Тиа Атрейдес - Сумрак и Гитара

— Нет-нет, ни в коем случае! — Брейгус попятился. — Может, вам что-нибудь нужно?

— Не беспокойте меня полчаса. И проследите, чтобы никто не беспокоил. — Для убедительности он на миг выпустил тварей Хиссовой бездны. — Из дома не выходить!

— Слушаюсь, бие… как прикажете…

Вздрагивая и утирая лоб, трактирщик быстренько взбежал наверх и уселся на стуле перед дверью комнаты, в которую отвел артистов.

Трусливые и подобострастные глазки Брейгуса совершенно не внушали доверия. Напротив, полную уверенность в том, что, стоит отойти от таверны на сажень, и трактирщик тут же побежит докладывать о происшествии всем заинтересованным лицам, начиная от городской стражи и заканчивая прихвостнями проповедника.

Судьба Брейгуса была уже решена, как и судьба последнего душегуба, который как раз начал подавать признаки жизни.

С трудом продрав будто засыпанные песком и залепленные какой-то гадостью глаза, предводитель шайки увидел перед собой давешнего смазливого актеришку, с непринужденным видом грызущего орешки и швыряющего скорлупки на пол. Попытался приподняться, и, непристойно выругавшись, плюхнулся обратно — сукин сын связал его более чем надежно.

Сквозь липкий, гудящий болью туман в голове всплыло последнее, что он видел — эта же гладенькая девичья физиономия с легкой неуверенной улыбкой и полыхающей бездной Тьмы в глазах. Улыбочка никуда не делась, только стала наглой и снисходительной, Тьма же исчезла бесследно.

После того, как этот безобиднейший с виду мальчишка походя расправился с пятью матерыми бандитами, вопросов, кто он такой, не возникало. О Призывающих Тень ходило множество слухов, жутких и неправдоподобных. Многие вовсе сомневались в их существовании. Но не он. После общения с Пророком он верил и в Призывающих Тень, и в самого Темного Хисса, активно вмешивающегося в дела людские.

Наверное, он бы не дал так уж просто себя одолеть, если бы не глаза мальчишки. Точь-в-точь как у Пророка в экстазе. Ледяная бездна Тьмы и страха, и будь прокляты те безмозглые тролли, что верят сказкам о Несущем Свет, Провозвестнике Чистоты и грядущем блаженстве. Всех легковерных дураков ждет Хиссова бездна. И он сам дурак, не распознал спьяну кошмарную тварь.

А теперь тварь, прикидывающаяся хрупким менестрелем, смотрит на него, как на мертвеца. Нет, как на старый кладбищенский прах под ногами. И единственное, на что можно надеяться, так это на быструю смерть, если удастся правильно ответить на вопросы.

— Ну?

Равнодушный, негромкий голос убийцы оторвал его от судорожных размышлений. Отсутствие в руках твари хотя бы ножа и полное спокойствие, даже какая-то доброжелательность показались гораздо опаснее, чем яростные угрозы и размахивание перед носом орудиями пыток.

— Меня зовут Ревайн, по прозванию Ревун. Последние пять лет у меня своя шайка… была… — невольно Ревун скосил глаза вправо, где всего в сажени лежал в луже крови его помощник. Волна животного ужаса вновь накрыла его, на пару секунд лишив речи.

— Угу. С проповедником знаком? — Ещё пара орешков захрустела на крепких зубах.

— Знаком. По его приказу вербую смелых и сильных мужчин в Армию Справедливости, вот как этих… — Ревун слегка кивнул на трупы. — Я с Пророком почти с самого начала, три месяца скоро. Но в доверенные лица не попал, нет у него доверенных лиц. Всё только сам решает. Никто не знает, что ему завтра в голову взбредет. Ничьих советов не слушает, если заподозрит измену, отдает на растерзание толпе. Вокруг него одни фанатики! Верят каждому слову, смотрят ему в рот… — Ревуном овладело желание говорить, говорить… как можно дольше. И не смотреть на существо, с комфортом расположившееся напротив.

— А ты, значит, не фанатик?

— Я нормальный человек! Свободный! Не для того я с рудников бежал, чтобы в кабалу к Тёмному соваться. Я человек простой, мне с сильным вожаком ссориться не в масть, а под ним жить можно, только подальше…

— В кабалу, говоришь… с этого места поподробнее.

— Да что там… стоит Пророку рот разинуть и бред свой начать вещать, все вокруг с ума сходят! Скажет: прыгай! — все прыгают, скажет: умри! — лягут и умрут. Я сам видел, как он королевское войско встречать вышел. Оделся во все белое, на холмик у дороги забрался… один совсем, остальным велел из лесу не показываться, и без оружия… весь такой благостный, святость так и прет, аж противно! И как начал чушь свою нести! А голос-то, голос! У людей такого не бывает. В задних рядах все слышно было. Солдаты чуть не с первых слов разум потеряли, на колени попадали, слезами залились. А тех, кто устоял и «Слава Пророку» не завопил, голыми руками разорвали в клочья. И все это с такими просветленными лицами… — Ревун передернулся. — И так везде. Много, один из ста в экстазе не забьется, услышав его голос. Какую бы чушь Пророк не приказал, все бегут и спотыкаются, выполнять побыстрее.

— Угу… а как тебе удалось не попасться? Или Пророку всё равно, верят ему или нет?

— А я притворялся таким же чокнутым, как все. И на колени падал, и предателей топтал… зато деньжат поднакопил… эх!

— А скажи-ка, приятель, ты магию распознаешь? Маг этот Пророк, или как?

— Не знаю я насчет магии, а вот… — Ревун замялся, не зная, что теперь хуже, смолчать или правду сказать.

— Ну? — убийца равнодушно закинул в рот ещё горсть орешков, и слегка улыбнулся, добренько так.

— Глаза у него… как у тебя! — Если бы Призывающий вытащил тесак или прикрикнул, Ревун бы ещё посомневался. Но после этой улыбки… сам бы зарезался, да ножа нету.

— Поточнее.

— Тьма у него в глазах! Как только проповедовать начнет, так сразу… будто не человек вовсе. Демонские глаза! Ужас, лёд и смерть! Говорит красиво, и всё про свет, про чистоту, вроде как о стране и народе заботится, а от самого Тёмным Хиссом так и несет, и в глаза если заглянешь, провалишься в бездну.

— Кто-нибудь ещё рядом с Пророком это видит?

— Не знаю. Были, но язык за зубами не удержали. Там только слово скажи против, да просто пукни без разрешения, и ты покойник! Может, кто и притаился, но я не знаю! Правда, не знаю! — на последних словах Ревун сорвался почти на крик. Ужас перегорел, и им овладела злость — на Пророка, на тупых дружков, сцепившихся с Темной тварью, на весь мир, полный несправедливости.

— Не ори ты так, — убийца поморщился брезгливо. — Что этот самозванец проповедует, подробнее.

— Да что… говорит, засилье Тьмы в Валанте, демоны наступают. Иссякла вера в сердцах людских, отвернулся народ от Света, погряз в заблуждениях. Что сам король Мардук под властью Тьмы, и надо его вразумить да глаза ему открыть. Что вторая королева то ли сама не человек, а демон, то ли детей королю от демонов Ургаша принесла, и настоящая наследница с королевской кровью в Валанте только одна, Ристана. А все другие дети короля — приспешники тьмы, и сами тьма, и их надо скорее убить, чтобы очистить нашу землю от скверны… что если допустить, чтобы принц-демон сел на трон, будет мор, глад, засуха и землетрясение, потому как земля не потерпит надругательства. И что все, кто не признает его Пророком, попадут в пылающую бездну после смерти, а кто уверует и поможет земле очиститься, вознесутся в Страну Звенящих Ручьев, к вечному блаженству. Ругал священников Райны, мол, тоже Тьме продались, распутничают и чистоту не блюдут. Помешался он на чистоте! Говорит, поля родить не будут, пока не рассеется тьма в королевстве, и жены, говорит, нечистые нарожают нечистых детей, потому как неверные все… бред, одним словом. В его Армии даже маркитанток нет, всех встречных женщин, начиная с девчонок неразумных, объявляет нечистыми и фанатикам отдает. Смотреть противно! — перед глазами Ревуна как живая встала попавшаяся с неделю назад в лапы Пророка девочка. Тогда-то он и сбежал от Пророка подальше, вроде как за пополнением. — Сам на женщин и не глядит, чистотой и воздержанием кичится… а только вот видел я, как мертвых мальчиков из его шатра вытаскивали по ночам. Ненавижу! Зачем только подался к нему!