Робин Мак-Кинли - Красавица

Смутно, в полусне, я подумала: «Я поняла, кого она мне напоминает – мою первую гувернантку, мисс Диксон, которая научила меня алфавиту, а еще – распознавать страны на глобусе, еще до того, как я начала читать слова». Она же была первая в рядах тех, кто потерпел поражение в стараниях научить меня вышивать хотя бы один ровный стежок. Теперь этот голос и его невидимый обладатель внезапно разбудил яркие воспоминания о ней: милая, добрая и во всем практичная мисс Диксон, которая не любила сказки и не одобряла ведьм. Которая верила, что волшебники, без сомнения, преувеличивали свои способности. Которая однажды вмешалась в мою любимую игру, где я изображала дракона (что включало в себя бесчисленные прыжки с дерева), и довольно резко заметила, что существо, настолько огромное и тяжелое, как дракон, скорей всего проводило почти все время на земле – неважно, были у него крылья или нет. Такую личность я совсем не ожидала встретить в заколдованном замке.

– Ох, да знаю я, знаю. Возможно, это к лучшему, потому что если бы мы могли говорить с ней, то имели бы огромное искушение рассказать ей все, и тогда потеряли бы последнюю надежду… Доброй ночи, сердечко. Не повредит все же пожелать ей спокойной ночи, – добавил голос немного воинственно. – Вдруг она сможет это почувствовать.

– Может быть, – ответил первый голос. – Тогда доброй ночи, дитя, спи крепко.

Я обнаружила, что пытаюсь сказать: «Но я могу вас слышать, могу, пожалуйста, поговорите со мной – в чем дело? Чего я не могу понять? Что невозможно? Какая последняя надежда?»

Но я не смогла открыть рта и внезапно, слегка напрягшись, проснулась и обнаружила полумесяц, смотревший на меня сквозь высокое окно; морщины на пологе кровати придавали изящный рисунок свету, который падал на покрывало. Я снова ненадолго уставилась на тихую картину – белый полукруг и созвездия вокруг него; а затем меня накрыл сон без сновидений.

Весна медленно перешла в лето. Мне больше не нужен был плащ для моих долгих дневных прогулок, а ромашки в поле закрывали копыта Великодушного. Я закончила читать "Илиаду" и начала "Одиссею" – мне все еще нравился Гомер, однако Цицерон, которого я прочла в духе раскаяния, как и несколько лет назад, меня совсем не вдохновил. Я прочитала "Вакханок" и "Медею" [13] [13] Древнегреческие пьесы Еврипида: " Вакханки " - 407 г. до н.э., " Медея " - 431 г. до н.э. столько раз, что выучила их наизусть. Я также нашла дорогу в ту огромную библиотеку в конце коридора с картинами и прочитала Браунинга, которого рекомендовало Чудовище. В целом, мне понравились поэмы, даже если местами они немного сбивали с толку. Осмелившись, я попыталась прочесть "Приключения Шерлока Холмса", но вынуждена была сдаться после нескольких страниц, потому что ничего не могла понять. Затем по чистой случайности (или так мне казалось) я обнаружила целую полку чудесных историй и стихов сэра Вальтера Скотта: я два раза прочла книгу под названием "Король былого и грядущего" [14] [14] Тетралогия « Король былого и грядущего » (The Once and Future King) английского писателя Теренса Хэнбери Уайта (1906—1964) — одна из самых знаменитых и необычных книг жанра «фэнтези». Воссозданная на основе британских легенд и мифов история «короля былого и грядущего» Артура, его учителя - волшебника Мерлина и рыцарей Круглого Стола, представляет собой удивительное сочетание фантастической сказки и реальной истории, юмора и трагедии. , хотя Мэлори мне все равно нравился больше. Я не приближалась к картинной галерее. Замок, как обычно, приспособился к моим скитаниям, и библиотеку можно было теперь найти, пройдясь от моей комнаты по короткому коридору и поднявшись вверх по одному пролету лестницы.

После того, как я представила Великодушного и Чудовище друг другу, последний иногда присоединялся к нам на утренних прогулках. Сначала коню было нелегко, хотя больше никаких неприятностей он не причинял, но после нескольких недель, животное было почти также спокойно, как и я, в присутствии Чудовища. Я отпускала поводья гиганта-коня, как прежде делала дома, разрешая ему трусить самому; и заметила, что он всегда старался находиться между мной и Чудовищем, а последний никогда не дотрагивался до коня.

Иногда Чудовище приходило ко мне в библиотеку, где я, сидя в огромном кресле и поджав под себя ноги, читала "Ламмермурскую невесту" [15] [15] Роман " Ламмермурская невеста " ("The Bride of Lammermoor") сэра Вальтера Скотта, четвертый роман из цикла "Рассказы трактирщика", выходившего под вымышленным именем Питера Петтисона, - появился в 1819 году. Есть еще опера - "Лючия Ди Ламмермур", написанная Гаэтано Доницетти на основе либретто Сальваторе Каммарано, который, в свою очередь взял за идею произведение Скотта. или "Кольцо и книгу" [16] [16] "Кольцо и книга" (The Ring and the Book) - 1868 - 1869, роман в стихах Роберта Браунинга . Однажды он нашел меня глупо улыбающейся над стихом "Как привезли добрую весть из Гента в Ахен" и попросил почитать вслух. Я замешкалась. Сидя у окна, где стояло мое любимое кресло, я локтем опиралась на каменный резной подоконник. Чудовище отвернулось, чтобы подозвать к себе другое кресло, к которому через мгновение присоединился пуфик с четырьмя ножками из слоновой кости, изогнутыми словно лапы у бульдога. Хозяин замка присел и с ожиданием взглянул на меня. Казалось, не было никаких причин для волнений с моей стороны, так что я отмела сомнения и прочла стих.

– Теперь твоя очередь, – сказала я, протянув ему книгу.

Одно мгновение он держал ее словно бабочку, затем откинулся и начал переворачивать страницы (со сноровкой, отметила я), а затем насмешил меня своим искусным прочтением "Монолога в испанской обители". Я и не поняла в тот раз, но это стало началом традиции – почти каждый день после этого мы по очереди читали друг другу. А спустя несколько недель (мы ежедневно читали по главе из "Холодного дома"), он не пришел – и мне безумно его не хватало. Я упрекнула его за это, когда мы встретились на закате, тем же вечером. Лицо его приняло довольное выражение и он ответил:

– Что ж, я больше не буду отсутствовать.

Подобный краткий обмен заставил меня, как ни странно, задуматься: не уставали ли мы друг от друга? Что, если только я нуждалась в его компании? Мы проводили вместе по несколько часов каждый день, и все же я с нетерпением ожидала следующей встречи, а его визиты никогда не казались мне долгими. Отчасти, полагаю, потому что мы были единственными, с кем можно было проводить время в одиноком замке, но, должна признать, не только поэтому. Я пыталась не слишком ударяться в раздумья и старалась быть благодарной. Такая идиллия – совсем не то, что я воображала себе в тот последний месяц дома, когда молчаливая красная роза исподтишка наблюдала за нами в гостиной.