Анна Бодрова - Ванильная пинта

– Рано или поздно, я все равно узнала бы…

– Все, кто прикасался к этому, мгновенно и безвозвратно все забывали. С тобой я не мог так поступить. Если бесконечно стирать воспоминания, человек лишится рассудка. Поэтому я решил рискнуть…

– Рискнуть? – удивилась я. – А по–моему, все открылось случайно.

– Это по–твоему… – хитро усмехнулся вампир.

* * *

Перед глазами, как живая, встала картинка. Тот самый день, когда я плакала у него на плече. Утопая в пуховом диване, мы сплелись в клубок. Приглушенный свет ночника. Над головой легкий полог невесомой ванильной драпировки. В студии запах корицы. От Себастьяна тоже пахло чем–то сладким, но с чуть горьковатым привкусом. Возможно цитрус. Так же и в душе у меня… терпкое и вязкое горе разбавлялось капелькой сладкой неги и спокойствия в его руках. В эти минуты я впервые ясно осознала, что моя борьба просто нелепа, потому что это борьба с самой собой, против собственной воли, против счастья… И Себастьян вовсе не бездушное чудовище, каким я пыталась его увидеть. Я отвлеклась от плеча и потянулась к нему, робко ткнулась носом в гладкую щеку. Себастьян безусловно ждал этого, но не спешил праздновать победу. Бережно обхватил мое лицо и прильнул к губам с нечеловеческой нежностью, медленно, замирая, еле дыша… Меня переполняли эмоции. Задыхаясь, я отвлекалась от него, открывала глаза, чтобы убедиться, что не сплю, и вновь погружалась в это таинство. В очередной раз Себастьян не удержался, усмехнулся, не зло, скорее в умилении. Я улыбнулась в ответ, потянулась к губам… и замерла. В поцелуе я ощущала мешающие клыки, но отмахнулась от навязчивой глупости, неуместной и пошлой фантазии. Теперь же мне удалось их увидеть, и догадка уже не казалась такой уж нелепой. Наоборот! В голове наконец начали складываться в цепочку разрозненные факты. Занавешенные окна, вечные отговорки Себастьяна, каждый раз, когда я пыталась вытащить его куда–нибудь днем, его дьявольское обаяние, но самое главное – мудрость веков, его начитанность и осведомленность, усталость от жизни, которой я никак не могла найти объяснения. Себастьян не выглядел до такой степени старым, каковой являлась его душа. Я решилась поднять глаза. Он глядел на меня все так же нежно, но с какой–то едва уловимой тоской.

– Не смотри так, Солнце… – прошептал он, – я никогда тебя не обижу.

Я глядела в его темно–терракотовые глаза и думала, что схожу с ума, но усмирила свой малодушный испуг. Я хотела ему верить. Я верила…

* * *

Алые цифры на стене показывали девять утра. Я разлепила веки и, глядя в потолок, глубоко вздохнула.

– Значит, ты жалеешь о том, что мне открылся?

– Да, – не раздумывая, отозвался Себастьян.

– Считаешь, я была слишком мала и недостаточно искренно приняла твою сущность?

– Наоборот. Ты слишком глубоко ее приняла. Именно поэтому позволила мне совершить роковую ошибку… В точности, как вчера.

Мое сознание действительно пронзило яркое deja vu. Эмоциональный снежный ком из боли, страха и отчаяния. Противоречивые чувства, рвущие мою душу надвое. Я любила его, я хотела быть с ним, но безумно боялась и почти ненавидела… после того, как позволила ему испить себя. В ту ночь я едва не тронулась.

– Тогда все было иначе, – не согласилась я. – Ты пил меня сам.

– Да. И с тех пор поклялся, что больше никогда не причиню тебе боли.

– Поэтому ты… заставил меня забыть?..

– Я стер все, что нас связывало, чтобы ты смогла жить… как раньше.

Слушая его, я сжимала кулаки до боли в пальцах. Хотелось кричать, крушить все вокруг. Но постепенно приходило апатичное спокойствие и осознание того, что прошлое никому не под силу изменить.

– Я тогда все ломала голову, почему я «Солнце». Ведь ты… по всей логике, должен его ненавидеть, – печально усмехнулась я.

Себастьян повернулся ко мне, подпер голову локтем.

– По всей логике… Я люблю его больше жизни. Но никогда не смогу соприкоснуться… В последний раз я любовался им в твоих снах. Поэтому… мое Солнце – это ты.

Я встретилась с вампиром глазами. Короткий миг… и он впился в меня жадным, долгожданным поцелуем. Обжигающие ладони заскользили по мне, трепетно изучая желанное, некогда запретное тело. Я упивалась нежностью бархатной аристократичной кожи Себастьяна. Но внутри нас происходило куда более значимое. Слияние душ, сплетение миров, единение разума. Я дарила себя ему, а он мне – себя. Без остатка, без недомолвок и лжи, без страха, без… сомнений… Ну, а если вернуться на миг с небес на землю, то Себастьян вытворял со мной такое, что даже несколько часов после у меня темнело в глазах от одной мысли о повторении подобного и сладко тянуло внизу живота.

«К черту прошлое, к черту всех, к черту весь мир! Никогда больше тебя не отпущу…» – с этими мыслями я уснула, тесно, до дурноты прижимаясь к его груди.

* * *

Три главы о главном (вместо эпилога)

Память.

Щекочущие поцелуи, покрывающие плечи и шею, заменили мне холодный душ. Ощутив спросонья губы вампира на ключице, я не то что проснулась, едва не поседела! Но Себастьян почти обиделся. С упреком качая головой, он рухнул на подушку и демонстративно отвернулся.

– Ну, прости… – протянула я, переползая к нему на плечо, – мне нужно время, чтобы привыкнуть.

– Чтобы научиться верить… – печально буркнул он.

– Я верю. Тело – пока нет.

Я покрыла поцелуями его грудь, поднялась к плечам… и вампир сжалился надо мной. Притянул к себе и, вместе со мной, перекатился на мою подушку.

– Если тебе, конечно, интересно… через три с половиной часа настанет Новый год, – хищно щурясь, заявил он, склоняясь к моей груди.

– Уже?! Черт… – мой взгляд заметался по студии, и Себастьян с пониманием отстранился. – Надо, наверное, подняться наверх? С Олегом отметить что ли…

– Олег уехал еще вчера. Справляет у сестры, с ее семьей.

Я почти, было, расстроилась, но Себастьян загадочно улыбался.

– Ты что–то задумал?..

– И уже давно. Нас с тобой ждет столик в «Поднебесном».

Распахнув рот, я на миг представила ужин на сороковом этаже центральной гостиницы города… и плавно закатала губу.

– Вообще–то… мне не в чем… – поникла я.

– Я взял на себя и эту смелость…

Я взглянула на Себастьяна, убеждаясь, что он не шутит.

– Мне надо в душ! – пулей выскакивая из кровати, бросила я.

* * *

Огни праздничного города, разноцветные, веселые, мерцающие… Это выглядело великолепно! Особенно с высоты птичьего полета, в панорамное окно. Мы с Себастьяном сидели за столиком, ожидая последние десять минут в молчании. На мне было нежно–голубое платье, цвета ЕГО утреннего неба. На обнаженных плечах шелковый шарф того же оттенка. Себастьян пожирал меня глазами, а я… глядя на город, перевернувший всю мою жизнь, подводила итоги уходящего года, прощалась с прошлой жизнью и со всеми кошмарами, что мне довелось пережить. Хотя, то, что я называла «кошмарами», осталось в сознании лишь темным расплывчатым эмоциональным пятном, очень грязного цвета. Никаких подробностей. Лишь отдаленные оттенки чувств. Над этим, видимо, и поколдовал Господин Айен, когда говорил, что сделал за Себастьяна его работу. Я была лишь благодарна ему за такую милость. А вот на Себастьяна немного злилась. За то, что он сжег мой дневник, пока я спала. Впрочем, это было необходимостью. И я прекрасно все понимала.