Тиа Атрейдес - Дети Грозы

Через несколько долгих, упоительных мгновений он стряхнул наваждение и продолжил путь к улице Оружейников.

Молодой Ульрих — всего-то восьмидесяти лет от роду, по гномьим меркам совсем юноша — мнил себя гением, драл поднебесные цены и брался далеко не за все заказы: настоящий мастер должен быть разборчив! Никогда не отказывал только Гильдии: Мастер Тени имел к нему особый подход. Такой особый, что узнай Рунмастер клана, что иногда переходит из рук Ульриха в арсенал Гильдии — в лучшем случае изгнал бы из рода. Но, с другой стороны, всем бы заказчикам такую обязательность. Ловкачи и платят вовремя, и не торгуются, и уважение оказывают.

Взять, к примеру, парнишку с нелепым прозвищем Лягушонок. Малыш совсем, даже по человеческим меркам, а на клинки чутьё, как у гнома — из любой кучи острых предметов вытянет лучший, а на работы самого Ульриха ну так глазищами сверкает, чуть слюна не каплет!

Ульрих любил визиты забавного мальчишки. А кто, скажите на милость, не любит, когда за ним по пятам ходят, уши растопырив, в рот заглядывают и каждое слово ловят? И разливался мастер соловьём, собственным подмастерьям столько тонкостей не раскрывал, как этому юному пройдохе.

Вот и в этот раз, открыв дверь и увидев светлые вихры, Ульрих из клана Иргвинов для порядку поворчал немного, пряча в бороде довольную улыбку, и пригласил позднего гостя в дом. Как обычно, первым делом он повел парнишку распивать чай, до которого сам был большой охотник, и хвастаться новыми работами.

Покидав ножи для проверки балансировки, от души поахав над особенно удавшейся шпагой и отдав мастеру кошель, Лягушонок засобирался домой. Но Ульриху вовсе не хотелось его так быстро отпускать.

— Так, вроде, раньше утра тебя не ждут? Ну и нечего по ночам шастать, мешок большой, ты маленький, украдут ещё! — Оружейник хохотнул. — Я тебе покажу, малыш, действительно стоящую вещь.

Ульрих бережно достал длинный свёрток, очертаниями напоминающий бастард.

— Ты слышал, наследник перебирается в столицу? Это для него подарок, от нашего цеха. Признали-таки, пни замшелые, меня лучшим мастером! Попросили, покажи, мол, Ульрих, гномье искусство. — Он поглаживал свёрток, будто любимую кошку, но открывать не торопился. — Говорят, наш принц понимает толк в настоящем искусстве. Жаль, вряд ли в столице надолго задержится.

— Почему? Король же собирается поселить его в Суарде?

Довольный гном ухмыльнулся в бороду: все, публика попалась — теперь можно травить байки хоть до утра.

— Королю-то нашему совсем немного осталось. Вы, люди, так мало живете… — Гном горестно вздохнул. — Мардук лет на двадцать меня помладше — а, по-вашему, уже старик. Кузен Альгаф на той неделе жаловался, что вытяжка из корня белого шиполиста слишком быстро заканчивается, а настойка гульей ягоды уже не помогает.

— Но если на самом деле всё так плохо, почему никто не знает?

— Кому надо, тот знает. Ты сам видишь, что в столице творится, с тех пор как прочитали указ. Одни беспорядки в порту чего стоят — ох и нарвется бие Феллиго на неприятности, если продолжит задирать Дарнишей! Но Дарниш без короля пустое место, а королю бы еще хоть года два продержаться. Вот и думай, отдаст ли наша великолепная принцесса трон ненавистному братцу. Тут гадать нечего: как только отец отправится к Звенящим Ручьям, принцу не жить. А может, она и не дотерпит. Вам ещё кронпринца не заказывали? Не беритесь.

Лягушонок нахмурился:

— Шутки у тебя, Ульрих, не приведи Тёмный. Но все же… брат! — Лягушонок передернул плечами, словно не понимая: как можно желать зла брату?! — Почему она так его не любит?

— Не любит? Это жареную треску Ее Высочество не любит. Кейранна и Шуалейду она ненавидит. Ты ж не знаешь, наверное, историю про жён Мардука?

Ульрих выжидательно посмотрел на Лягушонка.

— Так, слухи всякие… а что там на самом деле было?

— Ладно. Раз уж ты такой любопытный, слушай, — приступил Ульрих к любимому занятию: травле баек. — Сам знаешь, королевский аптекарь много чего видел, да мало кому рассказывал. Но тебе можно, ты ж могила. — Ульрих хмыкнул собственной шутке. — Первая королева была из светлых. Одно название, правда: магия их иссякла еще шесть поколений назад. Наследника она родить не смогла, а единственной ее дочери не досталось на капли дара. Эх, и почему ваши светлые не хотят понимать очевидного?

Лягушонок вопросительно уставился на гнома: о чем он? Но Ульрих только вздохнул, покачал головой и продолжил:

— Кроме дара, у Ристаны было все: любовь родителей, ум, красота, образование. Мардук готовил ее себе на смену — немудрено, Ристана уродилась копией отца: умна, горда, упряма, очарует виверну и переговорит Совет Кланов. Королева была той же породы: жесткая, властная. Да вот беда, хорошая королева не всегда хорошая жена. Так что когда при дворе появилась Зефрида Тальге, нежная и веселая, как фея, к тому же хоть со светлым даром, исход был предрешен. Любовь с первого взгляда. — Ульрих снова вздохнул. — Все же вы, люди, такие странные… разве хоть одна трисса останется с нелюбимым и нелюбящим мужем? Это же против природы. А у вас — даром что светлые, ради власти и денег забываете себя. А уж если любовь, то куда только ум девается?

Замолкнув, Ульрих отхлебнул остывающего чаю.

— Ульрих! Рассказывай дальше! — поторопил Лягушонок.

— Ладно. Слушай дальше. Мерисса умерла в год, когда Ристане исполнилось пятнадцать. По официальной версии, неудачно упала с лошади. Как было на самом деле, никто не знает, только Зефрида вдруг перестала быть светлой. Не стала и темной, такого придворный маг не смог бы скрыть. Просто — нечто странное, ни Свет, ни Тьма. Ты же знаешь, хоть мы неспособны к этой вашей стихийной магии, но прирожденные рунмастера ее видят. Альгафу достало одной встречи… но он промолчал — не лезть же поперек королю. Это забота придворного мага: он и объяснил все королю, да толку? Сам впал в немилость, а Мардук все равно объявил о скорой свадьбе.

Ульрих взглянул на гостя, слушает ли? Сияющие любопытством синие глаза подтвердили: слушает, еще как слушает! Тогда довольный гном продолжил:

— Дочь объявила будущей мачехе войну — но куда ей против отца? Ни уговоры, ни скандалы не помогли. Я уж не знаю, что там Мардук думал о смерти первой жены, но он твердо заявил: светлая не могла сотворить зло, и точка. Тем более, Зефриду народ любил — ты бы видел, какие празднования устроили в честь помолвки! Придворный маг молчал, Ристану никто не слушал, а глава Конвента временно ослеп и оглох. Собственно, в последующих неприятностях Мардука он виноват не меньше, чем старшая принцесса. Та соблазнила светлого придворного мага, связалась с темным — тогда в Суарде было изрядно магов. Как ей так удалось задурить головы обоим магистрам, для меня загадка. Правда, Альгаф говорит, что все ж капля-то магии Ристане досталась, но слишком мала, чтобы ее за мага считали — ну да такие капли у всех шеров остались. Да и капля та темная, даром что в роду ее матери чистоту светлой крови блюли, как безумные. А толку…