Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – конунг

Торкилстон присвистнул, на земле корзина из прутьев, выглядит не очень надежной, а веревки так и вовсе. Посмотрел на Ордоньеса с вопросом в глазах.

– Ты как?

– Я наверх, – ответил тот уверенно. – А в корзине или хоть так полезу, но я не пропущу такого приключения! Видать, не знаешь сэра Ричарда, с ним обязательно во что-то интересное вляпаешься!

– Это я не знаю? – возразил Торкилстон. – Я с ним уже вляпывался! Едва шкуру унес…

Ордоньес спросил с оптимизмом:

– Правда, здорово?

Торкилстон вздохнул и полез в корзину.

– Что теперь, – спросил он. – Подергать за веревку?

– Ни в коем случае, – вскрикнул сэр Гриммельсдэн. – И без этого может оборваться!

– Вы хорошо успокаиваете, – нервно сказал Торкилстон. – Надежно так это. По-мужски.

Он присел, вцепился в края и плотно зажмурился. Ордоньес сказал одобрительно:

– А он не трус. Первый полез.

Сэр Гриммельсдэн кивнул и уточнил:

– Да, конечно. Но страшнее всего последнему.

Корзина ползла вверх медленно, иногда останавливалась, мне показалось, что Торкилстон что-то привязывает к кольям, мимо которых поднимается, но чаще я видел только дно, что уменьшается вместе с самой корзиной.

Наконец она доползла до края, так вроде углубление, исчезла на время, а затем появилась и заскользила вниз уже быстро.

– Теперь я, – сказал Ордоньес, улыбнулся и пояснил: – Наш благородный друг сэр Гриммельсдэн говорит, что подъема больше всего пугается последний.

– Не дождешься, – ответил я.

Его подняли так же благополучно, как и Торкилстона, но когда я влез в это ветхое сооружение и два каната начали со скрипом поднимать меня, я сразу вспомнил, что вешу намного больше Торкилстона и Ордоньеса, к тому же у меня в мешке доспехи, вот почему корзина уже начинает разваливаться… уже почти развалилась… вот трещит, а там расходится по швам…

Я обливался холодным потом снова и снова, а подъем казался бесконечным. Когда все нервы перегорели и наступило тупое равнодушие, сродни покорности судьбе, корзина доползла до самого верха, въехала в грубо прорубленную канаву.

Четверо рабочих мерно крутят рукояти гигантского колеса, а Торкилстон и Ордоньес почтительно ухватили меня за локти, помогая вылезти из корзины.

– Ваша светлость, – спросил Ордоньес живо, – как вам подъем?

Я зевнул.

– Так долго… чуть не заснул.

Ордоньес повернулся к Торкилстону.

– Я же говорил, с сэром Ричардом не соскучимся.

– Это я говорил, – возразил Торкилстон сварливо.

Я дал рабочим золотую монету.

– В какую сторону пошли высокий красивый рыцарь с высокой женщиной-воином, принцесса Алонсия и старик?

На меня уставились тупенько, самый смышленый переспросил в недоумении:

– Как, в какую? Тут только одна дорога. Дальше, говорят, будут еще, но мы их не видели.

– Прекрасно, – сказал я бодро. – У вас есть шанс догнать! Сэр Торкилстон, не спите! Мешок за спину, предстоит марш-бросок.

Королевство находится выше Сен-Мари чуть ли не на милю, да еще эта ступенька. Я всерьез ожидал проблемы с дыханием, как будто на Эвересте, однако вроде бы все нормально, даже Торкилстон, хоть и чистый теперь горожанин, не захекался, хотя побагровел от долгого бега и взмок так, словно попал под дождь.

Я перешел на шаг, сказал хрипло:

– Даже если сейчас догоним… в таком виде нас и воробьи заклюют… Помедленнее, кони, помедленнее…

Торкилстон с великим облегчением перешел на шаг. Дорога здесь достаточно протоптанная, словно по лестнице народ снует вверх-вниз, как муравьи, деревья вытянулись вдоль нее, как стражи, высокие и с устремленными к небу ветвями. Некоторые так стремились коснуться туч, что ветки у них только на самой вершинке, раскидисты разве что оливы, кудрявые, пышные, покрытые серой пылью.

Из крупнозернистого песка проступают изъеденные временем мраморные ступени, когда-то здесь явно были прекрасные величественные здания, вон обломки сиенитовых колонн, остатки роскошного павильона, неведомые зодчие воздвигли нечто полукруглое и прекрасное с глубокими нишами для статуй богов и героев, но теперь ни статуй, ни павильонов, только изгрызенный фундамент с остатками стен…

Торкилстон, что старался всюду идти впереди, как бы взяв на себя роль телохранителя, остановился с испуганным воплем:

– Осторожно!

Но сам он не двигался, только меч выдернул и держит наготове. Мы подбежали с Ордоньесом, дальше каменные руины забрызганы кровью, я увидел тело крылатой твари, такими изображают демонов, однако это существо из плоти и крови.

Голова рассечена надвое, из груди торчит длинная стрела с пером черного лебедя в расщепе.

Ордоньес прошел вперед и закричал довольно:

– Сэр Ричард! Здесь еще две!

Одна тварь, размером с цербера и зачатками крыльев, распростерлась на ступеньках, вторая, еще крупнее и уродливее, растянулась во всю длину на выщербленных плитах пола.

Ордоньес с трудом перевернул ее на спину. В груди обломки двух стрел, три жуткие раны на груди, череп треснул от удара молота или тяжелой дубины.

– Кто-то дрался храбро, – сказал он с уважением. – Все раны спереди.

– Это значит, – возразил я, – и эти твари дрались храбро!

– Но их победили, – заметил он. – Здесь прошел не простой воин.

Торкилстон сидел на корточках и кончиками пальцев осторожно прикасался к земле.

– Их пришло пятеро, – обронил он негромко. – Мужчина, две женщины, старик и… что-то странное… Я бы сказал, что к ним присоединился… гм… гном.

Ордоньес нахмурился.

– А он откуда взялся?

– Думаю, – предположил Торкилстон, – откуда и мы. Да, точно гном… Ага, вот еще следы. Как будто мужские, но это женщина…

Я вздохнул.

– Всегда избегал таких компаний, не люблю затертых решений, но здесь классика: воин, принцесса, маг и гном.

– А еще Боудеррия, – добавил Ордоньес.

– Да, – согласился я. – А еще Боудеррия. Она, значит, спутник главного героя. Сильная, тупая, преданная, погибнет в последней схватке, защищая принцессу или этого Вильярда.

Ордоньес сказал хмуро:

– Вообще-то должны погибнуть все, кроме главного и принцессы. Так всегда делается…

Торкилстон смотрел то на меня, то на Ордоньеса, наконец завопил возмущенно:

– Что вы мелете? Все должны погибнуть, кроме нас! А то что получается? Если они выживут, то погибнем мы?

Я кивнул.

– Так записано в Книге Судеб. Но мы христиане, если еще помните.

Торкилстон вздохнул.

– С вами забудешь!

– Даже я запомнил, – сказал Ордоньес и передернул плечами, словно ему за шиворот упала ледяная сосулька.

– Мы за языческое наследие, – закончил я, – как обезьяны с дерева. Или, как сказано в Библии, как кроткие голуби в полете. Пошли, у нас мало времени.