Тиа Атрейдес - Дети Грозы

Словно стая чаек, в воздухе зависли белые листы вперемешку с цветными гербовыми бланками. Встрепанные, растерянные гномы и люди плавно взлетали и опускались в попытках их поймать. Под потолком клубился дым. А у самых дверей в служебные помещения Хилл обнаружил ряженого морячка — тот явно намеревался под шумок проникнуть в внутрь банка и поискать брата.

Не замедляя бега, Хилл дернул Ориса за руку — к себе, в Тень — и потащил прочь. Только удалившись от банка на полквартала и нырнув в чей-то сад, он остановился и отпустил растерянного брата.

— Кхе корр!.. — начал было бледный до белизны Орис, едва выйдя в несумасшедший мир.

— Чшш! — зашипел Хилл и поскорее отодвинул от брата сверток. — Не трогай это ни в коем случае. А где Седой Еж?

— Что случилось? — Орис судорожно пытался сориентироваться. — Что это?

— Все в порядке. Это ящерица, ничего особенного не случилось. Нужно отдать Ежу. Тихо!

Прижав палец к губам, Хилл прислушался. Пока они бежали от банка, показалось, что поблизости, в сером киселе, среди прозрачных крылатых и когтистых силуэтов мелькнуло что-то…

— Так… значит, новый Посвященный? — Из тени каменного забора вышел Седой Еж. — Поздравляю. Коллега.

От голоса Призывающего Хилл вздрогнул. Слишком похож на те голоса, в Ургаше. И та же тьма в глазах. Тот же голод.

— Благодарю, — ответил Хилл так же равнодушно и холодно. — Вот. План пришлось поменять.

Протянув Седому Ежу сверток с артефактом, Хилл едва сдерживал смешок. Злой, голодный смешок — словно весело было не ему, а демону из Ургаша. Еще бы не весело: дракончик, опутывая Седого Ежа нитями черного тумана, довольно порыкивал:

«Воришка. Убью».

А Призывающий не видел. И не слышал. И не догадывался. Даже не обратил внимания, что мальчишка не касался статуэтки и не снимал гномских перчаток.

— Возвращайтесь, — распорядился Седой Еж, снова растворяясь в Тени.

Оба брата, проводив ничего не выражающими взглядами смазанное пятно темноты, молчали. Орис — возмущенно. Хилл — со злорадством и удивлением собственному злорадству. Он только что убил Призывающего, несравненно сильнее и опытнее четырнадцатилетнего ученика… нет, теперь уже полноценного Призывающего. Уже целые сутки как Посвященного Хисса.

— Прощай, Седой Еж, — встряхнув головой, ухмыльнулся Хилл. — Легкой дороги.

И на удивленный взгляд Ориса ответил:

— Спорим на империал, что больше мы его не увидим?

— Не буду я с тобой спорить, — проворчал облегченно Орис. — Без штанов оставишь.

Рональд шер Бастерхази уже осмотрел графскую коллекцию диковин — в одиночестве, велев Ламбруку не мешаться. Подобострастные поклоны и навязчивые объяснения толстяка вызывали оскомину, но голова каменного тролля, привезенная старшим графским сыном из Сашмира, стоила того, чтобы прийти за ней лично. Теперь же, стоя у высокого окна с бокалом лорнейского, Придворный маг рассматривал собравшуюся в гостиной Ламбруков публику.

Неподалеку четыре молодящиеся дамы, обмахиваясь модными в этом сезоне расписными веерами рисовой бумаги, кидали заинтересованные взгляды на Рональда и обсуждали хозяев.

— Не понимаю, почему судьба так благосклонна к выскочкам Ламбрукам! — возмущалась дама в платье жабьего цвета.

— Вы не знаете, баронесса? Их старшая дочь ведьма! — громким шепотом отвечала дама в малиновом турнюре.

Увидев проходящего поблизости слугу, она отвлеклась от сплетен. Подруги поддержали ее, опустошив поднос с белым лорнейским.

— Вы видели, как благосклонно Его Темность говорил с ней? Не иначе, звал в ученицы.

— Не смешите. Из Дарики маг, как из коровы балерина, — скривилась баронесса.

— А вот и нет! — перебила ее тощая дама с шелковыми фиалками в замысловатой прическе. — После смерти троюродной прабабки Дарика получила магию.

— Не выдумывайте. Дар так не передается.

— Такой никчемной девицы, как Дарика, при всем уважении, дорогая, я больше не знаю, — поддержала баронессу до того молчавшая дама в сиреневых кружевах. — С таким приданым, — она выразительно повела взглядом на роскошное убранство бального зала, — четвертый сезон в дебютантках…

Боги, какая глупость! И это шеры, потомки великих магов… выродившиеся ничтожества. Тщета, глупость и суета. Бестолковая Дарика — его ученица? Да если собрать со всей толпы те жалкие остатки дара, что еще греют их водянистую кровь, не наберется и на одного сносного ученика. И сама Дарика… Предложила заплесневелую девственность в обмен на красоту. Тупая клуша. Чтобы сбыть с рук эту девственность, не хватит всех графских капиталов. А нечего было прапрадеду нынешнего графа ссориться с кузиной: проклятье Темной — не базарное шарлатанство.

Наблюдение за ничтожествами Рональду надоело, и он бросил выразительный взгляд в сторону хозяйки дома, беседовавшей с такими же перезрелыми матронами и их пустоголовыми дочерьми. Графина вздрогнула и тут же, позабыв и о гостях, и об этикете, помчалась обрадовать супруга. Похвальное рвение.

Запыхавшихся от волнения графа с графиней Рональд оделил любезной улыбкой. Ламбрук расцвел: сам Придворный маг изволил почтить визитом и беседой! Пустые, никчемные мысли брызгали во все стороны, вызывая желание брезгливо отряхнуться. Тщеславие, удел глупцов, слишком слабых, чтобы бороться за что-то посущественней иллюзий, слишком мелочных, чтобы ненавидеть, годных лишь пресмыкаться и дрожать.

Торгуясь с честолюбивым идиотом, Рональд скучал. Он мог бы получить артефакт за медный динг. Мог бы заставить Ламбрука приплатить… но не стал — слишком легкая добыча. Граф был счастлив отдать диковину за обещание разобраться с причинами сокрушительного неуспеха старшей дочки. Всего лишь обещание, которое Рональд намеревался исполнить как-нибудь потом. Не очень скоро. Он бы мог прямо сейчас рассказать Ламбруку в подробностях, как, когда и за что троюродная прабабка прокляла их род. И сообщить, что снять столь сильное проклятие, замешанное на крови, может лишь Светлый не слабее главы Конвента. Но отложил удовольствие на потом — когда голова тролля займет подобающее место на лабораторном столе. Ни к чему обесценивать собственные услуги. Пусть дураки платят за собственную дурость.

Отправив покупку телепортом — благо, особняк Ламбруков находился поблизости от дворца, а артефакт был не особенно тяжел — Рональд распрощался с графом, чем вверг того в расстройство. Ламбрук так надеялся еще покрасоваться в обществе самого Придворного мага… Зря. Темные не страдают благотворительностью.

Позволив хозяевам проводить себя до порога и удивиться — молча! — отсутствию кареты или лошади, Рональд покинул особняк. Но направился не во дворец, а на окраину Старого города, к реке.