Алексей Пехов - Страж

Промелькнула и тут же угасла, сменившись охотничьим азартом голодной пантеры.

– Хотела бы я знать ваше имя, – промурлыкала она, заходя сбоку и отрезая мне путь к вежливому отступлению. – Стражи в нашем обществе – исключительная редкость, и всегда найдутся загребущие коготки, которые успевают украсть вас, прежде чем я окажусь рядом.

Я не успел ответить, потому что черноволосая оказалась в опасной близости от меня и проворковала:

– Стражи… Скажи, незнакомец, как так получилось, что каждый из вас столь привлекателен, что я схожу с ума от вожделения? Какой вы магией обладаете, что любой из вас для меня становится самым желанным во всем мире?

– Остынь, Эмили. Ты тут не одна. – Блондинка тоже пошла на штурм, прижавшись ко мне с другого боку. – Пусть мальчик сам решит, какая из нас ему больше по нраву.

Но прежде чем я успел ответить, раздался другой голос:

– Вы обе драные, старые кошки, и ни один нормальный мужчина, если он не сумасшедший, не будет иметь с вами дел. Уж лучше лечь в постель с Асфир, чем терять время на таких, как вы.

Говорившая женщина оказалась стройной и гибкой, как ива. У нее были серебристые глаза, я таких никогда не видел, очень резкие, высокие скулы, узкий подбородок и твердые губы. Ее блестящие волосы рассыпались по открытым плечам, а длинное серебристо-голубое, отливающее металлом платье, словно собранное из множества стальных капелек, удивительно ей шло.

– Зачем пожаловала, Софи? – зло прошипела блондинка. – Он занят!

– Впервые я готова признать, что ты права, Лаура. Он занят и отнюдь не вами. Страж пришел с Гертрудой.

Их лица сразу же стали кислыми, а в глазах пропал интерес.

– Чтобы ее черти забрали! И тебя заодно, – разочарованно прорычала черноволосая сереброглазой Софии и, гордо подняв голову, удалилась вместе со своей подругой.

– Какое внезапное отступление, – произнес я. – Оно позволило по-новому взглянуть на этот мир. Спасибо, госпожа София. Я Людвиг.

– Просто София, без госпожи. – Голос у нее был, словно утренний ветер, дующий с гор. – У Гертруды репутация крупной хищницы, так что мыши не стали задерживаться, что с их стороны очень разумно. Порой они столь внезапным появлением разума удивляют даже меня. Ты танцуешь?

Я не смог сдержать улыбку:

– Получается, что вы еще более крупная хищница, чем Гертруда?

– Скажем так – мы слишком хорошо знакомы и понимаем последствия, чтобы вцепляться в глотку друг другу.

Я предложил ей руку, не видя ничего криминального в одном танце. Но направляясь туда, где гремела музыка, вдруг обратил внимание, что на нас внимательно смотрит здоровенный бугай в светло-желтом меховом плаще, шляпе и с шейным платком, скрывавшим его лицо. Это был тот самый тип, что обогнал нашу карету на лохматой лошадке.

В танцевальном зале пела флейта и стрекотали сверчки. Гремели барабаны, мелодично звякали колокольцы, и мягко трубили духовые инструменты. Началась череда медленных танцев, пришедших к нам из Ровалии, и пары плавно плыли по паркету, свет был приглушен, а сотни крупных светляков мерцали на потолке, словно живые звезды.

Я обнял Софию за тончайшую талию и повел в танце, следуя сразу за высоким мужчиной с оленьими рогами и девушкой из крестьян рубежей Золяна.

От сереброглазой женщины приятно пахло кедрами, словно солнечные лучи нагрели древесную кору. Она хорошо танцевала, гораздо лучше, чем я, была невесомой и изящной. София молчала, прикрыв глаза, слушала музыку, и я украдкой бросал взоры на ее странное и в то же время прекрасное лицо.

На первый взгляд она казалась сущей девчонкой – восемнадцать, не больше. Но по манере поведения, осанке, тому, как она разговаривала, и морщинкам, то и дело появляющимся вокруг лучистых глаз, было понятно, что ведьма далеко не молода. Я не знал, кто из иных существ вмешался в ее кровь, но предполагал, что она намного старше меня.

– Возраст несущественное понятие, Людвиг, – негромко сказала София. – Во всяком случае, для моего народа.

– Вы гилин? Или альта, раз читаете отголоски мыслей?

– Ни то ни другое. Мы живем на Янтарном берегу, рядом с океаном, в лесах, где редко кто появляется.

Я не знал, кто там живет, но понял, о каком месте идет речь.

– Вы о западных лесах Эйры? Темнолесье?

– Верно. Впрочем, сейчас это неважно. Я не случайно пригласила тебя на танец и хочу, чтобы ты выслушал меня внимательно и запомнил все, что я скажу. У меня было видение, и я решила, что стоит о нем рассказать… Опасайся висельника на перекрестке, он принесет тебе беду. Бойся снежных стен, они не дадут тебе шансов. Избегай света, ведущего из мрака, – это твоя смерть.

– И что это означает? – после краткой заминки спросил я у нее.

– Не знаю, – с сожалением ответила она. – Видения просто приходят, но не всегда их можно объяснить. Иногда они не значат ничего и развеиваются, как дым на ветру. Иногда, чтобы сбылись, должны пройти годы. А порой – осуществляются через несколько дней после своего появления. Я всего лишь проводник и буду рада, если мои слова помогут тебе.

Музыка смолкла, все еще звеня в наших ушах.

– Спасибо за танец, Людвиг, – сказала ведьма, отступая. – Если окажешься в моих землях, буду рада тебя увидеть.

– Это вам спасибо, София.

Она кивнула, принимая благодарность, и удалилась вместе с оленерогим мужчиной и горбатой старухой, облаченной в бархатную накидку. Я проводил женщину долгим взглядом, не зная, что думать о висельниках, снежных стенах, свете и тьме. Понимать ли ее слова буквально или это всего лишь образы, которые могут означать все что угодно?

– Удивительная встреча, – сказал невысокий мужчина, преграждая мне дорогу. – Помнишь меня, страж?

– Прекрасно, – холодно ответил я колдуну, с которым в последний раз виделся в лесу, во время бегства вместе с Хартвигом.

– Мой господин, маркграф Валентин Красивый, шлет тебе свои искренние пожелания доброго здоровья и надеется увидеть лично на своих землях.

– Поблагодари маркграфа от меня за столь трогательную заботу, но вряд ли я смогу посетить его гостеприимный дом.

– Его милость очень терпелив и не теряет надежды с тобой познакомиться, впрочем, как и я. У меня перед тобой должок, страж. – Он коснулся шрама на щеке, оставшегося после брошенного мной в него арбалета. – Мой благодетель очень опечалился, когда узнал, что мы упустили картографа.

– Сожалею, что тебе пришлось пережить трепку.

– Думаешь, ты сможешь отвертеться? Ты серьезно так думаешь? О тебе слишком многое известно, чтобы ты так просто ушел от ответственности.

– С интересом послушаю, что тебе известно такого, чего не известно мне, – с иронией произнес я.

– Тебе кажется, что у маркграфа нет возможности раскопать прошлое стража? – нехорошо усмехнулся колдун. – Ты родился в Арденау. Отец был сержантом в егерских войсках и погиб во время Третьей войны с Прогансу. Мать, истинная католичка, из талежских [39]белошвеек, убита мародерами во время краткой вспышки юстирского пота. В пять лет ты оказался в приюте, в шесть – в Братстве. В молодости участвовал в двух военных кампаниях – против Прогансу, а затем против Гестанских княжеств. Показал себя неплохим солдатом. Засветился во время лисецкого бунта, когда вместе с другим стражем спас бургомистра от озверевшей толпы черни. Водишь дружбу с ведьмой и…