Элисон Бэрд - Империя звёзд

— Хорошо. Тогда веди поиск сам и возьми с собой одного из верных мне лоананов. Если найдешь останки, сообщи. Но я подозреваю, что она жива, и буду так считать, пока не будет доказано обратное.

Но сам он вопреки своим словам желал верить, что все это так легко кончилось для них обоих.

Эйлии снился сон: об изумрудных глубинах и водных безднах, об огромных плантациях растений, похожих на водоросли, поднимающихся во много раз выше самого высокого дерева, отбрасывающие вниз зеленоватые тени и солнечные пятна, подобно земному лесу. Здесь было излюбленное место морских змеев и многоруких кракенов, здесь же был и ее, Эйлии, дом, и обиталище всего ее рода. Она медленно и задумчиво скользила по глубинам, шевеля огромными плавниками, пока дрожь и рокот не вернули ее к действительности.

Протерев глаза, она села и обнаружила, что лежит на травянистом склоне острова-животного под взглядом двух пылающих солнц.

«Что за странный сон! И какую же кашу ты заварила! — выговаривала себе Эйлия. — С твоими дурацкими представлениями о мужестве! Вот и пропадешь здесь, погибнув от солнечного удара. Ужасно героически!»

Огромная морская тварь ровным ходом шла вперед. Больше всего Эйлия страшилась, что животное захочет нырнуть в глубину и утащит ее с собой в эту влажную смерть. Как утверждал «Бестиарий» Бендулуса, известно, что аспидохелоны поступали так с моряками, которым не повезло развести костер на том, что они принимали за остров. Черепаший панцирь казался таким же непробиваемым, как скала, на которую он был похож, но кто знает…

Если не считать огромных машущих плавников и китового хвоста, Эйлия зверя толком не видела, потому что он почти весь был под поверхностью, как айсберг. Он, конечно же, не проявлял ни малейшего интереса к мелкому паразиту-человечку, путешествующему на его спине. Эйлия подумала о монстрах, которые явились ей в сонном видении: гигантские морские змеи, орки, как огромные рептилоподобные рыбы с обтекаемыми телами. Не приходилось сомневаться, что броня аспидохелона была естественной защитой от их нападений. Эйлия содрогнулась, вспомнив, как плыла без всякой защиты через вот это самое море к «острову». В глубинах здесь живут такие чудища, что могут проглотить ее за один раз.

К счастью, никто из водных охотников не стал угрожать ее «черепахе». Рано утром, когда солнца еще не подожгли Восточное море, ее пути скрестились со сколопендрой, которую Эйлия в сером предутреннем свете приняла за трирему, гребущую сквозь волны. Она готова была ее окликнуть, когда та подплыла ближе и стали видны сегментированный хитиновый панцирь и длинные машущие усы. Эйлия узнала гигантское ракообразное из легенд — тварь плыла, загребая многочисленными ногами, как невероятных размеров жук-плавунец. Девушка затаила дыхание, боясь, что аспидохелон втянется в грандиозную битву, которая для нее будет роковой, но два чудища спокойно проплыли мимо друг друга, как расходящиеся корабли.

Эйлия снова села и обратила взгляд к горизонту, опустив подбородок на руки. Шли часы, день разгорался ярче. Глаза так утомились игрой моря и двух солнц на востоке, что Эйлия не сразу поняла, что перед нею.

Тогда она вскочила на ноги и бросилась к краю панциря.

На восточном горизонте виднелась длинная темная полоса. Земля! В отчаянии Эйлия бросилась на мшистую спину аспидохелона и застучала кулачками, плача и приговаривая:

— Земля! Плыви к земле!

Но, конечно, «черепаха» этого делать не будет — она создана для глубин и не будет рисковать возможностью сесть на мель.

Но прошло время, и Эйлия убедилась, что земля стала ближе. Решиться ли ей пуститься вплавь? Кто знает, какие чудовища могут таиться в воде между ней и берегом? Уже видна стала растительность, пышная, зеленая, а за ней — горы в белых облаках. Аспидохелон явно направлялся к берегу. Уровень воды постепенно понижался, обнажая панцирные бока чудовища и большие чешуйчатые плавники. Теперь уже видна была вся громадная голова, покрытая водорослями и ракушками, как валун, обнажившийся на отливе.

«Она выбросится на берег и погибнет, если еще подойдет ближе», — подумала про себя Эйлия. А что, если это она влияет на огромное животное? Вот это сновидение из глубин — наверное, пока она спала, у нее сформировалась мысленная связь с аспидохелоном. Ей говорили, что ее сила будет расти быстрее, чем она, Эйлия, будет об этом знать. И что, если она как-то передала черепахе свое желание попасть на сушу? Во внезапном отчаянии из-за судьбы огромного зверя, Эйлия бросилась к боку черепахи, за плавником, и спрыгнула в прозрачную зеленую воду. Черепаха спасла ей жизнь, пусть и ненамеренно, и надо отплатить ей тем же.

Эйлия плыла к берегу, и светлый песок дна становился все более и более различимым. Вскоре она уже брела и шлепала руками больше, чем плыла, и наконец, тяжело дыша, выбралась на гладкий песчаный берег.

За ней раздалось шуршание, и огромные волны рухнули на песок, чуть не стащив девушку обратно в море. Обернувшись, она увидела величественное зрелище: за ней громоздился огромный аспидохелон, каменно-серый, а то, что она сочла «островом», было лишь пятнышком на его спине. По форме аспидохелон напоминал большого кита, но был рептилией: панцирь и кривые передние лапы определяли его в морские черепахи. На миг прямо на Эйлию уставился гигантский глаз размером с храмовое окно и зеленый, как глубины, откуда он вышел. Потом черепаха неуклюже, с трудом развернулась и направилась в открытый океан. И уже вдалеке среди волн огромный хвост чудища взметнулся на фоне неба, и гигантское создание исчезло в глубине вместе с выросшими на нем незадачливыми деревьями.

Эйлия осталась одна на чужом берегу.

— Что за шум? — спросила Лорелин, переставая точить меч и поднимаясь на ноги.

Вечерняя тишина уже накрыла деревню в оазисе; свет приобрел винно-красный оттенок. Несколько полуголых детишек еще играли на площади перед хижиной вождя, но остальных уже забрали домой. Женщины собирались группками у дверей, нанизывали бусы, болтая за работой, а дети прижимались к ним или спали у них на коленях. Мужчины почти все ушли в дозор, и некоторые уже возвращались. Сейчас в деревню вернулся Унгуру со своими разведчиками и приволок какого-то молодого человека — отчего и поднялся шум.

— Этот зимбуриец пытался подойти к оазису, — сказал Унгуру, без особых нежностей швырнув пленника наземь. — Убить?

— Он был один?

Это спросил Макиту, вождь мохарцев, выйдя из своей хижины.

— Да, верхом. Мы застрелили под ним лошадь.

— Хорошее животное загубили, — выдохнул молодой пленник на хриплом элейском, с запинками. — Жаль, хотя и не моя была коняка.