Поль Пасмор - Чёрный Огонь

— С ними точно нельзя. Пойми, с тобой с нуля заниматься надо, с самого начала. Ты привык в доспехе передвигаться, твои суставы не разработаны, лишены должной подвижности — как тебя учить даже простейшим связкам?

— Ну, начальную подготовку ты можешь доверить Инии. Всё равно ребята полдня дурью маются. А учитель из девочки неплохой. — внезапно присоединился к беседе Аллиэль.

— А по вечерам — простейшие стойки…. - продолжила его мысль Альвиарран. — В принципе можно — если ты это выдержишь.

Последний вопрос подействовал на юношу, как шпоры на чистокровного коня. Вскочил на ноги, грудь колесом, глаза горят…

— Диагноз ясен. Тренировки начнём, когда плечо заживёт. Так что в твоих интересах героя из себя не строить и лечь спать.

Дверь закрылась с едва слышным скрипом. Оставшись один, Кодар налил себе ещё вина и только сейчас представил, на что согласился… или, если быть совсем точным, напросился. Сумеет ли он, принц крови, совсем недавно считавший себя если не лучшим клинком Алькартана, то одним из лучших… сумеет ли он принять наставничество девушки, юного оруженосца, дочери графа? Прах побери, он и насчёт леди Оро Ваи в качестве учителя не ощущал уверенности! Женщина не может быть воином! Тем более таким, у которого есть чему поучиться…. Ладно, вот вернётся подвижность руке, тогда и посмотрим. Может, увидев его с мечом, леди изменит своё мнение!

Чёрное лезвие с молочно-серебряными прожилками. Маленькая, в форме паутинки, гарда, сплетённая из чернёной стальной проволоки. Рукоять из рога неведомого мне зверя, странного бело-серебристого, словно светящегося оттенка, тёплая и чуть шершавая на ощупь. Рог этот — такая же находка Аллиэля, как и останки меча. Капризному клинку чем-то не понравилось дерево, вот и пришлось пытать эльфа, что за кость мне мерещится. Но капризы капризами, а витой рог подходил древнему оружию просто изумительно. При перехватах пальцы чуть проскальзывали по едва заметным ложбинкам, и рукоять словно сама ложилась в руку. Баланс править ни на волос не пришлось, лишь обрезать кость по нужной длине. Пожалуй, если с чем и возникли проблемы, так это с заточкой. Хорошо, среди всякой ерунды в моём мешке обнаружилась акулья шкурка, покрытая алмазной пылью. Нагревая клинок в голубом пламени, и яростно орудуя шкуркой, мне удалось привести лезвие в должный вид, хоть и ушло на это три ночи. Прямо как в человеческой сказке! Ещё две ночи заняла окончательная полировка и гарда с рукоятью, зато сейчас я могла наслаждаться плодами собственных героических усилий.

Лезвие пластало воздух почти беззвучно, и ни звёздный, ни лунный свет не отражала его бархатистая поверхность. Ночь, холод, звёзды, тишина и одиночество. Одиночество, разделённое с мечом. Ни к одному клинку я не привыкала настолько быстро — а их в моих руках побывало немало! Пожалуй, не одна сотня наберётся…. Но этот… словно неведомый мастер ковал его специально для меня!

— Его выковали для первого Владыки твоего народа. — негромко произнёс Аллиэль, неведомо откуда взявшийся на обзорной площадке. Первый раз за всё время нашего знакомства он умудрился появиться так, что я не заметила!

— Первым Владыкой был… отец моего отца. Алькэтар Миэроаррайон. Я появилась на свет, когда его уже не стало.

— Моя мать часто его поминает… незлым тихим словом. Но как его звали, я услышал впервые.

— Ненависть твоей матери слишком велика, чтобы в её сердце осталось место уважению к достойному противнику. Мне жаль всех, кто не в силах освободиться от когтей прошлого. Наш Владыка не держит зла на ваш народ, хоть и сражался в дни Безумия… и потерял отца.

— Если бы я мог сказать, о чём думает Хранящий Жизнь! Но он никогда не снизойдёт до беседы с жалким отщепенцем вроде меня… будь я хоть сто раз его сын. Ладно, не стоит о грустном. Как тебе клинок?

— Он великолепен. Понятия не имею, где ты его откопал… и сомневаюсь, что смогу вернуть его законному владельцу. До сего дня я полагала, что знаю о холодном оружии всё, что можно узнать, и осознанно выбрала парные клинки как оптимальный вариант при моём стиле фехтования…. До сего дня. — я продолжала держать меч в руке, и, если честно, сомневалась, найдётся ли в нашем мире сила, способная его у меня отобрать. Разве что отец….

Аллиэль не стал размениваться на банальности вроде «Ну вот, а не хотела возиться со старьём», просто загадочно улыбнулся и произнёс:

— Его законный владелец — Алькэтар. Он погиб. Значит, теперь меч принадлежит твоему отцу.

— Такое оружие он мог завещать только сам. Если же он не оставил никаких распоряжений, его место — в сокровищнице Владык. Кстати говоря, не хочешь рассказать, где конкретно ты его нашёл?

— Честно? — неожиданно спросил эльф, взглянув в упор.

— Хотелось бы.

— Украл у матери. — спокойная констатация факта, ничего более.

— И зачем? Она и раньше-то вряд ли любила меня всем сердцем…. - я не договорила. Впрочем, к чему произносить вслух очевидное?

Эльф отошёл к парапету и облокотился на выщербленный камень, устремив взгляд куда-то в пространство: то ли звёзды, то ли мерцающий голубоватый снег приковали к себе всё его внимание. Начав рассказ, он не счёл нужным повернуться, так и стоял, демонстрируя роскошную шевелюру, собранную в неимоверно густой и длинный хвост.

— Как-то в детстве мне довелось услышать одну балладу. Слов я, разумеется, не помню, только общий смысл и совершенно непередаваемое ощущение. Для себя назвал её «Баллада о Мече». Очень долго потом я приставал ко всем с этой песней, и каждый раз слышал одно и то же: «Какая баллада? Какой меч? Нет, не припомню ничего похожего…». Наконец до меня дошло, что сия тема находится под негласным запретом, и я принялся рыться в древних рукописях. Между прочим, раскопал немало нового и интересного. Меч же…. Как я понял, поразившую меня балладу написала Альдэйрэ, сестра моей матери. И речь в той песне шла об оружии, созданном её отцом в подарок одному из вашего народа. Невозможном оружии, сотворённом с помощью нашей магии и вашей Силы! Дракон, коему был преподнесён сей дар, позже принял титул Владыки арранэ и повёл за собой… впрочем, это уже спорный вопрос. Одно несомненно: именно он собрал магов на горе, тогда ещё не выделявшейся вершиной странной формы, он попытался сотворить ставшее невозможным, для чего принял свой изначальный облик, — а меч оставил другу, отцу Альдэйрэ. Один из лучших наших магов, тот участвовал в попытке переступить через предел Сил — и превратился в прах вместе со всеми, державшими внутренний и внешний круги, когда чудовищный выброс энергии расплавил вершину скалы. Меч уцелел в этом катаклизме, уж не знаю, каким чудом. Даже, правильнее сказать, уцелел не меч, а клинок — всё, что от меча осталось. Эти останки мать нашла вплавленными в каменную глыбу, и никому не показывала сие абстрактное украшение интерьера. Я наткнулся на него случайно, и долго не мог понять, что эстетически привлекательного можно найти в куске чёрного вулканического стекла с бурыми разводами, сквозь толщу которого едва просматривается нечто продолговатое. А потом… незадолго до нашей первой встречи, кстати… что-то словно заставило меня разбить эту глыбу. Как будто моими действиями управлял не я, а кто-то другой, но при всём при этом на подчинение воли или подавление сознания оно совершенно не походило. Выудив клинок из осколков, заметил клеймо — и что-то начал смутно понимать. На свитках, написанных рукой Альдэйрэ, такое же…. Вот, собственно, и всё. Не знаю, зачем я взял с собой этот раритет, когда кинулся догонять тебя… и зачем отдал. Ты будешь смеяться, но, по-моему, он сам этого хотел.