Янина Жураковская - Хранители времени

— Лучше я стишки прочту, — без особой надежды предложил я. Ежики презрительно зафыркали.

— Пред подруженькой варакушкой разливатси бушь, — обрубил лесовик. — А ноне меня слушай: лови два-пять ниток, вяжи их ромашкою… — Я не потрудился даже сделать вид, что понял. Кустистые брови дедка угрюмо сошлись в одну линию. — Эхма, доля наша тяжкая… Досель ты как волшебствовал-та, отроче?

Я вздохнул. Если у Яны в голове шелестела страницами энциклопедия юных ведьмаков, в моей, должно быть, сидел хитрющий словарь магии. Он делился знаниями, но и ловко прятал то, чего мне знать пока не следовало. А иные странички оказывались пустыми, и по всему выходило, что заполнять их придется мне самому. Так что колдовал я вслепую. Что было надо, то и делал — не задумываясь и полагаясь на любимый славянами «авось». Потому что стоило задуматься, и, хоть тресни, выходили взрывы и пожары.

— Ну щожь… сталбыть, будем чародеюшку вашего вразумлять, — постановил старичок. — Глазки ты лазурны прикрой… прикрой, да, а таперча гляди. Не пред собой, а будто в сторонку… — лесовичок махнул рукой. Мышка высунулась из всклокоченной бороды где-то в районе стариковского уха и согласно пискнула. — Зришь ли, отрок?

Я расфокусировал взгляд и замер. Пространство вокруг было пронизано полупрозрачными трепещущими нитями; одни колыхались свободно, другие сплетались собой в плотные жгуты и тончайшие паутинные сети. Небо слепило золотом, птичьи трели повисали в воздухе затейливыми алыми кружевами, трава под ногами напоминала россыпь драгоценных камней, а деревья, обступавшие поляну, казались сотворенными из плотного серебристого тумана. Лесовик неожиданно предстал зелёно-коричневым облачком, от которого во все стороны тянулись длиннющие ложноножки. На месте Зимы и Идио плясали два симпатичных багрово-черно-золотых смерчика; вампирий был на порядок шире и выше, знакомая сине-алая нить обвивала его от зева воронки до хвостика, а другая нить, такая же, но тоненькая, соединяла с…

На миг я зажмурился. СВЕТ. Чистый, незамутнённый Свет, по недоразумению принявший очертания Яниной фигурки. Она сияла. Она ослепляла. Пряди длинных почему-то волос отливали то травяной зеленью, то полуденной синью, ушки были длинными и остренькими — точь-в-точь такие рисуют на картинках эльфам. "Оп-па! Какое, ringwu nyort, внутреннее художественное пространство! — мысленно охнул я. — Понятно, почему Вовка, дивнюк белобрысый, на неё клюнул!.. Но… если это — ведьмуська, то как я выгляжу со стороны, а?!"

— Как-как… фигак, — пробурчал лесовик. — И откель токмо тянут желторотиков-то! Истинно собака на заборе… Не зевай, отроче! Десять ниток к себе стягуй, да вяжи ромашкой… не шуткуй, посолонь загибай! Усе чары посолонь вяжутси, противу токмо нежить немертвая волшебствует!.. Держи таперча, да на куст кидай… Шибче затягуй!

Стоило чуть ослабить хватку, как нахальные нити удирали из «рукоделия». Я ловил их, запихивая обратно. Нити упрямились и запихиваться не хотели. Пот градом катился по лицу и капал с кончика носа, я кряхтел и пыхтел, ободряя себя тем, что за последние две минуты узнал о магии больше, чем за всю предыдущую жизнь.

— Сил тяготу чуешь ли? — ехидно спросил лесовик. — Знамо, усё верно сладил. Таперча не спи, а на сеструньку усё лепи. Не шуткуй, отроче, на плечо лепи!

— Да на хрен он мне сплющился?! — заволновалась остроухая фигурка.

— Левее, левее! — подсказал маленький смерчик.

— Правее, правее! — немедля возразил большой.

Я припечатал «ромашку» с затянутым в неё кустиком к сестриному плечу и затянул болтающиеся концы нитей морскими узлами. Половины резерва как не бывало.

— Сморгни, вьюнош, да зри, шта вышло-та, — великодушно позволил дед.

Устроившийся на Янином плече кустик энергично замахал веточками. Осмотрев его, сестра расщедрилась на «Сойдёт». Зима, как какого-то щенка, потрепал меня по голове. Идио сделал пометку на обрывке пергамента.

— Ну щожь, — вздохнул лесовичок, — пора мне. Благодарствую за ласку, за беседу, а пуще всего — за подарочек ("И тебе спасибо, дедушка", — вразнобой ответили мы). Будет надоба, скажи, девонька: "Расцвети, мой цветик!", травка и появитси. Отмолвишь: «Спи-засыпай», на плечо возвернётси… Мене сюдыть, вам, сталбыть, тудыть. Прощевайте!

Он качнул головой и уверенно погнал ежиков в глубь березняка. Мигом отрастив десяток ножек, гриб шустро посеменил за хозяином. Мы по-бараньи таращились вслед лесному деду и его ежовой банде, пока они не скрылись из виду.

— Прошу вас, не говорите ни слова. Я хочу навеки запечатлеть этот момент в своей памяти. Старичок Лесовичок и стадо ежиков, — шепотом попросил я, повернулся — и издал дикий восторженный крик, от которого закачались верхушки берез, а Зиме на голову шлёпнулось растрёпанное воронье гнездо.

Возле тлеющего костра на клетчатой скатерти стоял большой термос, и лежали четыре бумажных пакета со знаком знаменитой сети ресторанов быстрого питания.

Почему любимый герой русских сказок решил попотчевать нас блюдами народной американской кухни, думать не моглось и не хотелось. В любом случае, это было очень мило с его стороны. Мысль не успела ещё осесть, а ноги сами собой резко выпрямились, бросив тело в прыжок из положения «сидя». Перекат, руки выудили из пакета булочку, нетерпеливо рванули бумажную обертку, зубы впились в мягчайшее тесто… "Быстрое питание — чума современной цивилизации", — с грустью подумал я, закидывая в рот остатки гамбургера, и только тогда заметил, что вампир, сестра и оборотень таращатся на меня с нескрываемым ужасом.

— Вы не будете? — удивился я и развернул следующую булочку.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Тематика: путевой дневник

Указание на автора: отсутствует

Дата: 0 год от П.Х.

Заключение экспертизы: подлинник

Источник: архивы Большой Изморской библиотеки

Описание: пять сильно повреждённых пергаментных

свитков с рукописным текстом на древнем Всеобщем.

Перевод: Йенн'ниэн Зима Шаэн'дарт, Старшая Хранительница

Предупреждение: для Посвященных Второго круга.

Пергамент первый.

<���Начало затёрто, нечитаемо> пахли подозрительно, и сколько я не тщился, так и не смог узнать, из чего сделаны предивные <���жирный отпечаток большого пальца, несколько слов неразборчиво> поостерёгся бы пробовать, но мои подопечные с таким упоеньем взгрызались в странные булочки, а желудок ворчал так жалобно, что я сдался. К слову, нездешние яства оказались совсем не плохи, а горчившая на языке коричневая вода бодрила не хуже прославленного эльфьего мирувора.

Упырь43 долго, с подозрением принюхивался, но лопал так, что за ушами трещало: он, мол, не оправился ещё от раны, и ему нуж<���на уси>ленная кормежка… Я закинул удочку насчёт "прикопать его где-нибудь под кустом" и получил печеньице. ХВ смеялись очень весело. Я — нет.