Дмитрий Денисов - Изначальное желание

— Я… я… я больше не могу ждать, — томно дыша, взмолилась леди Эдолия.

Я отхлебнул из кубка и прикинулся дураком.

— Э… ждать чего?

— Сам знаешь, — через силу выдавила она.

Я не сдавался, прикидываясь дальше.

— А… ну…э… чего же?

— Тебя! — неукротимым пламенем сверкнули ее голубые глаза.

— Но мне уже дали трех дев, — указал я в сторону двери с наигранным негодованием. — Почему ты их выгнала? Ты одна, а их трое.

— Потому что ты не хочешь их, — она взирала пристально и властно. Она была уверена в своих словах. Она привыкла быть уверенной. Но я все ж решил уточнить.

— Ты так уверена?

— Да!

— Откуда знаешь? — я ехидно прищурился.

— Потому что ты жаждешь искренних желаний. А они желали тебя не искренне, но по воле монарха. Их присутствие поощрялось золотом Я же здесь по своей воле! Никто об этом не ведает. А если узнают, нас обоих убьют!

И она резким движением распахнула рясу. Да, да, вы абсолютно правы. Под ней ничего не оказалось. Не то, чтоб совсем ничего, но ее великолепное молодое тело. Ничуть не хуже предыдущих. Но гораздо соблазнительнее своей искренностью, что исходила из недр пламенного сердца.

— Ты первый из мужчин, кто взирает на меня в таком виде! — вдруг захрипела она, кашлянула и продолжала, — я долго ждала этого момента, решаясь, кому быть удостоенным той чести. Я долго искала настоящего героя. Очень долго ждала. Но более ждать нет сил…

— Я не достоин, — мягко перебил я девушку. — Я не герой. Никогда себя таковым не называю и не стремлюсь быть. Верни танцовщиц, леди Эдолия, пока не поздно, и все будет хорошо. Никто не узнает о твоем появлении здесь. А герои еще выстроятся вереницей под твоим окном. Так всегда бывает.

— Я иного мнения, — ее голос дрожал от нарастающего возбуждения.

— А как же Годдрих? — вновь заупирался я, ухватившись за новую соломинку.

— Плохо, — тяжело всколыхнулась ее налитая молодостью грудь. — До сих пор без сознания. Крепко ты его треснул.

— Я не о том…

— Я знаю.

— Ты меня переоцениваешь…

— Как ты любишь говорить? — ее большие голубые глаза взирали нежно и властно. — Узнаем истину вместе?

— Да, именно так я и говорю.

— Вот и молодец, — очаровала она меня улыбкой.

Ряса беззвучно скользнула на пол. Она глубоко вздохнула и решительно плюхнулась в бассейн.

Н-да…

Время пронеслось незаметно. Миг блаженства не имеет времени, ведь он столь краток. Всего лишь миг. Но в этот миг кажется, что наступила вечность. А ведь она действительно наступает. Потому как вечность — это миг. Лишь люди придумали делить его на промежутки, и жизнь им кажется конечной. В то время как она бесконечна…

Эдолия прижималась к моей груди. Глаза ее странно поблескивали. От нее шло удивительное тепло, которого я ни разу не встречал. Я гладил ее светлые волосы и упивался вечным блаженством.

— Как я долго ждала тебя! — тихо вздохнула она. — Я знала, что ты придешь. Я надеялась и ждала, что ты появишься. И ты появился. Как это прекрасно.

— Прошу прощения, — кашлянул я. — Но обычно девушки, живущие во власти сладких грез, ждут сказочных принцев.

— Ты и есть сказочный принц, — уверенно произнесла она.

— Увы, это не так, — развенчал я ее вымысел. — По-моему это столь очевидно. Где ты видала принца в лохмотьях? Где ты видала, чтобы принц бесцельно слонялся изо дня в день? В конце концов, где ты видала, чтобы принц не повиновался королю? И где ты видела таких страшных принцев?

Она обняла меня за шею и заглянула в лицо. Долго изучала, вглядываясь в глаза, и снова склонила голову мне на грудь.

— Мне не нужен принц, мне нужен герой.

— Тем более я не тот, кто тебе нужен, — увереннее пояснил я. — Герои сражаются с великанами, драконами и прочими чудищами. Герои спасают принцесс, на бегу целуя их, куда ни попадя. Герои ходят с мечами и в доспехах. В конце концов, они совершают что-то героическое. У меня же нет ничего, и я ничего великого не совершил. Значит — я не герой.

— Герой. Ты просто притворяешься, — настаивала она. В ее глазах полыхала какая-то странная тревога. — Иному не по силам свершить то, что ты сделал с такой легкостью. Один лишь прыжок, полет, удар. И могучий рыцарь низвергнут в пыль. Самый сильный и умелый рыцарь королевства пал перед пешим безоружным воином. Неужели это не чудо? Сразить самого графа Тильборского!

— Мне очень жаль, — извинился я, виновато опустив глаза.

— А мне нет, — промурлыкала Эдолия. И принялась гладить мою руку.

— Ты жестока, — отметил я, протягивая руку к кубку с вином.

Она прижалась сильнее.

— Нет, мне тоже жаль Годдриха, но я не о том. Просто… он помог тебе проявить себя. Привлечь к тебе внимание и… вот. Вот он ты здесь, со мной, такой сладкий и вкусный… ам.

Она нежно укусила меня за шею. Я вздрогнул. Обычно я это делаю. Причем с более глубокими последствиями.

— Ах, прекрасная леди, но мне не хочется тебя разочаровывать.

— Ты не разочаровываешь — ты очаровываешь меня, — ластилась она, прижимаясь всем телом. Я замер. Как прекрасно, что есть вечность, когда время уходит в неведомую даль.

Я отпил вина, посмотрел на нее и усмехнулся.

— А вдруг я просто прыгаю хорошо и ничего другого делать не умею? Вдруг я просто подпрыгнул, а он сам ударился об меня? Конь-то несся во весь дух.

— Ты снова что-то скрываешь, — раздался ее томительный вздох.

Чувствует. Молодец. У кого сердце чисто, а намерения искренни, тот очень тонко чувствует суть вещей и явлений. Она слушала стук моего сердца, хотя, на самом деле, она слушала то, что желала слышать. Как, впрочем, каждый слышит и видит лишь то, на что обращает внимание.

Я гладил ее светлую кожу, ее приятные изгибы тела. Она тихо постанывала от удовольствия.

— Леди Эдолия, но разве в вашем королевстве нет… не было достойных претендентов на… на твое сердце?

— Есть, — улыбнулась она, но тут же слегка поморщилась. — Вернее были. Но это все не то. Они какие-то… я даже не знаю, как это выразить. Да, они красивы, богаты, благородны, многие молоды… но не то. Мне надоели их холеные равнодушные лица, мне надоели вереницы этих железнолобых воинов, которые только и знают, что сражаться на турнирах, чтобы выразить свою любовь, которой, собственно, и нет. Мне надоели их невыразительные серенады, их однобокие выражения моей красоты. Их взгляды холодны, они пусты и равнодушны. Их привлекает в первую очередь мое положение, а после красота. Им нужен лишь династийный брак, золото и укрепление в королевской иерархии. Ну в лучшем случае им нужно мое тело. Но никто не смотрел на меня, как на умную образованную девушку, как на простого человека, жаждущего простых человеческих радостей…

— Постойте! — прервал я, и принялся под водой ощупывать ее соблазнительные округлости. — А я что, по-твоему, не телом ли соблазнился?