Алексей Пехов - Страж

Так и случилось. Увидев на земле следы от колес и лошадиных подков, ангжис резко выпрямился, что-то крикнув напарнику, и Гертруда, не мешкая, нанесла удар, швырнув в следопыта что-то невидимое, но действенное.

Он растекся в воздухе кровавой кляксой, забрызгав останками всю поляну. Его товарищ вжался в ковер, который стремительно рванул в небо. Гера выскочила из-за деревьев, крича громко и пронзительно.

Весь доступный свет втянулся в ее раскрытые ладони, погрузив лес в непроглядный мрак, а затем огненным ураганом вырвался вверх, окутав и ковер и всадника пламенным коконом. Летательное средство, разом потеряв управление, накренилось, врезалось в деревья и бесформенной горящей паклей упало на землю, хороня под собой обгоревший труп.

– И как тебя земля носит после такого колдовства, ведьма? – сказал Проповедник, глядя на оторванную голову первого козлоногого, лежавшую у него под ногами.

Гера, вновь ставшая видимой, зарычала и обернулась ко мне:

– Держи свою бесполезную собачку на поводке, Людвиг. Еще одно тявканье с ее стороны, и я за себя не отвечаю!

Я подошел к Проповеднику и шепнул ему:

– Для своего же блага – перестань с ней цапаться. Может, ты не помнишь, но если ее порядком разозлить, она теряет над собой контроль. Устрой небольшое перемирие. Это лучшее, что ты можешь сделать в данной ситуации.

Он, кажется, внял. Посмотрел на сердитую колдунью и наигранно-дружелюбным тоном сказал:

– Ладно, мир. Будем словно брат и сестра.

Он замурлыкал молитву святому Лаврентию, изменив мотивчик на какую-то любовную балладу, тем самым притворившись, что и думать забыл обо всех разногласиях.

– Их найдут, – сказал я Гере.

Она смотрела на догорающее пламя.

– Не исключено. Мы где-то на границе Кайзервальда, и до обжитых земель отсюда меньше дня пути. Так что, если поторопиться, к вечеру можем выйти из леса.

– Мы уже почти сутки на ногах. Нужен отдых, иначе волшебство станет тебе менее послушно.

– Ты прав, Синеглазый. Нам придется остановиться и поспать, но не сейчас. Ближе к рассвету, когда уйдем как можно дальше. Какое-то время я смогу заметать следы, но это лишь задержит их, полностью обойти погоню – не получится.

– Не хочу никого раздражать, но не могли бы вы посмотреть на это? – раздался напряженный голос Проповедника.

Тыква, которую я на краткое время оставил под деревьями, величаво плыла по воздуху в нашу сторону. Она светилась изнутри ярко-оранжевым, выставляя на обозрение свою зубастую рожу, и была уже не материальной, а более похожей на душу или…

– Одушевленный предмет, – прошептала Гертруда и после некоторого колебания решила не вынимать кинжал.

Я сделал шаг навстречу этой штуке, осторожно протянул руку. Тыква послушно остановилась, давая себя рассмотреть.

– Одушевленный, вне всякого сомнения, – согласился я с колдуньей. – И очень знакомый. Все то же наполнение, что и у Пугала, но в минимальном количестве. Тыква гораздо слабее.

– Ты уже ей и имя дал? – фыркнул Проповедник, с подозрением глядя на скалящийся в его сторону предмет. – Впрочем, с логикой не поспоришь. Тыква она и есть тыква.

– Мне кажется, твое Пугало перелило маленькую толику себя в новый сосуд. – Гертруда быстро обрела пошатнувшееся спокойствие. – Разве одушевленные на такое способны?

– Выходит, способны. Во всяком случае, та сущность, что живет в деревенском страшиле, – точно. Эй, погасни. Ты привлекаешь к себе внимание с воздуха.

Огонь в тыкве послушно потускнел, а затем исчез.

– Великолепная компания у нас подобралась, – язвительно произнес Проповедник. – Ведьма, которая немного страж. Страж, который дружит с ведьмой. Душа, которая непонятно что с вами, грешниками, забыла, и одушевленная тыква, которая своим видом может напугать даже Вельзевула. Нам самое место в Кайзервальде. В глаза мы точно бросаться не будем.

Ночной переход через лес оказался довольно тяжелым. Мы шли до самого рассвета, пока не начал моросить дождь. Только тогда остановились под аркой, образованной мощными древесными корнями, выпирающими из-под земли, словно щупальца кракена. Полог, созданный Герой, бледным куполом защищал нас от влаги. Черный лес, осенний и мрачный, с темным желто-коричневым ковром из опавших листьев казался каким-то кладбищем. Из-под корней начал сочиться туман, повис бледным облаком, сквозь который были видны графитовые древесные стволы и острые ветви.

Я снял камзол, протянул Гертруде, но девушка отрицательно покачала головой.

– Холодно. Замерзнешь, – сказал я ей.

– Только не в платье, которое сшили кветы, – устало улыбнулась она. – Оно, конечно, порядком испачкалось в крови и грязи, но в нем было бы уютно и в лютый мороз.

Моя спутница на мгновение закрыла глаза:

– Прости, очень устала. Следует выспаться.

– Считаешь, что погоня от нас не отстанет? Их не слышно и не видно уже несколько часов.

– Кайзервальд велик, и им потребуется время, чтобы нас найти, но они найдут. Желательно покинуть лес, это охотничьи угодья герцога и родина ангжисов. Проще затеряться в городе, чем здесь. Ш-ш-ш… Смотри.

Меж деревьев, в тумане, появились фигуры. Мужчины и женщины шли беззвучно, не разговаривая друг с другом, стремясь куда-то на восток.

– Кто это? – шепотом спросил я.

– Те, кто возвращается с шабаша.

– Но почему пешком? Не по небу?

– Это грандиозный расход сил, особенно в светлое время суток. Не каждый способен на такое колдовство. К тому же путешествовать таким образом после восхода – значит привлечь к себе ненужное внимание. Согласись, опасно влетать в окно своей спальни на метле, когда тебя может увидеть вся улица.

– Но сейчас они далеко от города.

– И им надо туда же, куда надо нам, – продолжила Гертруда. – Впрочем, с ними мы не пойдем, потому что их проверят первыми. К тому же отнестись к нам они могут вовсе не так дружелюбно, как хотелось бы. Давай спать.

Я подозвал Проповедника, отгонявшего от себя Тыкву, словно назойливую муху:

– Тебе все равно нечем заняться. Походи по окрестностям, если что-то заметишь – буди.

Он недовольно скривился, но решил оказать нам эту маленькую услугу и поплелся прочь, ворча о бездельниках, которые по собственной глупости загнали себя в неприятную ситуацию.

Благодаря колдовству опавшие листья вокруг нас были теплыми и уютными, словно пуховая перина. У меня возникло ощущение, что сейчас не холодная осень, а середина лета. Лишь запах увядания да шелест промозглого дождя за пологом разрушали это впечатление.

Я обнял Гертруду, она благодарно засопела, устраиваясь, и сказала:

– Извини, что втянула тебя в это.

– Все будет хорошо, выберемся. Мы с тобой побывали в переделках гораздо худших. Помнишь того безумного короля мертвых, с Полынного холма? А огненную душу в подземельях инквизиции?