Татьяна Патрикова - Драконьи грезы разужного цвета

Как раз в этот момент распорядитель бала объявил очередное прибывшее на бал высокородное семейство и Шельм чуть ли шею всю не вывернул, пытаясь рассмотреть двух барышень, полноватой наружности, которые, как ему лично сорока на хвосте принесла, очень недвусмысленно интересовались неженатым Драконьим Лекарем. Их матушка маркиза разве что не землю носом рыла, чтобы хоть дну дочурку, но пристроить под теплый бок Ригулти, не имевшего высокого дворянского титула, но всегда бывшего на особом счету у королевской семьи, о чем всем было широко известно.

— Шельм! — полушепотом воскликнул Веровек, и шуту со вздохом пришлось оторваться от лицезрения потенциальных соперниц, каковыми он этих барышень, однозначно, не считал.

— Ну, что тебе? Ты сам-то с отцом переговорил?

— Он и слушать не хочет о делах. Сказал, теперь все насущные вопросы после бала решать будем. Он вообще, какой-то не в меру счастливый.

— Скорее гордый. Ну, еще бы, сыночек не просто с драконом вернулся, а с двумя, — фыркнул шут, а королевич смутился и отвел глаза. — Ладно, — отмахнулся Шельм, снова выглянул из-за колонны, убедился, что интересующее его семейство с двумя девицами на выданье из поля зрения исчезло, и снова повернулся к погрустневшему Веровеку. — Зато я успел перекинуться парой слов с Гиней. Он, кстати, тоже ждет не дождется, когда наш Радужный приятель даст имена малышам.

— А лекарь что?

— А лекарь слишком занят, чтобы давать имена раньше какого-то там специально отведенного срока, пусть даже и по блату.

— И чем же он тогда вообще занимается?

— Как чем? Драконов вдохновляет.

— На что?

— На Драконарий.

— Зачем? — растерянно захлопал глазами Веровек.

— А ты предлагаешь, чтобы люди на своем горбу все эти груды камня в столицу перетаскивали? — отозвался Шельм насмешливо. — К тому же, сам посуди, кроме неоспоримых плюсов создание Драконария имеет и свои очевидные минусы.

— Например?

— Например, драконы-родители могут так совсем облениться и вообще перестанут выхаживать яйца и малышей.

— Да уж, я об этом как-то не подумал, — запустив пальцы в волосы на затылке, пробормотал растерявшийся Веровек.

— К тому же, — продолжил шут, — и для людей вся эта ситуация тоже имеет двойное дно. Ведь вседоступность драконов может повлечь за собой легкомысленное отношение к ним, а с ними так просто нельзя, они же не игрушки, понимаешь?

— Угу, — пробурчал озадаченный королевич, отвернулся к окну, помолчал, а потом заговорил вновь. — Знаешь, я все спросить хотел.

— Да?

— Насчет ваших с Гиней масок.

— А что с ними? — тут же насторожился Шельм. Ему до сих пор становилось немного не по себе, когда Век, от которого, впрочем, как и не только от него, он уже привык скрывать свою истинную сущность, так просто и легко заговаривал с ним о ней.

— Когда он тебе эту вашу Клятву Маски давал, твоя белая, ну та, что Вольто, неожиданно стала такой же, как его Коломбина, только не с красными перьями и рубинами, а с белыми и, кажется, алмазами и жемчугом, а потом, когда вы руки разняли, исчезла вместе с двумя другими.

— И?

— Это нормально?

— Да, конечно. Я сам догадывался, но мне потом еще и Гиня подтвердил, что Вольто может внешне стать любой маской, но всегда по сути своей остается Вольто. Поэтому её и называют Маской масок.

— Ясно, — кивнул Веровек. — Просто вы как-то даже внимания не обратили, когда они взяли и пропали со стола, а я все момент подобрать не мог, чтобы спросить.

— Ну, вот теперь спросил, и что же?

— Почему ты сбежал из дома?

— А вот это, дорогой брат Веровек, я даже Ставрасу не рассказывал. Ясно? — шут улыбался, вот только глаза его при этом не смеялись.

Век смутился, но все равно с сожалением вздохнул:

— Ясно. Просто… ты, когда ему расскажешь, может, потом и мне тоже, а?

— Может, и расскажу, — отстраненно пожал плечами шут и весело взглянул на него, заканчивая неприятную для него тему. — Кстати, ты чего это здесь делаешь, а?

— В смысле? — не понял королевич.

— Э, брат, какой же ты у меня все же пентюх, — протянул Шельм, шутя. Веровек возмущенно прыснул, но не обиделся, а шут обнял его за плечи и развернул к центру огромной залы, в которой собрались почетные гости королевского семейства. — Ты только посмотри, какие здесь все барышни нарядные. Неужели, ни одна не нравится, а? — полюбопытствовал Шельм, у которого как всегда только одно на уме и было, и скосил глаза на кровного брата, тот покраснел, чуть ли не до корней волос и смущенно засопел, как сонный ежик. Шельм не удержался и расхохотался в голос. — Эх, ты! — воскликнул он, подпихивая его к центру зала, где кружились в танце пары. — Не быть тебе сердцеедом, братец!

— Это еще почему? — оскорбился тот.

— Да, ты как барышню увидишь, сразу в кусты, и ни словечка связать не сможешь! — шпыняя его локтем в бок, продолжал подшучивать над королевичем шут.

— А, вот и нет!

— А, вот и да!

— Нет!

— Тогда иди и пригласи вон ту красотку в розовом платье! Что, сдулся, а?

— И ничего не сдулся… просто она, — замялся королевич, разглядывая выбранную шутом девушку. Та, действительно, была очень мила, со светло-пепельными кудряшками и элегантной шляпкой. Просто загляденье, а не девушка.

— Так иди и пригласи ее, — не унимался Шельм.

— А вот пойду и приглашу! — воскликнул королевич возмущенно.

— Иди-иди, — торжественно покивал Ландышфуки, хмыкнул, видя, что Век заколебался, и для пущей убедительности, со всей силы вытолкал его в сторону девушки.

Та увидела еле устоявшего на ногах королевича и очень мило зарделась. Век покраснел, но осознал, что отступать уже некуда, поэтому был вынужден шагнуть к ней еще ближе и, как и подобает галантному кавалеру, пригласить на танец.

Шельм еще успел увидеть, как королевич ввел свою спутницу в круг танцующих, а потом пошел по своим делам. В частности, ему не терпелось отыскать среди приглашенных Ставраса и как следует прижать его к стенке. А то за последние два дня им даже толком поговорить не удалось.

Лекарь нашелся подозрительно быстро. Причем Шельм даже толком поприветствовать его не успел, как оказался зажат между большой портьерой с изображением небезызвестного Радужного Дракона и стеной.

— Избавь меня от них, — жарко выдохнул Ставрас ему на ухо и вжал в стену собственным телом еще сильней.

— От кого? — с первого раза не понял Шельм, недоуменно выглядывая из-за его плеча.

— От этих двух! — воскликнул лекарь сдавленно, и тут до шута дошло.

Он расплылся в широченной улыбке и сладким тоном вопросил:

— А что мне за это будет?

— Только приятное, — все также не отстраняясь от него, пробормотал Ставрас и как-то подозрительно втянул воздух через нос, словно принюхиваясь к запаху его кожи. Шут непроизвольно поежился, но тем же тоном поинтересовался.