Xxcoy - Послушание змеи

Убрав снаряжение, Гарретт уселся на стул, глядя на меня.

– Хочешь есть?

Мой желудок, судя по ощущениям, вообще куда-то провалился.

– Немножко, – соврал я.

Комната постепенно наполнялась приятным теплом и мы сели за стол. Все еще пахнувший дымом плащ я повесил на стену, растопырив рукава для просушки. Мы молча ели, а потом Гарретт сказал:

– Ты не очень-то выполняешь то, что обещал.

Мне пришлось виновато кивнуть – ясно, что он имеет в виду. Я нарушил данное слово и подверг себя опасности. То, что все уладилось, было чистой случайностью. Запросто могло получиться так, что меня сейчас пришлось бы сгребать в урну с пола, если бы удача отвернулась от нас.

Взгляд его разноцветных глаз пронизывал меня: серый смотрел сосредоточенно и ярко, зеленый – хмуро, изредка мерцая. Выносить это было трудно. Я старался не нарушать обещания, всегда надеялся на то, что он сможет на меня положиться. Меньше всего мне хотелось разочаровывать Гарретта.

Однако если бы я сдержал слово, то должен был оставить его в беде. Мой рассудок сознательно принял такое решение и до сих пор считал его правильным. Так что в случае упреков я бы стал его отстаивать.

– Вы не должны были требовать от меня обещать такое. Это несправедливо! – сказал я, вздернув подбородок.

Он казался удивленным таким реакцией с моей стороны и ничего не ответил. А я не дал ему такой возможности, снова ухватив быка за рога.

– Я бы никогда не простил себе своего бегства! – добавил я резко. – Мне бы стало стыдно видеть себя в зеркале, зная, что с Вами что-то случилось! И как только Вы могли подумать, что я по первому знаку унесу ноги как последний трус? А Вы сами поступили бы так на моем месте? Или все-таки сдержали свое слово?

– Это не одно и то же, – раздраженно выдохнул он.

– Почему же это? Неужто моя жизнь дороже Вашей? – я знал, что прав и не собирался сдаваться.

– Я могу о себе позаботиться, Тим.

– Он бы с легкостью убил Вас. Это был просто вопрос времени и Вам прекрасно об этом известно!

Может, я и перегнул палку, но мне хотелось, чтобы Гарретт увидел положение вещей моими глазами. Слово было нарушено, но лишь потому, что в тот момент настоящая опасность грозила ему, а не мне. Вероятно, вор побывал и в худших передрягах и использовал в таких случаях свое мастерство. Но в любом случае борьба была неравной и его шансы выглядели неважно, мог он тогда постоять за себя или нет.

Я ожидал каких-то протестов с его стороны, но он лишь без всяких слов смотрел на меня. В какой-то миг мне почудилась печаль в его глазах. Сознавая, что вряд ли еще раз у меня хватит смелости произнести такие слова, я выпалил:

– Я вообще не должен был давать никакого слова. Если бы меня тогда убили, все лучше, чем драпать как заяц и бросить Вас одного! Я уже не ребенок и сознавал, что творю! И, черт подери, я не хочу, чтобы Вы рисковали из-за меня головой!

Меня самого перепугали произнесенные слова. Оставалось надеяться, что Строитель понимает, что творится сейчас в моей душе.

Все так же молчавший Гарретт наконец опустил взгляд, подперев подбородок правой рукой. Он выглядел еще более уставшим чем прежде и в этот момент я ненавидел самого себя за причиняемые хлопоты. Мне стало почти совестно за свои слова, хотя все это была сущая правда. А останься я с нечистой совестью, так может и не причинил бы столько забот.

Вор молча поднялся и начал убирать со стола остатки нашей ночной трапезы. Чувствуя себя несчастным, я знал, что Гарретт не намерен продолжать разговор на эту тему. Но мне уже было трудно остановиться, столь глубоко копнув.

– Вы не можете защитить меня от моей судьбы. – Уже произнося это, я знал, что выбрал неверные слова. Он обернулся ко мне с перекошенным от гнева лицом:

– Слово „судьба“, – жестко произнес Гарретт, – вовсе не означает, что нужно подобно безмозглому барану топать к мяснику, только лишь из-за того, что это якобы считается неизбежным! Ты не ведаешь своей судьбы! Так будь благодарен за это!

На сей раз уже мне пришлось замолчать и опустить глаза. Отвернувшись, он продолжил уборку и я не стал больше его беспокоить, а в последний раз поворошил угли в камине и подбросил еще дров на ночь. Гарретт в это время уже лежал на своей кровати с закрытыми глазами. Я тоже устроился на ночлег, потушив последнюю свечу.

– Я, должно быть, совсем спятил, коли взялся за это дело... – это бормотание вызвало у меня ухмылку. Потом я заснул.

Аристайдес враждебно смотрел на меня. Я знал, что этого не могло быть, но он выглядел именно так, как в тот самый последний день. В тот день, когда его безжалостный меч пронзил мне грудь.

Я знал, что он задумал и у меня от страха перехватило дыхание.

Когда он начал медленным шагом приближаться, меня охватила паника, заставив бежать без оглядки. Но как бы быстро я не мчался, все равно не двигался с места, а если оборачивался, он каждый раз становился все ближе, хотя двигался медленно и незаметно. В его глазах тлел холодный огонь и мне стало очень зябко.

Я побежал еще быстрее, сердце колотилось так часто, что, казалось, вот-вот разорвется, но у меня не получалось ускользнуть от него.

Когда его рука схватила меня за плечо, я зашелся в безумном крике. Все тело охватил беспощадный холод. Я споткнулся, упал...

– Тим.

Рука, касавшаяся сейчас моего плеча, была теплой. Я проспал всего около часа: огонь еще не совсем угас и луна за замерзшим окошком еще высоко стояла на ночном небе.

– Просто еще один сон. – Гарретт, сидевший на корточках возле лежанки, поднялся, когда увидел, что я проснулся. Уже привычным движением он накрыл меня одеялом до подбородка и тихо сказал, снова ложась в кровать:

– Здесь ты в безопасности.

Не знаю почему, но от этих слов стало так спокойно на душе. Я закрыл глаза и проспал до самого утра без всяких снов.

34

Моя ненависть к Книге Праха сейчас казалась столь же сильной, как и прежнее желание отыскать ее. Холод пронизывал меня насквозь почти мгновенно, стоило лишь едва коснуться ее переплета или просто приблизиться. Читать нормально проклятый том тоже не получалось: спустя некоторое время я уже ничего не мог поделать со своими лязгающими зубами и приходилось прерывать это занятие. Удивительно, что раньше Книга не казалась мне столь холодной. Да, в своих воспоминаниях я слегка мерз, перелистывая страницы, однако сейчас этот мертвенный мороз будто бы усилился раз в десять. Кроме того очень мешало то обстоятельство, что изменяющиеся буквы представали лишь перед моими глазами, прибавьте к этому вычурный и сложный стиль текста, и тогда можно понять, почему чтение Книги Праха являлось настоящей пыткой.

Я сидел за столом рядом с Артемусом и пытался сконцентрироваться на написанном, невольно удивляясь терпению Хранителя. Он тщательно записывал все, что мне удавалось разобрать и мало-помалу благодаря нашим совместным трудам появилось несколько густо исписанных листов. Однако пока ничто из прочитанного не могло помочь нам предотвратить надвигавшуюся угрозу.