Анна Клименко - Принцип высшего ведовства

– Не знаю. Не знаю! А вдруг… я не так уж и нужна на самом деле?

– Инга видела его… рядом с тобой, когда это случится, – мрачно пробормотал Андрей, – наверное, таковы правила.

– Я не знаю, что делать, Андрей.

– Ничего не делать, – он подобрался ближе и положил голову мне на колени, – пока просто ждать. Я уже говорил тебе, что пристрелю собственноручно каждого, кто здесь объявится…

– Ты нарушишь закон, – я нахмурилась, – и по твоим следам пустят читающих след.

– На пулях не остается следов, Лера. И я плевать хотел на Закон, который не может защитить тебя.

А потом… не знаю, что случилось.

Как будто кто-то очнулся внутри меня после долгого сна – и вместе с этим пробуждением в сознание просочился страх. Я смотрела на Андрея, на белеющий в ночи идеальный профиль. И видела его… Неживым. Восковой куклой, мраморным изваянием. В нем больше не было жизни, в моем Андрюхе – Господи, чушь какая! А ведь он собирался меня защитить…

И, повинуясь необъяснимому, странному порыву, я сняла с пальца перстень с изумрудной каплей.

– Вот, возьми его.

– Зачем? – тихо спросил колдун, – мне не нужно… это…

– Если ты действительно меня любишь, то наденешь на палец, и будешь носить не снимая.

Кольцо налезло только на мизинец, да и то едва-едва.

– Я не понимаю, к чему это, – Андрей неуверенно поворачивал руку, глядя, как мерцает камень, – это тебе он подарил?

В его голосе явственно проскользнули нотки ревности.

– Да, – я пожала плечами, – пожалуйста, носи его ты. Для меня.

Помолчав, я добавила:

– У меня есть одна просьба. Выполнишь?

– Если она разумна, то да.

– Завтра… поезжай к моим родителям. Я хочу быть уверена, что с ними все в порядке.

Утро выдалось сырое и туманное.

Вообще, я проснулась оттого, что замерзла: шерстяной плед не спасал от холода, сочащегося сквозь разбитое – и кое-как заколоченное досками – окно. В углу, в метре от моего носа, деловито возился длинноногий паучок, один из тех, кого дети зовут «часики», а на паутине поблескивала роса.

Поерзав на новеньком матрасе (да-да, с Ингой мы спали в одной комнате на приобретенных специально для этой цели матрасах), и не обнаружив, собственно, Инги, я высунулась из-под пледа, осторожно выглянула в соседнюю комнату, где мы по молчаливому соглашению устроили кухню. Предчувствие… молчало. Вернее, его просто не было – значит, не было и опасности.

Инга куталась в нежно-розовый махровый халат поверх водолазки и джинсов. Она недовольно бурчала себе под нос, откидывая за спину путанные вишневые пряди, и приплясывала, словно шаман, вокруг закипающего чайника. Потом ведьма ловко схватила кружку, сыпанула туда ложку растворимого кофе и залила водой. Запах сырости, травы и старого дома смешался с ароматом кофейным, отчего у меня тут же заурчало в желудке.

Я окончательно проснулась, сбросила плед и, ежась, села на матрасе. Инга выглянула из «кухни» – она грела пальцы о горячую кружку и, судя по выражению лица, пребывала в дурном расположении духа.

– Доброе утро. Наша принцесса от инквизиции желает кофе?

– Доброе, – я пропустила мимо ушей ее язвительность, – спасибо, сама сделаю.

Инга хмыкнула и отвернулась. А я в который раз подумала – вот она, женская дружба. Еще недавно были приятельницы задушевные, а сейчас только что волосы друг другу не выдираем.

Я взяла с подоконника кружку, выудила из коробки пакетик «Липтона».

– Ты помирилась с Андреем? – вдруг спросила Инга.

– Наверное, – я невозмутимо заваривала чай, – мне хочется, чтобы это было так. А что?

– Ничего.

Воспользовавшись паузой, я добыла себе пачку печенья, надорвала ее.

– Он сегодня помчался в город, – тяжело сказала Инга, – как на крыльях. Тоже мне…

– Не говорил, когда вернется?

– Обещал к вечеру.

Она быстро допила свой кофе и, обогнув меня, удалилась в «спальню». Разумеется, перелистывать свои журналы, а я, оставшись предоставленной самой себе, предалась размышлениям – ибо занять себя было откровенно нечем.

Я думала про Андрея. После вчерашнего разговора… мне было приятно о нем думать, вспоминать каждое прикосновение, каждый жест, каждый взгляд. И все-таки я была неправа, когда жестоко гнала его от себя. Да и к чему теперь вспоминать? Теперь, когда, наконец, все начинало налаживаться?

Мда. Налаживаться, как же…

Я отмела прочь мысли о двух древних колдунах и не менее древней колдунье Джейн, допила большими глотками чай и, прихватив с собой остатки печенья, отправилась побродить по заброшенному саду. Сидеть и смотреть на недовольную физиономию Инги не хотелось, а уж слушать ее бурчание тем более.

…Сад начинался прямо за домом: старые абрикосовые деревья, посаженные так густо, что наверху сплелись ветвями. Кора почернела от влаги, кое-где тяжелые ветви были поломаны и беспомощно свисали. А под ногами сочно шелестел пырей. Другим растениям темно здесь, а этому сорняку хоть бы что.

Я задрала голову в поисках зеленой и твердой как боб абрикосы. Но, видно, этой зимой почки побило морозом, деревья отцвели, сбросили белое платье – да все зазря. Ни одной абрикосинки, даже самой завалящей.

Перешагнув через подгнившую ветку, я двинулась вглубь сада. Потом пришлось перебираться через поваленное дерево, перегородившее дорожку. Нога соскользнула в мокрую от росы траву, я успела ухватиться за влажный от росы ствол… И в тот же миг поняла, что не одна в этом давно заброшенном саду.

Странное это было ощущение. И совсем не похожее на то, когда тебе в спину кто-то смотрит. Пальцы онемели, их закололо, как будто я долго-долго держала руку в одном положении – все это пронеслось в доли мгновения – а еще через секунду я почувствовала свою руку не своей . Как будто… это совсем не я держалась за старый абрикос, а…

Джейн.

Она была здесь.

Совсем недавно, иначе я бы не ощутила ее присутствие так ясно, четко…

Ведьма Джейн успела пройтись по саду, подержалась за то же самое дерево, что и я… И значило это…

Издалека донеслось резкое, раздраженное карканье.

Черт!

Оскальзываясь в траве, я метнулась назад, к дому. Джейн успела здесь побывать, следовательно, место моего пребывания больше не тайна для Эрика. А может быть, и с самого начала не было тайной. Может быть, господин инквизитор попросту играл со мной, выжидая удобный момент… Для чего?.. Для нападения? Но какой Эрику смысл меня убивать? Разве то только сам он и был Яковом, а все, что мне было рассказано – пустышка, манок для глупых уток!

…Надо было уходить отсюда. Как можно скорее.

Не знаю, почему я думала именно так, но в висках ухало одно-единственное слово: бежать.

– Инга! – завопила я, подбегая к дому, – Инга, уходим! Бежи-и-и-им!