Кирилл Берендеев - На перекрестках фэнтези

— Да как всегда, — басом ответил отец. — Властелин отказывается что-либо менять… Говорит, что пока не время.

— Ну-ну. — Я осторожно снял шлем и поставил его на стол.

— Дун, ну что ты делаешь? Ну зачем же на обеденный стол это грязное железо ставить! — Ma… — устало отмахнулся я и схватил со стола жареную куру.

Отломив крыло, я рассеянно положил тушку на место и, вцепившись зубами в сочное мясо, подошел к окну. Отсюда вид был еще более угнетающим, чем снизу. Море тумана с черными стволами скорчившихся и давно погибших деревьев. Душа хныкнула…

— Дрянное места… Дрянная жизнь…

— Что ты говоришь? — Светящаяся от счастья мать остановилась, стараясь не упустить ни звука.

— Спасибо, говорю… — улыбнулся я, — просто за то, что вы здесь…

В глазах матери появились слезы…

— Сыночек…

— Ладно, мама, прости… — Я в душе выругался, эта тема у нас по умолчанию была запретной.

В следующий миг они исчезли. Я же еще несколько минут стоял перед окном, сжимая в руках остывающее крыло и борясь с подступившей горечью.

Мама и папа погибли в тот день. Болотный Вепрь до последнего вздоха защищал жизнь жены… Не помогло… Зато помогла сделка отца с каким-то Властелином. Вепрь всю жизнь посвятил служению этому загадочному существу. И служба его была так ценна, что отец получил возможность каждый день вместе с женой появляться в одной-единственной комнате своего замка… На два часа… Отец все пытался выбить нам побольше времени, но Властелин был непреклонен.

Поэтому я до сих пор здесь… В этом проклятом месте… Эти короткие встречи — единственное, ради чего я живу. Два часа тихой, домашней, счастливой жизни… Мы всегда старались делать вид, что ничего не случилось. Что не было солдат Зиновия… Что…

— Дрянное место! — крикнул я в полный голос и вышвырнул в окно остывший кусок куры.

Подлые мысли испуганно встрепенулись и забились в дальний угол сознания, но затем вновь медленно принялись вылезать на поверхность.

Скинув кольчугу, я подошел к кровати и отстраненно вновь взглянул в окно… Звезды… Красиво, черт их возьми… Подкольчужник полетел на пол, и я рухнул на кровать с глухим рыком боли… Красота меня убивала еще сильнее — она не была моей!

Скорее бы завтра…

Проснулся я оттого, что порыв ветра нагло хлопнул; ставнями. Стук прогнал по моей коже толпу мурашек. Хороший звук — четкий! Звук жизни… Жизни, которой тут нет… От осознания этого грубого факта я проснулся окончательно. Съев холодную курицу, минут двадцать сидел за столом и мрачно смотрел в окно на затянутое серыми тучами небо. Проехаться, что ли? В двух часах пути отсюда есть чудный березовый лесок с тихим озером. Я люблю там бывать… Там я возвращаюсь в прошлое, там ХОРОШЕЕ место.

— Дундар? — окликнул меня тихий женский голос.

— Да?

Поворачиваться не хотелось, я знал — кто это. Да и вид озерной глади со словно приклеенными к воде кувшинками заворожил меня ни на шутку.

— Привет! — Она опустилась на землю рядом со мной и прислонилась спиной к березе. Я это скорее почувствовал, чем увидел.

— Как ты?

— Вроде живой покамест… Ты-то как? — Я принялся набивать трубку, стараясь не оборачиваться.

— Тоже…

Повисла тишина… Гнетущие минуты, нарушаемые скрежетом моих мыслей да чириканьем птиц в кронах деревьев. В такие моменты я чувствую себя ничтожеством. Мне не о чем с ней говорить. С единственным человеком, не отвернувшимся от меня… Не забывшим… И не нужным…

— Чем занимаешься? — прервала молчание она.

— Вот трубку набиваю да тебя слушаю…

Сара была мне глубоко симпатична, не как женщина, а как человек, но она меня угнетала, и потому в моем голосе послышался яд.

— Я позавчера на бал ездила… Там опять был он… — грустно сообщила она, а я зло хохотнул: — Зачем же ездила? Как я понял, он только по балам и шляется… Захотелось вновь себя помучить?

— Я шла к подругам, хотела с ними пообщаться, а тут он…

— Нежданно да негаданно? Верно? Эх, когда же ты повзрослеешь? — Я скривился.

Сара была безнадежно влюблена в какого-то разукрашенного, как попугай, хлыща, который не мыслил себя без балов и всяческих светских раутов. Да плюс ко всему был самым наглым бабником в этих землях. Сара же сохла по нему днями и ночами. Ненавидела, презирала и все равно сохла…

— Не знаю…

Мы вновь замолчали. Она наверняка думала о своем «принце», а я о том, какая же все-таки дрянная штука эта жизнь, несмотря на то что место хорошее…

Когда-то я был совсем не такой… Меня называли душой компании, настоящим другом, меня уважали и любили. Мое мнение частенько было решающим, а если и нет, то к нему прислушивались.

Моя самооценка выросла до небес. Я всерьез стал считать себя уникальным. Мне это внушили… Вокруг меня крутились самые прекрасные женщины, но я был предан одной, чем и гордился.

— Дундар, — спросила Сара, — тебе Миллица письмо не присылала?

Оторванный от дум, я несколько секунд соображал, но потом отрицательно покачал головой. Миллица… Мой старый друг. Полноватая, веселая колдунья, обожающая всевозможные развлечения, частенько была моим спутником в странствиях. Но потом она осела где-то на западе, выскочила замуж за какого-то горного варвара, и с тех пор наша связь прервалась. Иногда мы посылали друг другу весточки, но часть из них, вероятно, так и не нашла своего адресата. Дрянная жизнь…

— Я тоже о ней давно ничего не слышала…

Я понимающе кивнул и вновь погрузился в свои мысли.

Когда-то я состоял в Клане Защитников. Клан считался внушительной силой… В период расцвета Клана нам никто не решался перейти дорогу. Воины, маги, влиятельные дворяне — кого только в нем не было! Потом начался развал… Защитники разбились на несколько Семей, а кто-то и вовсе пропал. Клан перестал существовать.

Семья, в которой я состоял, была, как мне тогда казалось, наиболее дружной. Мы уничтожили несколько альковов Тьмы, возродили заброшенный из-за засилья нечисти торговый путь. Сделали очень много… В нашей Семье была…

— О чем думаешь? — вновь прервала молчание Сара.

— Об Илине… — глухо ответил я и не соврал.

В нашей Семье была Илина, женщина, которую я любил. Я даже думал, что буду с ней вечно.

— Забудь о ней… Сам же мне про Павла говоришь…

— Один-один, — ухмыльнулся я. — Уела… Вот только не могу, я вчера от нее письмо получил…

— Сжег бы… — фыркнула она.

Может, так и надо было сделать — зарубцевавшаяся рана вновь кровоточила и жгла сердце болью… Как и раньше…

— О чем пишет?

— Просит, чтобы я ее простил… Говорит, что любит…

— Да… — Сара слегка покачала головой и, сорвав травинку, принялась ее жевать. — Я бы в это не очень-то верила…

— Вот и я не знаю, что делать…