Джудит Тарр - Жребий принцессы

Зиад-Илариос сказал однажды, что это и к лучшему. Потому что их королевская династия хранит чистоту рода, вопреки тысячелетней традиции жениться на чужеземках и иметь чужеземных наложниц, и ведет отчаянную борьбу с потоком оскверняющей крови. Зиад-Илариос вернулся в Кундри'дж, женился на своей сестре, выбранной ему в супруги Высоким двором, и подарил династии законного наследника.

Хирел поежился. Одно слово этой женщины — и он не родился бы на свет, так же, как и Сареван. И в этот час, когда мерцание лампы разгоняет мрак, их не было бы в Эндросе.

Она выпрямилась. Из ее волос выскользнула шпилька, и они рассыпались по спине. Женщина подобрала их и пробормотала что-то, совершенно не подобающее для королевы. Ее глаза встретились с глазами Хирела и засверкали от досады. Его губы скривились. Он прикусил их. Ее плотно сжатые губы задрожали, и наконец она не выдержала и расхохоталась, на миг забыв о своем горе.

— Ты выглядишь точно так же, как твой отец, — задыхаясь, произнесла она. — Мне уже говорили это.

Смех замер у нее на губах. Хирел огорчился: ее смех был чудесным, звонким и искрящимся, как совранское вино.

— Ему это тоже прекрасно удавалось: один взгляд — и конец моим прихотям. — Она помолчала. — Он здоров? — При нашем расставании был здоров. — Я всегда сожалела о том, что мы были теми, кем мы были. И о том, что нам пришлось сделать выбор. — Хирел молчал, и она поспешно улыбнулась. — Мы очень рады видеть тебя в Эндросе.

Он слегка поклонился. Элиан нежно провела пальцами по его щеке. В этом жесте не было ничего общего с оскорблением монарха.

— Да, — сказала она, — ты его точная копия. Он был самым красивым мужчиной, самым нежным и одним из самых сильных. Хирел усмехнулся. — Боюсь, я во многом уступаю ему.

— Но ведь он был старше тебя. Смотри-ка, у тебя такие же широкие плечи. И ты будешь выше его. — В ее глазах заплясал озорной огонек. — Возвращайся ко мне лет через пять, и я с радостью сбегу вместе с тобой.

— Стоит ли ждать? — спросил Хирел. Он взял ее руку и поцеловал. — Уедем прямо сейчас, будь моей возлюбленной, и пусть империи заботятся о себе сами.

— Кажется, ты почти серьезен, — с изумлением сказала Элиан.

— Должно быть, это у нас в крови, — вздохнул Хирел. — Нас воспитывают для красоты, для блеска, для величия, к которому нам положено стремиться, и, кажется, еще для того, чтобы испытывать безумные страсти к рыжеволосым королям и королевам.

— Нет, это не безумие, — раздался за его спиной голос Саревана. — Это проявление вкуса.

Они обернулись. Сареван проснулся. Им показалось, что он выглядит немного лучше, а может быть, дело было в его теплой улыбке.

— Добрый вечер, мама, — сказал он, — добрый вечер, о западный лев. Не окажет ли кто-нибудь из вас помощь умирающему от голода страдальцу?

Когда Сареван начал есть, Хирел обнаружил, что может к нему присоединиться: его желудок больше не стремился избавиться от того, что в него попадало. Казалось, его организм уже понял то, чего еще не осознал его разум.

Кризис миновал. Сареван пошел на поправку. Он будет жить, и силы вернутся к нему.

Xирелу часто доводилось бывать в храмах. Высокий принц Асаниана носил титул жреца множества богов, со всеми их гробницами, святынями, религиозными орденами и празднествами, украшением которых были члены королевской семьи. Если бы храм Аварьяна в Эндросе сравнить с другими известными Хирелу храмами, то оказалось бы, что по размерам он самый что ни на есть средненький, и тем не менее жрецы и народ добились того, что он выглядел прекрасно, хоть и не очень богато. Граждане Асаниана смотрели бы на него с презрением и ворчали, что сын бога мог бы пожертвовать часть своих хваленых сокровищ на украшение этого святого места. Но в остальном здесь все было гармонично, и простота принимала форму высокого искусства. Весь этот скромный зал с колоннами из золотого с прожилками камня стремился к своему центру — алтарю, над которым висел в воздухе золотой шар.

Хирел забрел сюда из любопытства и еще потому, что девочка-послушница вежливо и чинно передала ему приглашение. Остановившись, чтобы получше разглядеть алтарь и шар, он удивился, как это человеку удалось сотворить такое чудо.

— Магия, — ответила девочка, словно он произнес свой вопрос вслух. — В этом нет ничего особенного, хотя непосвященные пугаются. Однажды несколько послушников украли шар и принялись играть им как мячом. Говорят, что принц Сареван поразил цель, угодив прямо в рыбный садок настоятельницы, а ведь тогда он не был даже послушником, хотя после Вершины Лета того года его и отправили в Хан-Гилен. Просто он рожден в магии, и ему не нужны заклинания, которые должны петь остальные, чтобы шар оставался в воздухе.

— Неужели вы все здесь маги? — с легким раздражением спросил Хирел.

Девочка подпрыгнула, отбрасывая назад свои длинные непокорные волосы.

— Большинство из нас. Мы представляем Новый Орден под руководством самого Солнцерожденного. Мы жрецы-маги, белые заклинатели. — И ты тоже?

— Я скоро получу этот сан, — сказала она с высоты своих девяти лет. Действительно ли она уже такая большая? — Я избранная. Императрица говорит, что я рождена в магии; она говорит, что я пойму это, когда стану женщиной, и к тому времени я буду достаточно взрослой, чтобы должным образом пользоваться моей силой. — Но не так, как ее сын.

— Ну так что? Разве он может что-нибудь поделать? Ведь он не только рожден в магии, он еще и носит золотую метку, в нем божественный огонь. Вот почему он был послушником в Хан-Гилене. Там находится Древний Орден, там нет врагов, зато Красный князь — мудрейший маг мира. Он воспитал Солнцерожденного и занимался с его сыном, и все говорят, что ему удалось смягчить нрав принца. — Она осеклась. Ее глаза наполнились слезами. — Это правда, что все говорят? Он при смерти?

— Уже нет, — ответил Хирел.

По ее щекам струились слезы, она смахнула их и нахмурилась, чтобы остановить их поток.

— Слава Аварьяну! Мы так горячо молились за него. Я хотела молиться возле его постели, но мне не позволили, потому что я еще мала и не в полной мере владею своей силой. Но когда это случится…

Хирел доставил ей удовольствие, весьма заметно задрожав. Уже сейчас она была бесподобна, а когда подрастет, то станет поистине роковой женщиной. Он прищурился.

— Не ты ли приемная дочь императрицы? Та, которую Сареван…

— Да, я одна из тех, кто находится здесь из-за того, что он сделал со своей силой что-то непозволительное. Вот почему я рождена в магии. Меня породил маг. Когда мне хочется позлить его, я называю его мамой. — Она наклонила голову, блеснув глазами. — Наверное, он очень тебя любит. Ведь он рассказывает об этом не всем подряд, а только тем, кому доверяет.