Алексей Александров - Знамя химеры

— Почему бы нет? — решаюсь я и, не без сожаления, возвращаю лук и стрелы. Если она меня пристрелит, то я умру с твёрдой уверенностью, что был прав: все эльфы лицемерные ушастые сволочи.

Пока мы разговаривали, стало смеркаться. Солнце исчезло за высоким горным хребтом задолго до наступления темноты.

В пещере было сухо и тепло. Эльфийка, скрестив ноги, села на моё ложе. Мне пришлось довольствоваться нагретым камнем у костра. Гнедой жеребец герцога самым наглым образом храпел в углу пещеры.

— Леди, Вы не знаете, как зовут мой трофей? — кивнув головой в его сторону, спросил я.

— Вообще-то Айнскаир, — улыбнулась девушка, — но герцог чаще называл его проклятьем Падшего и неблагодарной скотиной. Конь не любил Уриэля.

— У нас много общего, — хмыкаю я. — Айнскаир. Айнскаир. Пока произнесешь — язык сломаешь. Это на Староэльфийском?

При правлении Элберта III основным языком Рассветной империи стал так называемый Новоэльфийский, или Общий. От эльфийского в Общем языке осталось только название и наименее зубодробительные словечки. Основу языка составил один из главных человеческих диалектов.

— Вы совершенно правы. В переводе на общий это будет «быстрый как ветер».

— Ветер. Хорошая кличка для лошади. Пожалуй, так теперь я и буду его называть.

Перекусив из моих скромных запасов, мы некоторое время дружески беседовали о мелочах. Когда совсем стемнело, я расстелил рядом с костром лошадиную попону, которая должна была послужить мне сегодня постелью.

Боясь нарушить выкованное между нами ранее хрупкое равновесие, я всё-таки решил задать давно интересующий меня вопрос.

— Леди Эйвилин, — обратился я к притихшей девушке, — вы можете рассказать о себе.

Долгое время она не отвечала.

— Моя мать родом из младшего дома, — тихо начала рассказывать она. — У неё обнаружился сильный магический дар, и она отправилась обучаться в столичном университете. Там она познакомилась с моим отцом. Отец был наследником одного из старших домов, женившись на моей матери против воли главы дома, он навлёк на себя его гнев. Отца лишили наследных прав и сослали наместником в одну из отдалённых провинций. Там я родилась и выросла. Полгода назад отец отправил меня в столицу, к дяде. Он думал, что при дворе я найду себе удачную партию.

Из каких домов были её родители, девушка не сказала. Настаивать я не решился.

Богатый на события день закончился…

Мы отступаем. Ещё немного и драконы начнут выкашивать наши ряды подобно тёмным жнецам Падшего. Армии откатываются назад. Часть солдат, бросив оружие, начинает паническое бегство. Они уже мертвецы. Оставшиеся воины выстраивают несколько каре вокруг уставших магов и медленно отходят. Пока маги смогут блокировать магию, у нас есть мизерный шанс дождаться подхода эльфов.

Дракониты бросаются в яростные атаки на ощетинившиеся сталью порядки. Шедшее последним каре неожиданно замирает. Развернув знамёна, оно перестраивается в линию и разворачивается в сторону драконитов. Видя жертву товарищей, моё каре из остатков «Кулака» начинает перестраиваться с твёрдым намерением принять бой вместе с ними.

— Держите этот проклятый Падшим строй! — срывая голос, ору я. — Отходить! Всем отходить! Не делайте их жертву бессмысленной!

Восстановленное каре продолжает пятиться назад.

Наконец-то!!!

Из-за холмов, с которых мы начали битву, стремительно вылетают эльфийские конные лучники. Подобно двум гигантским клешням морского краба, они начинают охватывать наши отступающие каре с флангов. На вершинах холмов, трепеща штандартами, выстраиваются стрелки и пехотинцы.

Эльфы натягивают луки, на наши ряды падает ливень стрел. Радостный крик, пронесшийся над нашими рядами, сменяется воплями ужаса и проклятий. Эльфийские пехотинцы на холмах начинают методичную резню безоружных беглецов.

Прижатая к моему лбу холодная рука вырывает меня из пелены сна. Мой взгляд фокусируется на эльфийке, стоящей около меня на коленях. В тусклом мерцании прогоревшего костра видно её испуганное лицо.

— Что с вами? — произносит она, убирая руку. — Вы так страшно закричали…

С трудом удаётся взять себя в руки.

— Сон, леди, просто страшный сон, — стараясь подавить нервный озноб, отвечаю я.

— Вы странный, — её лицо озаряет несмелая улыбка. — Прекратите называть меня «леди». Разве сложно произнести Эйвилин?

Почему на меня так действует её улыбка? Глядя на неё, отчаянье и боль, растревоженные видениями прошлого, отступают. Буря ненависти, бушующая во мне, успокаивается. Нападает странное умиротворение. Хочется просто лежать и смотреть на её улыбку. Война, мир, предательство — пусть всё катится к Падшему…

— Похоже, ты влюбился, — хмуро комментирует внутренний голос.

Мысленно приказываю ему заткнуться.

— Простите, леди, что потревожил ваш сон, — холода в моём голосе хватит на пару ледников.

Собрав в кулак остатки воли, отворачиваюсь к стене и закрываю глаза. Со стороны девушки слышится обиженное сопение. Она резко поднимается и возвращается на свое ложе. Давлю в себе желание кинуться следом за ней. Завтра всё это не будет иметь никакого значения. Я не знаю, удастся ли мне вырваться из этой ловушки или моя уставшая душа наконец-то обретёт покой в чертогах Творца. Одно известно точно: завтра я расстанусь с эльфийкой навсегда.

Остаток ночи прошел спокойно. Кошмары прошлого больше не терзали меня, и я неплохо выспался. В этот раз из оков сна меня вырвали чьи-то большие тёплые губы, упорно исследующие моё лицо. Открыв глаза, я увидел морду Ветра (теперь моего жеребца), усиленно обнюхивающего моё лицо и волосы. Разочарованный таким исходом, я потрепал гриву жеребца и поднялся со своего ложа. Проклятье Падшему! Чтобы я ещё раз спал на практически голых камнях! Всё тело ломило так, будто на нём всю ночь веселилась толпа пьяных гоблинов в компании с горным великаном.

Девушки в пещере не было. Настороженно оглядевшись, я увидел, что её лук мирно покоится на ложе. Облегченно перевожу дух. Похоже, эльфийка не сбежала. Сухой треск у входа подтвердил моё предположение. Вошедшая Эйвилин сухо поприветствовала меня и принялась копаться в сумках с припасами. Пожав плечами, я покинул пещеру.

Весь день прошел в подготовке к «прорыву» через эльфийскую стражу. За это время мы перебросились с эльфийкой всего несколькими десятками фраз. Разрезав мою запасную рубашку на лоскуты (добряки эльфы хорошо меня снабдили), Эйвилин аккуратно перебинтовала моё лицо. Нацепив на себя походный плащ и перчатки, я скрыл голову под глубоким капюшоном. Девушка придирчиво осмотрела меня со всех сторон и одобрительно кивнула. Будем надеяться, что стражники сосредоточат всё внимание на ней и не заметят всю несуразность моего вида.