Карен Миллер - Утраченная невинность

Он перевел взгляд на Фейн.

— Знаю, как ты ответила бы, сестренка, — произнес он с сарказмом. — Ты сказала бы, что риск слишком велик. Ты собрала бы всех олков до последнего и упекла в тюрьму. Или послала бы всех под топор — на тот случай, если Эшер не единственный маг среди них. И заявила бы, что такова воля Барлы. А я в это не верю. Как Эшер может быть врагом Барлы и нашим врагом и одновременно — средством к спасению королевства?

Фейн хранила молчание. Она всегда отмалчивалась, если вопрос был ей не по нраву. Обессилев, Гар прислонился спиной к ее саркофагу. Ужасно болела голова.

— Даже если Дурм придет в себя, что тогда? Кому он будет верен? Барле? Королевству? Памяти погибшего короля, которого он любил как брата, или жалкому калеке, единственному уцелевшему из всей королевской семьи?

Он закрыл лицо ладонями.

— Я так устал, отец, — прошептал он. — Я запутался. Мне страшно. Мне не с кем посоветоваться. Единственный человек, которому я доверяю, Эшер, напуган еще сильнее меня. Барла видит, как мне тебя не хватает. Не могу понять, чего ты от меня хотел… Как поступил бы на моем месте…

Борн не ответил, и это могло означать все, что угодно.

Он вернулся в Башню уже ночью, продрогший и голодный, и никто из сострадания не беспокоил его. Кое-как перекусив, он забрался в постель и уснул… Ему приснилась смеющаяся Фейн, багровое небо, источающее кровавый дождь, и гибнущая Стена.

Он старался изо всех сил, но не мог проснуться.

Лекарь Никс сидел в кресле и перечитывал свои заметки о практическом использовании семян лоррелы. Любопытнейший представитель флоры, лоррела помогает при гангрене и кровотечениях. Произрастает только вдоль дикого восточного побережья Лура, и обнаружить ее можно лишь на голых вершинах приморских скал, где она упорно цепляется за камень и тянется к жизни и солнцу. И это только одно из многих уникальных растений олков. Не располагая магией, их врачеватели использовали природные средства, и Никс им за это был бесконечно признателен. Пусть большинство доранцев и не согласятся, но, нравится им это или нет, даже с помощью магии нельзя добиться столь впечатляющих результатов. Знания олкских травников спасли жизнь многим доранцам, и Никс благодарил Барлу за это.

Исхудавший до неузнаваемости Дурм, возле постели которого сидел лекарь, вдруг тихо вздохнул и пошевелился. Никс приподнялся, внимательно всматриваясь в его лицо, но решил, что маг продолжает спать. А он уж испугался нового припадка. Никс облегченно вздохнул.

Нет, в самом деле, возблагодарим Барлу за целебные травы. Он полагал, что лишь благодаря им Дурм еще жив, ибо Никс давно исчерпал все средства волшебной магии.

Дурм снова пошевелился, вздохнул, лысая голова заерзала по подушке. Никс протянул руку, чтобы проверить пульс пациента, и тут…

Пальцы Дурма сомкнулись на его запястье.

— Помилуй, Барла! — закричал Никс, вскакивая на ноги. Глаза Дурма открылись; взгляд не сфокусирован, но больной смотрел. — Керрил! Керрил, сюда! — завопил Никс.

Дверь распахнулась, и в палату влетела Керрил.

— Господин! Что…

— Он очнулся! Благословенная Барла, он очнулся! Быстро принеси влажное полотенце!

Керрил убежала, а Никс приложил пальцы к голове Дурма, нащупывая пульс. Он оказался учащенным, но устойчивым.

— М-м-м… э-э… ф-ф… — мычал Дурм, пытаясь что-то произнести. — Х-х-ви…

— Тихо, тихо, — успокаивал Никс. — Ты в безопасности. Лежи спокойно.

Несмотря на заботливый уход, губы Дурма постоянно пересыхали и шелушились. Когда вернулась Керрил, за которой следовала толпа любопытных коллег, Никс взял у нее влажное полотенце и смочил им губы Главного мага.

От прикосновения взгляд Дурма обрел резкость. Он учащенно задышал и попытался сесть. Никс удержал его.

— Нет, Дурм, нет! Ты должен лежать!

Дурм нахмурился, отчего морщины на его лице стали глубже, и беззвучно зашевелил губами. Обвел взглядом палату, словно отыскивая что-то или кого-то.

— Борн, — произнес он глухим утробным голосом. — Борн! — По его бескровным щекам потекли слезы.

— Кто-нибудь, пошлите за королем, — приказал Никс.

Керрил вновь бросилась вон из палаты, расшвыривая коллег, стоящих на пути, как кегли. Дурм снова подал голос:

— Никс? Никс, помоги мне!

— Я стараюсь, — ответил лекарь и почувствовал, как глаза наполняются слезами радости и сочувствия. — Но ты должен вести себя спокойно и лежать.

Дурм содрогнулся; сильная конвульсия свела его тело, и плечи оторвались от подушек. Глаза и рот широко открылись, на лице появилось выражение триумфа, экстаза, невероятного облегчения.

— Очнулся! — проревел он. — Наконец-то очнулся!

— Да, очнулся, но еще очень слаб, — сказал Никс. — Ты должен…

— Дайте мне встать, — потребовал Дурм и сделал попытку сбросить одеяло. — Я потерял слишком много времени и потратил слишком много сил, удерживая жизнь в этом гниющем трупе. Дайте мне встать, я сказал! Или погибнете прямо там, где…

Забыв о том, что собственными руками собирал это тело по частям, Никс бросился на Дурма и всем весом прижал его к постели.

— Несите эбонард! Сейчас же!

Кто-то опрометью бросился выполнять приказ; Никс высвободил свою правую руку и прижал ладонь к груди Дурма, ощутив бешеное биение сердца мага.

— Квантиасат! Боладусет! — Это было успокоительное заклинание, которое он использовал для находящихся в сознании, но крайне возбужденных пациентов. — Боладусет , Дурм! Да успокойся же, наконец!

Заклинание подействовало, и Дурм обмяк, упал на подушки. Кто-то сунул в руку Никса флакон с эбонардом; он влил содержимое в рот Дурму и закрыл ему нижнюю челюсть рукой. Дурм глотнул. Поперхнулся. Фыркнул. Глаза его затуманились, закатились, на лице появилась глупая улыбка. Никс упал в кресло, отдуваясь, потом грозно посмотрел на подчиненных, сгрудившихся у двери.

— Убирайтесь! Скоро его величество приедет.

Но вместо короля в палате через некоторое время появился Эшер.

— Что случилось? — требовательно спросил он, входя в палату больного, словно в собственный кабинет. Никс поднял взгляд, узнал молодого грубияна-олка, которому залечил рассеченную бровь, и подумал, что свое дело он в тот раз сделал хорошо — даже шрама не осталось.

Лекарь встал из кресла.

— Я просил приехать его величество.

— Сейчас это невозможно. Зачем он вам?

Оставленный без присмотра, Дурм снова зашевелился, вздохнул и произнес:

— Борн…

— Он очнулся? — не веря своим ушам, спросил Эшер.

Никс улыбнулся.

— Очнулся и, похоже, сохранил все свои способности.

Не отрывая глаз от Главного мага, Эшер сказал:

— Я привезу короля. — Он тут же развернулся и ушел так же внезапно, как и пришел. Примерно через полчаса он снова появился в палате, на этот раз — с его величеством.