет, мать. У меня нет причин быть довольным.

Так же неожиданно, как вошла, женщина развернулась и пошла прочь. Хорруг поднял голову и окликнул ее:

– Мать!

Ариния остановилась и оглянулась через плечо.

– Ты ничего мне не скажешь? – спросил Хорруг.

– Нет нужды. Сам уже все понял.

С этими словами Ариния покинула шатер. Хорруг погладил ладонью рукоять меча, в которой был скрыт кусочек дубовой коры, и прошептал:

– Хотел бы я сейчас услышать тебя, отец мой.

Вскинув голову, он крикнул:

– Демилий, ты здесь?

Снаружи вошел сын Торония.

– Где Аммат? – спросил Хорруг.

– Он ушел в город.

– Что он там забыл? – удивился Хорруг.

Демилий пожал плечами.

– Сказал, что пошел исцелять раненых и молиться за погибших.

– Найди мне Аррелия, Килония или своего отца, хоть кого-нибудь. И побыстрее!

Демилий выбежал наружу. Вскоре в шатер вошел Килоний, мрачный, как грозовая туча. Похоже, как и Хорруг, он был одним из немногих в арамейском стане, кто не радовался победе. Впрочем, подобно своему князю, сотник предпочитал никогда не выражать своих чувств, его лик постоянно хранил одну и ту же печать вечного недовольства.

– Зачем звал? – хмуро спросил Килоний.