Анна Бодрова - Ванильная пинта

* * *

Забвение.

Тихий февральский вечер. За окном в бесшумном безумии кружатся снежинки. В доме темно и пустынно. И я – единственно живое существо в этом склепе. Здесь погребено светлое, беззаботное прошлое. Это место пропитано моим страданием… в воздухе витает отчаяние и боль.

Странноватая картина пришла в движение, когда к дому подъехала машина, и в коридоре зажегся свет. Громкий женский смех, довольный мужской шепоток, разговоры, снова истеричный смех… Гостиная озаряется софитами, и двое на пороге замирают в немом оцепенении. Женщина – все еще пьяно улыбаясь. Мужчина – в ужасе. Его лицо искажается, зрачки расширяются до предела.

– Ты?.. – выдохнул Андрей, едва не захлебнувшись воздухом.

И, не думая подниматься из нагретого кресла, я лишь лениво перекинула ногу на ногу, медленно обернулась. Мой прямой, уверенный и бесстрашный взгляд заставил Андрея вздрогнуть.

– Привет, – изобразив беспечность, улыбнулась я. – Конечно, я. А ты что… не рад?..

– Ты же сказал, она погибла… – выпалила его спутница, переводя ошеломленный взгляд с меня на Андрея.

– Да вот… воскресла. А он чего–то не рад, – рассмеялась я. – Ты разве не соскучился по мне, папочка? – я откинулась назад, выгнула спину и вызывающе провела пальчиками от шеи до груди, отогнула ворот блузки, открывая декольте.

Тетка нахмурилась и захлопала длинными ресницами, но Андрей наконец–то пришел в себя от первого шока и поволок спутницу к выходу.

– Э–эй! Полегче! Андрей, мне больно!

– Вали, я сказал! – рыкнул он, выталкивая любовницу на свежий воздух.

– Как я домой–то доберусь!? – обиженно хныкнула она.

Кажется, он даже сунул ей денег на попутку. «Неслыханное благородство! Кто бы мог подумать, что ты – сама галантность, Андрей!?..» – ухмыльнулась я про себя. Позу не меняла. Мне понравилась эта игра. Андрей вернулся в гостиную, внимательно разглядывая меня, обошел полукругом и остановился на расстоянии, у окна.

– Мне ни хрена не интересно, как ты выбралась оттуда, – плюнул он, – Если только ты не стала… одной из «этих».

– Да нет, – я расплылась в широкой, открытой улыбке, – не стала.

Андрей заметно осмелел.

– Хм. Ну, тогда здравствуй, сладкая моя! – обрадовался он, сложив руки на раскаченной груди. – Соскучилась?.. – он изогнул бровь. – Или пришла мне мстить?.. – самодовольно рассмеялся мужчина, – Что у тебя там, под подолом? Пистолетик?.. Или ножичек?.. – заговорщицким шепотом закончил он, шагнул ко мне и склонился, все еще улыбаясь.

– Не поверишь, – его же интонацией ответила я. – Ни того, ни другого. Даже пилки для ногтей не прихватила.

– Тогда какого ты вообще сюда приперлась?! – сорвав улыбку с лица, рявкнул Андрей, теряя терпение. – Только вечер мне испортила, зараза… Ты здесь давно никто, и звать тебя никак!

– Ошибаешься… – прошипела я, в предвкушении кульминации. – Вот именно тут ты жестоко и си–ильно ошибаешься, Андрей.

Он потянулся, чтобы схватить меня за горло, но воздух сгустился, и какая–то невидимая сила буквально отшвырнула его от кресла.

– Твою мать… Сказала, что не стала, а я повелся, б…дь… – поднимаясь с ковра, раздосадовано пробурчал он себе под нос.

– Это не я… – поднимая ладони, как в детской игре, посмеялась я с невинной миной.

А из–за моей спины, со стороны кухни, из темноты на свет вышел высокий подтянутый парень в дорогом итальянском костюме–тройке. Рико – охранник Айена.

– Это что еще за клоун?! – Андрей ткнул пальцем в его сторону, но так и не успел добраться до истины.

Рико в одно мгновение очутился рядом с ним, перехватил выставленную руку и почти без замаха, с места вдарил под дых прямой ладонью. Такой тонкий, почти юный Рико и такой здоровый амбал выглядели странно в этой короткой схватке. Особенно, когда Андрей обмяк в его «объятиях».

Во двор въехала еще одна машина, но мотор не глушила. Рико взвалил на плечо бессознательное тело и молча покинул дом. Я подошла к окну, провожая их взглядом. За рулем сидел не менее странный тип. Когда мы ехали сюда, я заметила, что у него зеленые глаза. Но разглядывать не стала. Уж, больно плотоядно он на меня косился.

В кармане завибрировал мобильный.

– Да, Себастьян, – улыбнулась я своему отражению в стекле.

– Солнце, ты как? Все в порядке?

– Да. Они уезжают уже. Ты далеко?

– Подъезжаю к вашему повороту.

– Забери меня поскорее. Не хочу больше оставаться здесь ни минуты…

* * *

Вдохновение.

Несколько коротких мазков. Вольный ванильно–лимонный локон, едва касается фарфоровой скулы, смягчая властный подбородок. Острый взгляд ясных кофейных глаз из–под мягких бровей. Тонкие губы чуть сжаты в призрачной улыбке. Легким касанием кисти, обозначив ямочку на щеке, я отступила от мольберта и будто вышла из состояния транса, очнулась. С холста на меня глядел ОН. Неясное волнение участило пульс. Ощущение присутствия… Я обернулась. Открытая терраса была пуста. Белые невесомые полоски ткани вокруг площадки едва шевелил теплый ночной ветер. Босиком прошлась до парапета. Плитка на полу, нагретая днем раскаленным июльским солнцем, начала остывать и целовала ступни прохладой. «Здесь никого нет…» – убеждал меня разум. Но сердце считало иначе. Вглядываясь в темноту ночного сада, я прислушалась, глубоко вдохнула… и закрыла глаза, ощутив сладковато–терпкий аромат. Чуть подалась назад… навстречу смыкающимся на талии рукам. Плеча коснулись чувственные губы.

– Как тебе твой новый дом?.. Обжилась?.. – ласковый шепот… И я льну к нему всем телом, желая отвергнуть все эфемерное и призрачное.

– Здесь чудесно, – умиротворено вздохнула я, улыбаясь самой себе, – Но я ужасно соскучилась.

– И я. Но вынужденная разлука принесла нам не только страдание, но и пользу… Только взгляни… Теперь я всегда с тобой… – отвечал Себастьян, вместе со мной оборачиваясь к портрету.