Татьяна Нартова - Ловящая время

Я не выдержала, кубарем бросившись вниз по тропе. Все мысли в голове слились в один жуткий живой комок. Несмотря на все это, я почти сразу поняла, что на поляне, залитой кровью, лежит не просто кошка. И что надо немедленно любыми средствами ее привести в чувства. Подбежав к зверю, я изо всех сил попыталась выдернуть из его плеча когти. Но лапа твари была настолько тяжелой и так неудобно легла под углом, что я только поломала ногти, испачкавшись в крови. Продолжая не сдаваться, я все более упрямо дергала ее вверх, пот заливал лицо, но мне было не до того. Когти, похоже, насквозь пронзили тело кошки, войдя в достаточно твердую землю. Поскальзываясь в темных лужах, я с усилием пыталась вытянуть их оттуда, не обращая внимания на то, что с каждым рывком зверь начинает хрипеть от боли. В конце, концов, я ощутила, как мне становиться все легче, и вскоре, с отвращением отшвырнула лапу твари от себя. Кошка почти не дышала. Из глубоких ран потоком полилась кровь. Преодолевая себя, я осторожно нащупала пульс на шее зверя. Он был слабым, дышал хищник поверхностно. Одна из лап неестественно вывернулась. Я оттянула, покрытое белыми шерстинками, веко. На меня смотрела громадная рыжая радужка с вертикальным зрачком. Я почти чувствовала, как медленно, капля за каплей ее покидает жизнь. Привычным жестом сорвала с шеи кулон и приложила его к ране. По телу животного прошла судорога. Прямо на глазах шерсть словно стала втягиваться во внутрь, оголяя человеческую бледную кожу. Черты головы менялись, лапы превращались в руки. Я не выдержала, схватившись за рот, но пересилила себя и продолжила вжимать в раны кулон. С самого начала боя листик становился все более тусклым и желтым. А теперь он начал краснеть с такой скоростью, словно выпивал из раны всю кровь. Сомнения быть не могло: кулон не только питался силой этих мест, но и реагировал на присутствие веисталя. Постепенно, на лесной полянке вместо кошки появился человек. Хэнеан пытался вздохнуть, но не сдавался. Левая рука парня уцепилась за мою руку, вжимающую в его рану на плече украшение, практически на уровне рефлекса стараясь оторвать ее от себя. Но сил у веисталя было так мало, что уже через пару секунд он ослабил хватку. Я чувствовала, как по телу приятеля одна за другой проходят судороги. Хэнеан стал все более прерывисто дышать, а на лбу у него выступил холодный пот. Руки, лицо и плечи были вымазаны в крови, волосы стали мокрыми, словно парень принял душ. Неизвестно зачем, скорее всего для самой себя, чтобы слышать хоть чей-то голос, я тихо успокаивала его:

— Все нормально, все будет хорошо! Потерпи, потерпи, Хэн, — меня колотило, как в лихорадке. Страх от увиденного сменялся страхом остаться одной. Нет, не одной в этом, сразу ставшем темным и неуютным, лесу. Просто, если Хэнеан умрет, и это я сейчас понимала до конца, то у меня не останется никого. Теперь до меня доходил смысл его слов. Это не кулон, а он неизвестно каким образом хранил меня. Исчезнет веисталь, и листик станет лишь красивой вещицей, перестав быть частью меня. И только, когда Хэн, наконец, вздохнул полной грудью, закашлявшись и раскрыв безумные, но такие родные, с круглым зрачком глаза, я поняла, что мои ощущения не были навеяны чудесной обстановкой. Парень всего за пару дней сумел так войти в меня, стать моей неотъемлемой частью, моим самым настоящим другом, что теперь я не могла без него. Другом, которому можно верить, с которым можно поделиться всем.

Раны быстро затягивались, лишь выдернутая из сустава правая рука продолжала лежать, неестественно выгнувшись. Я изо всех сил дернула ее, что-то щелкнуло, и конечность встала на свое место. Парень заорал не своим голосом, и вместо благодарности грязно выругался. Я почти счастливо дернула носом. Если человек ругается, а не просто стонет или кричит, значит, он уже способен четко мыслить.

— Трис, прекрати, больно! — потребовал веисталь, пытаясь сесть, но тут же повалившись обратно, — И нечего на меня так смотреть!

— А я и не смотрю! — прикусив губу, и правда, отвернувшись, ответила я. Парень кое-как откашлялся и произнес:

— Там, в кустах одежда. Кому как, но мне холодно, — я послушно сбегала за вещами, впрочем, вышвырнув их прямо из зарослей и терпеливо дожидаясь, — Пойдем, что ли? Нам еще до дома надо доехать.

Я вышла из укрытия. Веисталь устало оперся на осинку, переводя дух. Постепенно его сероватая бледность лица становилась вполне обычной, с легким румянцем на щеках. Кулон в моей руке был весь черный от отрицательной энергии, но теперь мне было на это глубоко плевать. В этих местах он быстро восстановит свой резерв. Хэнеан увидел меня, чуть заметно краснея и пряча глаза, как монашка. От этой сцены меня пробрало на смех.

— Ты что? — удивился приятель, озабоченно приобнимая меня за плечи и, пытаясь заглянуть в лицо. Но я только нервно всхлипнула и расхохоталась еще громче. Я чувствовала, как меня бьет в нервной лихорадке. Ноги сами собой подгибались, не в силах удержать ставшее свинцовым тело.

— Он тут чуть не умер, меня едва инфаркт не хватил, а первой мыслью его было то, как я на него смотрю и что я вижу! Нет, Хэн, ты все-таки ненормальный, — сверху раздался хохот приятеля. Только сейчас до него дошла вся комичность ситуации.

— Извини, Трис, что испугал, — серьезно продолжил веисталь.

— А если бы ты умер?! — вскричала я, — ты хоть обо мне подумал, ты подумал, как я без тебя буду… — я прикусила язык, понимая, что сейчас чуть не сболтнула лишнего. Может, для меня он и стал другом, а вот нужна ли я ему? К тому же парень мог неправильно меня понять. Какая-то ненормальная девка, не умеющая лазить по горам, приняла его помощь, как проявление глубокой симпатии, а не просто морального долга. Хэнеан ведь сам сказал, что ему никто не нужен, что он не верит людям. Да я и сама себе не поверила бы. Какая, к чертям, привязанность и дружба на шестой день знакомства? Поэтому я поспешно добавила, — … до дома добираться!

— Не думаю, что ты бы не нашла шоссе, — немного грубо оборвал меня веисталь. На лице его читалось презрение пополам с обидой. Ну, вот, опять не то сказала! Я автоматически посмотрела на свое запястье. Стеклышко волшебных часиков печально сверкнуло в луче света. Но переигрывать я не стала. Мне больше нечего было сказать. Пришлось выбрать из двух зол менее страшное.

Парень, опершись на мое плечо, первый двинулся обратно по тропе. Я прикусила губу, уставившись вниз, под ноги. Спустившись и дойдя до реки, мы, наконец, смогли отмыться от уже начавшей засыхать крови. Одежда также пострадала, но мы чувствовали себя настолько измученными, что не смогли бы дождаться конца ее высушивания. Накинув на себя оставленные в лодки свитера, мы отправились к шоссе. К моему великому счастью, оно оказалось совсем не далеко. Машин, правда, по нему проезжало не так уж много, но все было компенсировано тем, что нам удалось сесть в самую первую из них. Почти за все время до прибытия домой Хэн так и не произнес ни слова. Правда, если сначала он выглядел обиженным, то к концу на его лице вырисовалось достаточно миролюбивое выражение. Я чувствовала себе полной дурой. Только вот приобрела друга, а уже поссорилась. День постепенно перешел во вторую половину, и вскоре начался закат, унося с собой то светлое настроение, которое было утром.