Кейт Ивен - Кварталы Нелюдей

Никогда! Никогда! Никогда!

Они огнём горели у меня в мозгу, кровоточили на сердце, причиняя адскую боль, боль и только боль… Душу рвало этой болью, и эта же боль струилась по жилам. Не физическая, а оттого во сто раз более кошмарная.

— Они никогда… никогда..! — в изнеможении простонала я, закрыв лицо руками. Из-за всхлипов мне не хватало воздуха, но я всё ещё пыталась говорить, я всё ещё пыталась выплеснуть тот кошмар, что изнутри разрывал меня на части.

— Я знаю, — прошептал Никита, опустившись на пол рядом со мной, — я давно это знаю, Кейн. Так со всеми, не только с тобой… Больше никто никогда ни к кому не вернётся. Никто. И ты не возвращайся к ним.

Он прижал меня к своей груди и позволил мне из-за душащей меня боли впиться ему в спину ногтями. Даже сквозь рубашку выступила кровь, но я вряд ли ощутила её, вряд ли почувствовала её тепло, потому что в кои-то веки я плакала. Плакала по-настоящему, давясь слезами и кашляя. Плакала долго и мучительно.

И это была вполне заслуженная месть всех лет молчания и равнодушия.

Тикали стрелки висящих на кухне часов, отсчитывая секунды, а те лились в минуты, а минуты… Минуты шли и шли, их было бесконечно много, как, казалось, и моих слёз. Им не было конца. Я рыдала до тех пор, пока каждый всхлип не стал отдаваться яркой физической болью. В лёгких, в горле, в голове…

Никита молчал, держа меня в своих объятьях. И на какое-то мгновенье он показался мне спасительным коконом, стеной, которая навсегда оградила меня ото всех невзгод этой жизни, которая оградила меня от боли, страданий, горя, от моего нечеловеческого «Я»… На какое-то мгновенье я ощутила себя в такой блаженной безопасности, что рассудок захотел раствориться в ней, подойдя к самой грани беспамятности.

А потом иллюзия исчезла и вернулась боль, во сто крат усиленная разочарованием.

Нет в этом мире ничего, что смогло бы меня защитить! Нет!!! Никогда не было и не будет!!! Мне самой, самой придётся всему этому противостоять!!! Всю свою жизнь я одна буду терпеть эту боль, эти переживания…

Это всё я буду тащить сама!!!

Мои всхлипы перешли в тихий полубезумный вой отчаянья.

Сама!!! Всё это — сама!!! И никто никогда меня не защитит!!!

— Тс-с-с! Тихо, — прошептал Никита, ложа указательный палец мне поперёк губ. — Всё хорошо, слышишь, Кейни? Всё хорошо! Нет здесь ни Лал, ни чего-то ещё, чего ты боишься! В этом доме нет никого, кто мог бы тебя обидеть!

Его поцелуй расцвел полузабытой лаской на моём лбу. Так неожиданно, что мир и моё сознание перевернулись с ног на голову.

Шумя в ушах, боль как поток воды хлынула в никуда, но после неё оставалось такое бессилие… Туда, откуда она вытекала, пробиралась дикая холодная пустота и… и вэмпи. Как живительный сок начинает свой кругооборот в деревьях с приходом весны, так и она зациркулировала по моим жилам, вдыхая в меня какую-то новую жизнь и запах роз.

Мне показалось, что я потеряла сознание…

… но нет, выдох — и я снова у себя на кухне, сижу на полу в крепких объятиях Тигра. Голова немного кружилась, была глухая пустота внутри, во всём теле как какое-то странное тепло я ощущала вэмпи, но это состояние было гораздо лучше предыдущих.

И я знала, что ближайшие несколько лет к ним не вернусь. Пока где-то глубоко во мне не накопится столько же боли, сколько накопилось за эти тринадцать лет — не вернусь.

Шумно вздохнув, я стёрла с лица слёзы. Руки у меня дико дрожали, всё тело тянуло куда-то вниз от усталости, но это было далеко не самым худшим.

Прижавшись щекой к груди Ника, я молча уставилась на ножку стола. В голове, к моему немалому удовольствию — ни одной мысли.

— Хорошо, что ты успокоилась, — прошептал Тигр, и в его голосе я уловила страх. — Я никогда не видел тебя… такой.

— И не увидишь, — так же шёпотом пообещала я.

— Странно, — тихонько рассмеялся он. — Я хотел от тебя честности, а когда таки увидал её, испугался. Прорвало же тебя.

— У всех бывает.

— Я знаю. Кейн…

— А?

— Ты уедешь с новыми родителями навсегда?

— А что?.

— Для тебя это реальный шанс начать новую жизнь. Ты заслужила куда лучшего, нежели приют и место в Кругу Поединков.

— Нет, Тигр, в этой жизни все получают по заслугам. Я получила то, на что заработала.

— По заслугам получают после смерти. Эдуард сказал, что эти твои новые родители — весьма обеспеченные люди.

— И?

— Оставайся у них. Получишь нормальную жизнь.

— Слишком уж я… старая для этой новой жизни.

— Тебе только будет шестнадцать!

— Ты не понял: у меня уже свои сформировавшиеся устои и принципы, свои взгляды на вещи… Я… Мне будет тяжело их поменять.

— И всё равно это шанс. Так будет лучше.

— Наверное, — я хотела задуматься над его словами, но внутри была такая пустота, так хотелось выбросить из головы всё к чертям собачим!..

И только где-то в глубине иссушенной болью души я соглашалась с Ником: это действительно шанс. Тот, который я просила.

— А Эдуард, — в моей голове внезапно заплясал тревожный маячок, — что он ещё сказал, когда говорил о моих новых родителях?

— Сказал, что Лал укусила тебя и что тебя удочерили.

— И всё? — выпрямившись, я внимательно посмотрела в глаза Никиты.

— Всё, — кивнул он. — Надо было что-то ещё?

— Нет, — отрицательно качнула я головой.

Значит, сукин сын Эдуард дал слабину и не сказал им… Я для них по-прежнему человек?

Для них — человек? Они не знают?

Не знают. И кажется, это хорошо.

Мои губы расползлись в улыбке и я, оторвавшись от своих мыслей, снова посмотрела на Ника.

— Чему ты улыбаешься? — спросил он, но я видела, как уголки его губ рвутся вверх, к потолку.

— Ничему, — солгала я, тихо смеясь, и покачала головой.

Я для них всё ещё человек. Че-ло-век, человечек.

— Что-то у тебя приступ за приступом. И этой особе я таскал в школу портфель? — от этого притворно-возмущённого тона стало смешно нам обоим. И мы тихо смеялись на этой залитой полумраком кухне.

— Жаль, что тебя сегодня забирают, — вздохнул Никита. — В кинотеатре Две Луны начали показ «Битвы кровей».

— Сходишь туда со своей брюнеткой, — тихонько хохотнула я.

— И всё-то она знает, — на мгновенье притворился обиженным Тигр. — Я её бросил.

— Она тебя чего, под венец потащила?! — похоже, Ник был прав: бесконечные слёзы сменились неудержимым смехом, потому что я смеялась и не могла остановиться.

У кого-то начинается истерика.

— Нет, просто есть у неё один существенный недостаток.

— Какой? — посмотрела я на него, вздрагивая от смеха.

— Она — не ты, — шумно вздохнул рыжеволосый парень.

Чья-то невидимая рука вырвала смех у меня из глотки и прибила улыбку к моим губам.

— А? — это междометие прозвучало донельзя по-идиотски, но иначе я не могла.