Вера Огнева - Возвращение к себе

- С кем ты воевала, Бригитта?

- Ты не завтракал? - голос Бенедикта вырвал Роберта из воспоминаний;

- Нет еще.

- Пойдем.

Вытирая на ходу руки о край туники, барон повел своего гостя в дом. На столе стояли миски с вареным мясом и овощами. Посередине на доске покоился пышный каравай. В камин для света бросили пару поленцев.

Ведь можно и так, - подумал Роберт, - каждое утро садиться за такой же стол и чтобы рядом копошились дети - вон их рыжие головенки мелькают в зале - чтобы жена толковала о хозяйстве, а во дворе вертелась повседневная жизнь, которая и есть - жизнь.

После еды сидели, потягивая кисловатое вино. Роберту не хотелось вносить сумятицу собственных проблем в мирное течение утра, но барон ожидал продолжения вчерашнего разговора. Пора было расставить точки над 'i'.

- Ты когда из Святой Земли уехал? - спросил Роберт.

- В 99 - осенью. К лету 1100-го был дома.

- После взятия Иерусалима, когда начался всеобщий дележ, я почти сразу ушел в пограничье.

Хотя, это сейчас более или менее понятно, где та граница проходит. Тогда все было зыбко. Какие-то земли освобождались, какие-то переходили из рук в руки по несколько раз. Я со своими людьми, кто пожелал, конечно, ушел на юг к Аскалону.

Слава Богу, хватило ума собрать тогда такие регулярные отряды, иначе все рассыпалось бы, еще не начавшись.

Потом были, три года патрулирования той самой эфемерной границы: разведка, поиск, стычки. И нападать и убегать случалось. Выучился арабскому…

Сельджуки и египетские отряды захватывали людей. Кого продавали в рабство, кого возвращали за выкуп. Торговля рыцарями стала на Востоке прибыльным делом. Бывало и такое: увозили в пустыню, раздевали и бросали просто так, в назидание. Война как война. День за днем.

Хаген попал в плен раненым, потерял речь, да и надежду уже потерял, когда до нас с Солем дошли слухи, что какой-то франк, прикованный к колодезному вороту, качает для правоверных воду. Пришлось наняться погонщиком в караван. Благо, Соль лучше меня по-арабски, да и другие языки знает. Как тогда с больным Хагеном к своим выходили, не спрашивай. Думал, все - конец. Но вышли, а там и меня зацепило.

Сюда в глухомань юго-восточного порубежья долетали только отголоски сражений, бушевавших в Тивериаде, Антиливане, Эдессе и Галебе. Главным образом, новости приносили воины, заступавшие на смену тем, кто погиб или отправился домой.

Многие, не выдержав испытания пустыней, отчаивались завоевать свое княжество.

Со смертью Готфрида Бульонского всеобщий хаос и раздор настолько усилились, что Роберту одно время казалось - до полного краха остался один шаг. Балдуин, помазанный на престол Иерусалима, вскоре после кончины Блюстителя Гроба Господня, попытался навести хоть какой-то порядок. Лагерь Роберта перестал испытывать недостаток в провианте и ору-жии. Но вместе с тем в порубежье хлынули толпы рыцарей и простолюдинов самого сомни-тельного свойства. Приходилось мириться и с этим. Откажись Роберт - остался бы с горст-кой верных людей, которых что ни день становилось меньше.

Назавтра назначили выход большого обоза с ранеными в Иерусалим. Там, в больнице при Храме, с давних времен обосновалась община монахов настолько искусных в врачева-нии, что слава о них распространилась далеко за пределами Палестины.

Соль отправлялся с обозом. Во-первых, он сам был неплохим медикусом, во-вторых, кроме него некому было доверить командование обозом. Да и сам граф Альбомар настолько измотался за последнее время, что вот-вот мог свалиться с ног. И лучше ему там будет, - решил Роберт. Вдалеке от непрерывной мелкой, но такой же как и крупная, убийственной войны, в тишине монаше-ских келий, в заботе о страждущих, возможно к блистательному Солю вернется душевный покой, утраченный на пороге Храма в день взятия Иерусалима.

Хаген, которого они нашли в крайне плачевном состоянии в забытой Богом сирийской деревне, до сих пор болтался между жизнью и смертью. Его устроили на одной из телег. Ря-дом уложили Гарета. Накануне, к вечеру, у того приключился сильный жар на смену кото-рому пришел понос. За прошедшие сутки Гарет потерял, наверное, треть собственного веса. На Роберта смотрел, глубоко запавший, лихорадочно блестящий глаз.

- Держись, старик, - Роберт, наклонившись над Гаретом, говорил тихо, чтобы не тревожить уснувшего Хагена. - Тебе только до Иерусалима дотянуть, там монахи мертвого на ноги поставят.

- Ничего со мной не будет. Отлежался бы и здесь. - Голос бывшего слуги, а нынче рыцаря штурма был необычно слаб. - Вели, Роберт, чтобы меня назад в шатер отнесли. Не хочу тебя оставлять.

- Ну что ты как нянька над младенцем?

- А я и есть нянька. Душа за тебя болит.

- Уймись, старик! Выздоровеешь, отдохнешь в городе, за добром нашим присмот-ришь, и назад. Не торопись особенно.

Но Гарет не хотел слушать разумные слова. С незнакомым чувством стеснения, Роберт заметил слезы у того на глазах.

- Роберт, душа у меня за тебя…

Его позвали. Сегодня ночью предстояло идти в рейд. Небольшой отряд сельджуков, как шакалы рыскавших в порубежье, напал на армянское сельцо. Всех вырезали, похватали, что смогли унести - и в пустыню. Роберт надеялся догнать разбойников, но надо было поторапливаться. Уже давно никто так нагло не орудовал на его участке границы. Сарацины знали - он не оставит ни одной попытки нанести урон ему или людям, которых он ох-ранял.

Кони стояли оседланными, люди почти все уже собрались. Отдав последние команды, он вернулся к обозу. Гарет лежал, сонно смежив веки. Роберт недолго постоял и уже соби-рался уйти, когда старик открыл глаза:

- Послушай, - голос звучал еще тише, чем прежде, - меня отравили.

- Брось. Это просто болезнь. Полвойска ею переболело. Дня три-четыре и подни-мешься.

- Отравили. Будь осторожен. Я твоему отцу клялся на кресте, что буду беречь тебя пуще самого себя.

- Так это когда было? Лет тридцать прошло, наверное?

- Неважно. Не ходил бы… душа… - голос затих, глаза закрылись. Роберт приложил ла-донь ко лбу больного. Кожа холодная, но живчик тоненько пробивался.

- Я ему дал сонного отвара, - сказал подошедший Соль. - Дорога тяжелая, да и живот закрепит. Только знаешь, Роберт, боюсь, он прав, непохожа его болезнь на обычную, что у других случается сплошь и рядом.

- И ты туда же! Ладно, хоть, Больстад молчит, а то и он бы взялся уговаривать.

- Не гневайся. Возможно, я не прав, но… и у меня…

- Душа?

- Она.

- Все, я пошел. Выходите одновременно с нами. Отряд у тебя в подчинении надеж-ный.

Думаю, доберетесь без происшествий. Только прошу тебя, Соль, довези их!

- Береги себя, Роберт.

К разоренному армянскому селу вышли с рассветом; передохнули, сменили коней на заводных и двинулись на восток. Следы уводили в сторону порубежного оазиса.