Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – конунг

Снизу тряхнуло сильнее. Корабль чуть приподнялся, словно огромный великан пытается вытащить его из воды, затем погрузился по самые края.

Матросы выбежали из трюма с кожаными бурдюками в руках, Ордоньес свирепо орал с мостика, а они лили за борт жидкость неприятно-зеленого цвета.

Корабль тряхнуло еще дважды, но слабее, а затем все увидели, как на поверхность всплыл неопрятный холм, покрытый гигантскими волдырями. Щупальца, толстые, как бревна, бессильно распластались по воде, волны слегка покачивают их.

Я выбежал на палубу с игрушечным арбалетом и целился то в центральную массу, то в ближайшие к нам щупальца.

– Все паруса! – орал Ордоньес. – Живо!

Мачты опасно затрещали, корабль под напором ветра наклонило вперед, нос начал резать волны с плеском и шумом. Мы уходили от зверя на всех парусах, я понял, почему такая спешка, когда исполинский зверь медленно задергался, вздрогнул, словно пробудился от короткого сна.

Все задержали дыхание, но чудовище убрало щупальца и коротким рывком ушло в глубины.

– Успели, – выдохнул кто-то с неимоверным облегчением возле меня. – Всю гагангу истратили!

– Капитан догадался, – сказал кто-то с великим уважением. – Кто же знал, что усыпит и этого…

– На то он и капитан…

– Ордоньес голова!

Сэр Торкилстон сказал мне, тяжело дыша:

– Теперь понятно, почему никто не может обогнуть этой проклятый Зуб Сатаны. Если эта тварь здесь… а то и не одна, никакая флотилия не пройдет… Разве что случайно, когда спят…

На капитанском мостике Ордоньес облокотился о перила и крикнул весело:

– Что, струхнули? Ничего, еще и не то будет…

Шкипер посмотрел на капитана, на меня.

– Ну да, – пробасил он, – как же иначе?

Один из матросов спросил наивно:

– Почему?

– Теперь с нами сэр Ричард, – объяснил Нелль обстоятельно и захохотал. – С ним не соскучишься, га-га-га!

Матрос посмотрел на меня с опаской и ответил, понизив голос:

– Тогда, может… его светлость за борт? Пусть сам с ними свои споры улаживает?

Ордоньес гулко захохотал, грубые шутки все понимают, сказал с хмурой гордостью:

– Думаю, мой корабль никаким чудищам не по зубам.

Лицо шкипера Нелля стало мечтательным, маленькие глазки закатились под лоб.

– Представляю, – обронил он задумчиво, – сколько там всяких обломков на дне…

Ордоньес проворчал:

– И не надейся.

– На что? – спросил Нелль.

– На то, – ответил Ордоньес хладнокровно. – Кто в первый рейс берет сокровища? Тут гибли корабли тех, кому терять нечего.

Нелль обескураженно умолк, а кто-то из матросов сказал со злорадным сочувствием:

– Ну вот снова не дали намечтать бедняге гору золота!

– Не бедняге, – возразил кто-то. – Барону!

Хохот стал громче, вообще все держатся чересчур приподнято, в таком истерическом веселье все-таки чувствуется недавний страх перед чудовищем, что едва не утопило корабль.

Я поинтересовался:

– А что такое гаганга?

– Отвар, – объяснил Нелль, – одурманиваем хищных кашалотов у своих берегов. Но, как видите, действует и на таких тварей…

– Не убивает?

– Увы, – сказал он с сожалением. – Только усыпляет, да и то ненадолго… Как раз успеваешь удрать!

– Да и то не всегда, – крикнул один из матросов.

– Нерасторопные гибнут, – подтвердил Нелль угрюмо. – Или кто пожадничает и высыплет мало.

– Из чего ее делают?

Он вздохнул.

– На островах ни разу не встречали. А без нее туго… разве что вы придумаете что-то, ваша светлость. По вам видно, что на всякое горазды. Мы вон поверили вам, не прогадали! Морской разбой хорошо, но на суше вести богатое хозяйство – лучше… Так ведь, Горлохватище?

Матрос, к которому он обратился, подтвердил с хмурой гордостью:

– Да, многие, благодаря нашему благородному маркизу, стали земледельцами. Вы сделали хорошее дело, ваша светлость! Но я… моряк. Эта палуба… и есть вся та земля, которая мне нужна. А королевство, в котором я живу, называется морем.

– Океаном, – поправил Нелль.

Матрос покачал головой и посмотрел на меня серьезными внимательными глазами.

– Океан – это уже империя, ваша светлость. Бескрайняя и необъятная. Наш шкипер будет счастлив на своем участке земли с его овцами. Я счастлив только на корабле.

Он ушел с бухтой веревки на плече, а шкипер уважительно кивнул вслед.

– Грамотный… Из семьи благородных сбёг. Так красиво говорит, что и не сразу поймешь!

Он ушел, покрикивая на работающих, я потащился к капитанскому мостику. Корабль двигается медленно, волны с хлюпаньем бьют в борта. На самом кончике бугшприта устроился матрос и, вглядываясь в прозрачную воду, кричит:

– Глубоко!.. И здесь!..

Ордоньес стоит на мостике, заложив руки за спину и расставив для устойчивости ноги, чем-то похожий на те деревянные статуи, которыми украшают нос корабля.

На мои шаги коротко оглянулся.

– Ваша светлость…

– Граф, – ответил я ему в тон. – Как берег?

– Вроде и не должно быть здесь рифов, – проговорил он без особой уверенности, – но не хотелось бы погубить корабль по дурости. Зуб Сатаны еще не показал себя во всей красе…

– Все правильно, граф, – сказал я. – Все делаете правильно! Отважные до глупости уже кормят рыб на дне… А стена все понижается!

– Не стена, – уточнил он. – Дно.

Я подумал, сдвинул плечами.

– Но не может же тянуться вот так через весь океан до Юга?

– Кто знает…

Я задрал голову и посмотрел на обвисшие паруса.

– Штиль?

– Понемногу двигаемся, – заверил он. – Хотя и медленнее, чем хотелось бы.

Я кивнул.

– Ладно, пойду навещу нашу морскую ведьму. Как видите, пока не навредила.

Он широко ухмыльнулся.

– Я и не говорил, что всякая женщина – беда!

– Не суеверны?

– Капитаны вообще такое не говорят.

– Серьезно?

Он ухмыльнулся шире.

– Женщина на корабле обычно достается… капитану. А насчет беды кричат обычно те, кому она не досталась. Все просто, ваша светлость!

Я сбежал с мостика, солнце поднялось высоко, железные детали на палубе, бортах и мачте накалились под прямыми лучами, а из досок выступают и ярко блестят, как свежий янтарь, желтые капельки клея.

У центральной мачты сидят, укрывшись от зноя, четверо матросов, трое жадно слушают четвертого, хитроватого и с бегающими глазами, но умело артистичного:

– …гигантские жуки, – услышал он, – размером со слонов. И комары, как аисты!.. Представляешь, как непросто добраться к сокровищу?

Все трое слушали с восторгом, я хотел было пройти мимо, но один из матросов спросил быстро:

– Ваша светлость, вы человек бывалый, не то, что мы… На островах в самом деле такие страсти?

Я покачал головой.

– Враки.

Хитроватый вскрикнул:

– Ваша светлость!

– Враки, – повторил я. – У насекомых трахейное дыхание. С ним у них и так размеры дальше некуда.