Елена Товбаз - Студент поневоле

Напротив паба находилось ещё одно подобное заведение под названием «Трактир Рога и Копыта» и соответствующей красочной вывеской. Пока я разглядывал кирпичное трёхэтажное здание с башенками, Линкнот пояснял.

— Трактир для солидных мужчин. Там ещё и гостиница для лодочников. А паб в основном для молодёжи и незнатных горожан.

Мы вошли в паб, широко распахнув набухшую дверь. Внутри оказалось дымно, шумно и многолюдно. Поначалу я ничего толком и не разглядел. Свет проникал в узкие окна под самым потолком и наискось ложился в полутёмное помещение длинными полосами, в которых танцевали миллионы пылинок, образуя замысловатый движущийся узор.

Понемногу я пригляделся. В просторном зале гудело множество разношёрстного народу. Низкий потолок подпирали резные столбы, а в центре на большущей бочке восседало деревянное нечто со свиным пятачком и с трезубцем в руках. Грубые разномастные столики беспорядочно стояли там и тут, а люди сидели на табуретах, бочках или просто на круглых отполированных чурбачках.

— Вперёд! — скомандовал магистр, и мы с ним протолкались через задымлённый зал поближе к традиционной стойке. Правда, чуть кривоватой. Уж не знаю, по какой букве её сооружали. Наверное, по легендарной букве «зю». К нам тут же подлетел официант с подносом уставленным кружками.

— Эль-пиво-брага-грог-чего-желаете? — отбарабанил он. Линк отстранил его.

— Позже.

И официант исчез в глубинах зала. Глаза постепенно привыкали к неяркому освещению, но по углам всё тонуло в полумраке и лишь по взрывам смеха и стуканью кружек о столы угадывалось, что там кто-то есть.

Итак, мы протиснулись к стойке, где царило наибольшее оживление и несколько ловких парней-пабщиков, а я для удобства назвал их барменами, вертелись и прыгали, едва успевая наливать, подносить, рассчитывать.

— Смотри-ка, — магистр ткнул меня в бок и наклонился к самому уху, чтобы не повышать голос. — А вот и они — голубчики, весь цвет знати здесь — бароны, маркизы, виконты.

На высоких табуретах у стойки вольготно расположилась шумная компания вычурно одетой молодёжи. Рядом с ними стояли кружки и кубки; они шумно спорили и смеялись.

— Слабовато пьют сегодня. Надо помочь, — Линк подмигнул мне. — Ты посиди где-нибудь в сторонке, а я выясню, что к чему. У меня свои методы. Как только всё подготовлю, дам знать.

— А где мне посидеть?! — переспросил я, пытаясь перекричать толпу.

— Да где хочешь! — магистр неопределённо махнул рукой. — Вон там…

Я отправился в ту сторону, нашёл свободное местечко под окном, где хорошо просматривалась стойка, и стал разглядывать народ в пабе, пока Зеркало что-то бубнило себе под… э-э… воображаемый нос.

У дальней стены собралась группа низкорослых чудиков в капюшонах с трубками в зубах. Они-то и дымили, значит. Справа от меня за длинным столом восседали рядками настоящие великаны — огромные мужчины, заросшие волосами и густыми бородами. Они пили, орали и оглушительно хохотали, с силой припечатывая кружки об стол, и зычно подзывали официанта, топая ногами.

Вскоре я заметил, что некоторые посетители паба, прежде чем выпить из кубка или кружки, выплёскивали немного на чудо с пятачком. Восклицая при этом: «И Хряку!». Это они так чокались что ли? От большого количества вылитого Хряк уже лоснился.

Я посмотрел на Линка. Магистр затесался в толпу студентов и вовсю угощал их элем и вином, потешаясь вместе с ними. Что он задумал?

Примерно через полчаса, когда я уже заскучал, он присел рядом со мной и сообщил:

— Итак, слушай. Нам повезло. Среди этих молокососов есть один первокурсник — баронет Кнурен. Тебе лучше превратиться в него, дабы не вызвать недоумения от твоих познаний со стороны преподавателей. Это удача! Обычно первокурсники по таким местам не ходят. Но этот — благородных кровей, пришёл сюда с братом — пятикурсником. Брат этот — барон выпить-то не дурак и дружки его такие же, все пятикурсники. Я их тут поугощал малость. А баронет почти не пьёт, так — за компанию. Но я ему подливал слабенького эля, и то, водой разбавлял. Поэтому скоро он захочет в сортир. Я иду к ним и подам тебе знак — подниму кружку. Следи. Как только баронет направится по нужде, так сразу вы с Зеркалом его и превратите. Он тот — в берете с перьями, в белой кружевной рубашке и вышитом жилете.

Магистр хлопнул меня по плечу и вернулся к стойке, где студенты уже затянули разудалую песню. А я принялся изучать баронета. Вскоре прогнозы Линка сбылись, хотя он, как уверял, был не в состоянии предвидеть будущее. Магистр поднял кружку, и юный баронет покачиваясь побрёл куда-то в конец паба. Я подскочил и, на всякий случай, нащупав в кармане зеркало, двинулся за ним. Так мы дошли до низенькой двери, прямиком за студентом.

— Давай сейчас, — предложило Зеркало. — И все дела. Я поморщился.

— Пусть сначала облегчится.

— Какая разница?!

— Мало ли что, от неожиданности…

— Ну как хочешь.

И я устроил баронету засаду. Благо, сортир находился в конце пустынного коридорчика, куда и вела низенькая дверь. Его загораживал громоздкий умывальник. Почему-то он напомнил мне сказку «Мойдодыр», читанную-перечитанную в детстве. Вот за этим умывальником я и притаился с Зеркалом наготове, поджидая «жертву». Пока я придумывал во чтобы такое его превратить — маленькое и незаметное, наш объект покачиваясь выпростался из кабинки и…

— Я буду превращать, — перехватило инициативу Зеркало.

Времени возражать не было, я выскочил из-за умывальника, присев прижал зеркало к полу, и оно увеличилось, вместив парня… Тот даже пискнуть не успел, как превратился… в карандаш. Я поднял его и, прислонив Зеркало к стене, и повертел в руке.

— А почему карандаш? У меня их несколько, вдруг перепутаю.

— Не перепутаешь. Видишь, он — белого цвета. У тебя таких нет. Да и потом, самая логичная и не вызывающая подозрения в УМе вещь — это карандаш.

— А если его кто-нибудь попросит? Типа, взаймы.

— Исключено. Он же белый. А кому нужны белые карандаши? Ими и не напишешь ничего толком. Они так, для декора и редко кто ими пользуется.

Я добавил мнимый карандаш к остальным, среди которых были синий, жёлтый, зелёный, оранжевый, красный и вроде как серый — простой.

— Становись, буду тебя превращать.

Я на миг отразился в Зеркале, и вскоре оттуда на меня смотрела слегка ошалелая физиономия баронета. Таким Зеркало запомнило его в последний момент. Вернее, это была теперь моя собственная ошалелая физиономия, но с непривычки я отшатнулся. Хорошо ещё, что баронет был человеком, причём почти одного со мной роста и комплекции. Хоть в этом не пришлось приспосабливаться, и никакого дискомфорта я не ощущал. Вроде ничего… Вот только эти дурацкие кружавчики на рукавах и берет. Родной братец меня не видит!