Элисон Бэрд - Империя звёзд

— Он бы не пришел один, если бы замыслил дурное, — рассудила Лорелин. Унгуру стоял над пленником, судорожно сжимая рукоять меча. — Смотри, он даже не вооружен.

— Это правда. Я пришел — пришел с мирными намерениями…

— Лазутчик! — прошипел Унгуру, поднимая меч. — Ты хотел найти нас и получить награду от своего царя!

— Нет. — Лорелин встала между зимбурийцем и мечом, глядя мохарскому воину прямо в глаза. — Его следует отвести к Йомару. К Заиму, если ты забыл. Ему решать, что надлежит сделать. Кто-нибудь, найдите Йомара и Дамиона.

Глаза Унугуру вспыхнули, как много раз видала Лорелин это у Йомара, и кто-то из воинов недовольно заворчал, но остальные были на ее стороне. Этот ангел со странными глазами цвета неба служил Заиму, чья власть исходит непосредственно от Утренней звезды. Почувствовав настроение собравшихся, Унугуру неохотно опустил меч и посмотрел на Макиту, а тот кивнул головой в тюрбане.

— Пленника сперва представить Йомару.

Как только Йомар и Дамион появились, зимбуриец тут же отверг все обвинения в любом злом умысле.

— Я пришел, чтобы быть на вашей стороне, — повторял он. — Видите, я даже без оружия. Я всего лишь крестьянин по имени Киран Йарисс, а не слуга царя. Я буду рад помочь его врагам, и у многих в нашей стране те же чувства.

— Зимбуриец на стороне мохарцев? — скривился Унгуру. — Вы нас ненавидите. Вам только бог-царь дорог.

Он сплюнул на песок.

— Дорог? — Глаза пленного вспыхнули. — Да чтоб он сдох, этот Халазар! Он нам устроил нищую жизнь, он и его жрецы! Они нас держат в бедности и голоде, наказывая, если у нас меньше трех жен и если эти жены не приносят детей. Им плевать, есть ли нам, чем этих детей кормить. Я хочу только одного: достойной жизни для моей семьи и чтобы еда на столе была. А Халазар — обманщик, как все боги-цари, что до него были. Его враг — наш друг. И когда-то элейский народ уже освобождал Зимбуру.

Он с надеждой покосился на стоявшего неподалеку Дамиона.

— Можно ли верить этому зимбурийцу? — спросил Йомар Дамиона. — Унгуру прав, это может быть шпион, пришедший нас обмануть и заманить в западню.

— Но он же рисковал жизнью? — возразил Дамион. — Не могу себе представить, чтобы человек так поступил, если не дошел до настоящего отчаяния.

Йомар фыркнул:

— Или если он не псих-фанатик, повинующийся своему богу-царю.

— Эти фанатики Валдура в городе — исключение, если я правильно понял. Судя по слухам, зимбурийцы куда больше заинтересованы выжить, чем служить Халазару. Они — вполне практичный народ. Этот человек не кажется психом или фанатиком. А если человек не псих, то сумасшедшие поступки он совершает только под давлением тяжелых обстоятельств.

Дамиону казалось, что гневные слова против Халазара молодой пленник говорил искренне.

Не все мохарцы были готовы согласиться с доводами Дамиона, ангел он там или нет. Старая ненависть живуча. Но в конце концов большинство согласилось, что включить в свой план хотя бы некоторых зимбурийцев стоит.

— Нам нужны лазутчики, — напомнил Дамион. — И только зимбуриец может свободно пробраться в город. И рассказать нам, что там творится.

— Ха! Зимбуриец нас продаст, как только ему солдаты денег предложат, — сказал Унгуру. — Бледнолицые верны только своим — хотя драться не станут и за них, если не заставят.

Кирам Йарисс вскинул голову и ответил с внезапным блеском карих глаз:

— Мы — бойцы. Мы бьемся, чтобы жить. И бьемся с тех самых пор, как поселились в степях Южного полуострова, где пустошь и холода. Наша воля к жизни дала нам там выжить, позволила в конце концов сдвинуться к северу, где теплее. И ничто перед нами устоять не могло. Мы завоевали империю Каана, взяли земли каанцев и выгнали их за море, на островные колонии, откуда они уже не вернулись. Мы — воины, мы — зимбурийцы, потому что мы любим жизнь вопреки ее суровости — иначе бы мы никогда не выжили долгие века на суровом Юге.

— Дети Валдура! — сплюнул Унгуру.

— Так вы нас зовете. Но когда-то, до того, как явились жрецы Валдура и потребовали, чтобы мы почитали его, мы молились тем же богам, что и вы, мохарцы. От вас мы узнали о небесной богине Найе и ее супруге Аккаре, что обитает на земле. Теперь почитать их в нашей стране запрещено, но зимбурийцы не забыли старой веры.

— Лгун! — рявкнул воин и развернулся к Йомару. — Почему ты не заставишь его молчать?

Йомар колебался. Сердцем он был с Унгуру, но время, проведенное вдалеке от Меры, притупило старую ненависть и расширило кругозор. Конечно, есть зимбурийцы, у которых не меньше причин ненавидеть Халазара, чем у мохарцев, и даже больше — на них сильнее давит его тирания. Что еще лучше, их недовольство может оказаться заразным. Обернуть народ Халазара против него — это было бы огромным успехом.

— Ладно, Йарисс, — наконец неохотно сказал Йомар. — Попробуем. Но если ты нас предашь, зимбуриец, то тяжко расплатишься. Я тебя сам найду — обещаю.

Йарисс широко улыбнулся.

— Я тебя не подведу, — поклялся он. — Это я делаю ради своей семьи. У меня сейчас две жены, одна из них — вдова моего брата, погибшего в бою. Я должен был взять к себе ее и ее детей. У меня у самого от первой жены их четверо, Наша ферма разрушена войной, и мне пришлось бы, чтобы выжить, везти семью в город. Я тебе вот что скажу: народ не питает ненависти к мохарцам или людям Запада. У всех зуб на Халазара, хотя открыто сказать такое никто не смеет. И сыну Йемосы они станут служить охотно.

— Это еще кто такой? — спросил Йомар.

— Ты.

— Чего? — вытаращился Йомар.

— Ты ведь не знаешь, кто были твои родители, Йомар? А я знаю. Генерал Йемоса, великий воин и человек чести, был любим в народе, потому что он использовал свое богатство и положение для помощи бедным. И Халазар, и царь Зедекара его ненавидели за любовь людей. Но Зедекара боялся против него что-нибудь предпринять, а Халазар просто не мог. Потом родственники первой жены генерала публично от него отреклись — он, сказали они, покрыл их позором. В его доме была рабыня, мохарка, в которую Йемоса был влюблен с юности. Они вместе выросли в доме его отца. Йемоса, глядя на Нехари, видел не рабыню, а только красивую девушку. Втайне она ответила взаимностью на его любовь, и он освободил ее от всех обязанностей рабыни и поклялся сделать ее своей женой официально. Когда об этом узнал Халазар, от тут же увидел наконец повод казнить генерала, а Нехари и ее ребенка послал в лагерь рабов. Я думаю, что этим ребенком был ты, Йомар.

Йомар вперился в него.

— Ты сказал, что Йемоса любил эту женщину? Он ее использовал — она была рабыней в его доме. И ты сам сказал, что он женился на других.

Но он вспомнил скорбь в глазах матери, слезы, которые она беззвучно лила, когда думала, что никто ее не видит. Обычные, ежедневные страдания раба? Или что-то другое?