Артур Баневич - Где нет княжон невинных

— Бельничанка? — Трактирщице пришлось силой проталкивать вопрос сквозь стиснутое гневом горло. — Ты?

— А что? — процедила сквозь зубы Ленда.

— Под этой крышей, — хозяйка тоже цедила слова сквозь зубы, — не принимают бешеных собак, сукиных детей, кретинов и бельничан. Последних — особенно.

— Но, Петунка… — попытался исправить положение Выседел. — Ну какая из девицы Брангго бельничанка? Ты же слышишь, как она говорит. Это не их говор. Акцент у нее как у мэтра Дебрена, а он аж из Думайки родом, так далеко на востоке Лелонии, что, по слухам, у тамошних людей небо во рту черное. Да еще фамилия: Брангго… Ты слышала, чтобы кого-нибудь так на Загорье называли? Ты несправедливо девушку оскорбляешь таким обидным подозрением.

— Благодарю, господин Йежин, — буркнула Ленда. — За намерения, а не за результаты. Потому что ты сам меня обидел.

— Э… да ты что?

— Милые дамы… — пытался вмешаться Збрхл.

— Я уезжаю, Дебрен, — поднялась с лавки Ленда. — Не думаю, что ты станешь меня сопровождать. Не тебя здесь в один ряд с кретинами и сукиными детьми ставят. Но все же, если… то собирайся. Я больше ни одной бусинки под этой бордельной крышей не останусь. Збрхл, прощай! Желаю здоровья. Ты не виноват в том, что твои соплеменники — хамы.

— Акцент? — криво усмехнулась Петунка. — Чихала я на акцент! Ничего ты не знаешь, Йежин! Достаточно одного невежества! Такой самоуверенной, тупой, языкастой, упрямой, неблагодарной, порывистой и слепой может быть только бельничанка! Да — и еще завравшейся! Потому что в одном ты прав! Эта ее якобы родовая фамилия за несколько миль фальшью отдает!

— Я Брангго, дурная корова!! — Кулак Ленды хватанул по столу так, что подскочил бочонок. Збрхл здорово его опорожнил, но все равно вместе с бочонком подскочили на лавках все сидящие за столом. — Твое счастье, что я тебя уважаю!! Иначе б я все твои желтые космы повыдирала!

— Я?! Корова?! — Петунка тоже не могла больше усидеть. — Ты на себя глянь. Еще молодая девка, а до чего себя своим образом жизни довела?! Ну?! До чего?! У тебя зеркала в доме нет, что ли?!

— Заткнись! У меня и дома-то нет! Слишком часто мне его ваши морвацкие разбойники сжигали!

— Милые дамы, не пристало интеллигентным женщинам…

— Замолкни, Збрхл! И не сиди на жопе, когда при тебе людей оскорбляют! Скажи что-нибудь!

— Может, лучше я… — начал Дебрен.

— Захлопни пасть! — взвизгнула Ленда. — Нечего свое черное небо показывать! Лучше седлай мне коня! Пока еще никто седла не испоганил! Или коня! Что меня нисколько не удивило бы в этом морвадском борделе!

— Это «Невинка», а не бордель, говнючка! Приличный трактир с двухсотлетней традицией! Ни хрена ты не смыслишь в гостиничном деле!

— Зато в борделях смыслю! С первого взгляда узнаю! Дебрен, скажи ей!

Дебрен предпочитал рта не раскрывать. Йежин, предчувствуя рукоприкладство, прижал к груди тарелку с кашей.

— Нечего ему говорить. Я сама в мойне видела! А вы, господин Дебрен, простите, что я с вашей особой это дело связывала! Не иначе, как на меня затмение нашло!

— Какое дело? — Вопрос Выседела должен был, казалось, помочь сменить тему. Увы, получилось только хуже.

— А ты не лезь! — прикрикнула на него жена. — И давай поднимай задницу с лавки! Не слышишь?! Барышне от нашего постоялого двора борделем несет! Выезжает! Конечно, не заплатив! Так, может, ты девицино барахло упакуешь, альфонс-шлюховод?!

Йежин встал, отставил тарелку, повернулся к Ленде.

— Конь, значит? Украденный или хромой?

— Да, именно что борделем! — отмахнулась Ленда, меча глазами молнии в Петунку. — Думаешь, у меня носа нет?! Не чую, как здесь благовониями несет? А пол дощатый и отдраен дочиста?! А шкуры у камелька, огонь, который настроение создает?! А мойня? Один к одному тайный дом разврата для особых клиентов! Два века традиций! Святая правда!

— Это клевета!

— Клевета?! Если б я хотела тебя оскорбить, то спросила бы о цепочках бессовестных! Сколько их там было, Дебрен?

— Три, — механически бросил он.

— По одной на каждой. — Ленда осеклась, удивленно подняла глаза. — Ты что сказал? Три?

Магун запоздало попытался скрыть лицо за кубком. Не получилось: они внимательно следили за ним. Все.

— Я? — однако попробовал он. — Что-то о трех?..

— Дебрен! — предостерегающе бросила Ленда.

— Дебрен… — прошептала зарумянившаяся Петунка, то ли скромно отводя глаза, то ли призывно трепеща длиннющими ресницами. — Ох.

— Ох? — Ленда тоже заговорила гораздо тише. Слишком тихо. — Ох! Черт побери… Так, значит, все-таки…

— Княжна, послушай…

— Это теммозанские цепочки, так ведь? — Не слушая его, она бросила угрюмый взгляд на хозяйку. — Ну конечно. Рубашка мало что сверху-то закрывает, сестра. Впрочем, неудивительно, жаль было б скрывать такие красивые… Там третьей не было. Хотя должна была быть…

— Петунка? — Збрхл пялился на золотоволосую немного жалостливо, немного мечтательно.

— Это типичный набор, — снова попытался Дебрен. — Танцовщиц живота. Собственно… если кто-то хоть немного разбирается… Это как со шпорами: видишь их и можешь смело поспорить, что выше найдешь рыцарский пояс. Потому что…

— Дебрен, — прервала Ленда. — Ты мне это уже излагал. После случая с молодым Сусвоком. Поэтому коротко: ты случайно на голую задницу Петунки глянул или именно ради нее к мойне прокрался? Только покороче, пожалуйста.

— Ты с ума сошла? — возмутился он, не вполне, впрочем, искренне. — Мне для этого пришлось бы в какую-то… то есть через какую-то… Чума и мор! Я — серьезный чародей! Магун! Окончивший высшую из высших академий!

— Учеба — дело дорогое, — проговорила Ленда, сдерживая голос. — Понимаю. Ничего удивительного, что после многолетнего отказа от… некоторых естественных…

— Ленда, черт побери, я даже не знаю, где эту мойню искать! Не говоря уж о щели!

— По дорожке из брусьев прямо… — разъяснил Выседел.

— Не лги, Дебрен. Я не молодка, многое понимаю и могу принять, но об одном тебя прошу: не лги. Разум — последний козырь, какой у меня остался, и если ты даже им пренебрежешь, то нас уже ничто…

— Я не подглядывал за вами! Зараза, даже когда мы сюда ехали, я старался на тебя не смотреть!

— Это следует считать аргументом! — уточнила Петунка. — Потому что комплиментом — вряд ли.

— Благодарю. — Ленда побледнела так резко, словно ей накинули на лицо простыню. — За откровенность. Хо… хотя ты мог бы… это поде… ликатней…

Она умела сдерживаться, поэтому никто не успел заметить слез, заполнивших глаза. Немного синие, немного зеленые с рассеянными тут и там золотистыми крапинками. Но никому и не надо было видеть. Опускаясь на лавку и скрывая лицо в прижатых к столу руках, она повела себя совершенно однозначно. К тому же уже не владела собой. Слышно не было ничего, но ее дрожащая спина и съехавший на сторону парик говорили сами за себя.