Кристен Бритен - Зов Первого Всадника

Умение держать язык за зубами входило в число непременных добродетелей Клинков: присягая королю на верность, они обещали среди прочего хранить в секрете все, что видели и слышали во дворце. И тем не менее Эстора считала, что желание посплетничать является неотъемлемой чертой человеческого характера. А она — наследница богатого клана с двусмысленным положением при дворе — представляла собой просто идеальный объект для пересудов. Девушка незаметно бросила взгляд через плечо. Но нет, королевский телохранитель следовала за ними, как всегда бесстрастная и настороженная. Казалось, женщину совершенно не волнует тот факт, что ее господин прогуливается с леди Эсторой.

В разговоре воцарилась неловкая пауза, и Эстора сразу же вспомнила материнские наставления на сей счет:

— Скажите, какие новости из провинции Хилландер? — спросила она у Захария.

При упоминании о его родных местах с лица короля будто маска упала. Удовольствие и благодарность, с которыми он кинулся отвечать на вопрос Эсторы, подсказали девушке, что она не ошиблась с выбором темы. «Задача женщины, — говаривала ее мать, — заключается в том, чтобы облегчать жизнь мужчины. Для этого ты должна задавать только те вопросы, на которые он отвечает с охотой и радостью».

Взгляд короля сделался рассеянным, он задумчиво поглаживал бороду.

— Полагаю, там сейчас вовсю идет камбала, — сказал он. — Все рыбаки в море… Знаете ли, там до сих пор живут по старинке — как их отцы и деды.

Эсторе показалось, что в голосе Захария прозвучала легкая зависть. Ведь сложись все немного иначе, и он сейчас находился бы в родной провинции в качестве лорда-губернатора Хилландера, а не правил в Сакоре. Но… все случилось, как случилось. Король сидит в замке, а его доверенному управляющему придется заниматься делами провинции до тех пор, пока у Захария не подрастет совершеннолетний наследник.

При мысли, что этот ребенок вполне может оказаться ее собственным, Эстору бросило в краску.

А король все рассказывал: про свежий ветер, который дует с моря, про горы, которые высятся на берегу, про рыбаков, тянущих сети… Он делал это так живо, что девушке казалось, будто она видит все собственными глазами. А еще она поняла, что Хилландер не так уж сильно отличается от ее родного Кутре.

— Я, например, — говорил Захарий, — всегда любил сырую, облачную погоду. В такие дни можно с чистой совестью остаться дома — посидеть с книжкой у камина или заняться еще чем-то тихим и приятным.

— Я вас прекрасно понимаю, — поддержала его леди Эстора.

Время за разговором текло незаметно. Девушка с удивлением обнаружила, что они по четвертому разу уже проходят по одному и тому же коридору. Король, судя по всему, вообще не смотрел по сторонам. Терьер по-прежнему трусил следом, вывалив язык и повиливая хвостом. Женщина-Клинок сохраняла все ту же почтительную дистанцию.

— Ну вот, — усмехнулся Захарий, — я, похоже, ударился в ностальгию… Разговариваю, как желторотый школьник.

— Да нет, милорд, — возразила девушка. — Скорее, вы говорите, как человек, который очень сильно любит свою родину.

— В любом случае, я весьма благодарен вам за эту прогулку, за то, что выслушали меня, отвлекли. В последнее время мысли мои обычно заняты неприятными проблемами.

Очевидно, король имел в виду ситуацию в провинции Д'Айвари, догадалась Эстора.

Ей было приятно, что Захарий выбрал ее своей слушательницей. Интересно, а захотел бы он поделиться с ней государственными заботами? «Когда-нибудь, дочка, ты станешь женой человека высокого звания, — говорила ее мать. — Человека, несущего груз государственных забот. И ему понадобится умный и заинтересованный собеседник. Поэтому ты должна научиться слушать и беседовать с искренним интересом». Перед глазами Эсторы был пример матери. На протяжении многих лет она наблюдала, как та мягко и умно вела беседы с отцом, вникая во все и, по мере возможностей, снимая груз с его души.

Однако король, похоже, не собирался посвящать ее в свои заботы. А Эстора, вопреки матушкиным советам, решила не проявлять настойчивости. В конце концов, она ему не жена и не настолько хорошо знает Захария, чтобы совать нос в королевские дела.

Девушка прикинула в уме: насколько благосклонно отреагировал бы Захарий на матримониальные предложения ее отца. Не факт, что согласился бы: слишком уж прочная у него репутация холостяка. С одной стороны, брачный союз с провинцией Кутре выглядел весьма осмысленным и полезным делом, но с другой — король Захарий всегда отличался непредсказуемым характером.

У Эсторы имелись серьезные основания предполагать, что сердце короля уже занято. Нет, она не верила слухам о невесте в Хилландере, скорее здесь замешана какая-то девушка из ближайшего окружения. Правда, никаких доказательств тому не было: либо у Захария тайный (и хорошо охраняемый) роман с какой-то замужней дамой, либо речь идет о несчастной, безответной любви. В любом другом случае при дворе давно бы уже знали о пассии короля.

Эстора чувствовала себя заинтригованной: при всей своей наблюдательности она не могла определить имя той счастливицы, что влюбила в себя первого жениха страны.

Про себя девушка решила, что она бы поняла короля, если бы он решил пренебречь политическими соображениями и последовать голосу сердца. Эстора даже позавидовала незнакомой красавице… Впрочем, зная короля Захария, можно предположить, что он пока сам не догадывается о масштабе постигшей его катастрофы.

Она улыбнулась.

В этот момент где-то вдалеке, на Лунной Башне, пробил часовой колокол.

Сердце Мары бешено колотилось. Его биение разжигало огонь внутри девушки и выдавливало его наружу. Пламя растекалось по всему телу, покрывало его, как вторая кожа, и это необычное ощущение дарило ей радость посреди творящегося ужаса. Маре казалось, будто внутри нее спрятан бездонный резервуар, неиссякаемый источник энергии, из которого она все черпала и черпала.

Из этой самой энергии девушка сформировала огненный шар на ладони. Он пульсировал в такт с ее сердцем, которое расширялось и сжималось, перегоняя кровь.

Прицелившись, Мара швырнула свой шар — прямо в грудь кошмарному чудовищу. К великому ее разочарованию, шар не взорвался, а ухнул внутрь, как в сугроб. И там погас. Хуже того, она почувствовала, что ее внутренний огонь слабеет и гаснет под действием могильного холода, исходящего от призрака.

Монстр обнажил свой меч, лезвие испускало слабое зеленоватое свечение.

— Посмотри на этот свет, — прошипел призрак, и его голос проникал в каждую щель, каждую трещинку старого деревянного здания. — Мы забрали его у таких же, как ты.

В свечении стали просматриваться какие-то образы. О Боги! Этот меч отнял жизнь у множества людей. Он был выкован из воплей и стонов тысяч душ. Несчастные люди бежали из своих домов, чтобы не попасть в лапы прислужников тьмы. Но это не помогло: их все равно настигли и убили, не разбирая, кто прав, кто виноват.