Дэвид Коу - Правила возвышения

Шона взяла Хагана за руку.

— Терпение, капитан. До сих пор Андреас не причинил им никакого вреда, и теперь ему нет смысла делать это.

Он кивнул, но продолжал хранить молчание.

Они прошли между фургонами с продовольствием, а потом обошли все повозки. Когда они вернулись к тому месту, откуда начали путь, Хаган остановился, и герцогиня отпустила его руку.

— Если у вас все, миледи, мне следует вернуться к занятиям с солдатами.

— Вы не обманете меня, Хаган Маркуллет. Вам просто хочется заорать на кого-нибудь, но вы боитесь заорать на меня.

Он ухмыльнулся:

— Да, миледи.

Шона тоже улыбнулась:

— Хорошо, Хаган. Ступайте к своим солдатам. Только не обращайтесь с ними чересчур жестоко. Им предстоит долгое путешествие.

Капитан открыл рот, собираясь ответить, но еще не успел вымолвить ни слова, когда в дальнем конце города начали звонить колокола.

Шона нахмурилась. Предзакатные колокола уже прозвонили, а до вечерних еще оставалось несколько часов.

— Как вы думаете, что…

Хаган потряс головой и поднял руку, призывая Шону к молчанию. Минуту спустя зазвонили и другие колокола.

— Первыми были вересковые ворота, — тихо проговорил капитан, склонив голову к плечу и прислушиваясь. — Сейчас к ним присоединились каменные ворота и дальние ворота.

Теперь герцогиня слышала гул голосов. В дальнем конце города кричали люди. Солдаты прекратили тренировку с первым ударом колокола и теперь приближались к герцогине и капитану, держа наготове мечи.

У Шоны бешено забилось сердце, и кровь застыла в жилах; она дрожала всем телом и задыхалась.

— Что случилось, Хаган? — прошептала она. — На нас напали?

Крики приближались, и колокола звонили уже у всех городских ворот.

— Нет, на нас не напали, — ответил капитан, и единственная слеза скатилась у него по щеке. — Прислушайтесь к крикам, и вы все поймете.

На памяти Хагана такое произошло лишь однажды. Айлел Торалдский умер, когда он был еще ребенком, слишком маленьким, чтобы понять весь смысл события. Но он все равно помнил смерть первого Айлина так же отчетливо, как и день рождения своего сына и день смерти жены. Тогда ему было всего восемь и он жил при дворе своего отца, кергского тана. Теперь отцовский замок принадлежал брату Хагана. Как младшему сыну, Хагану досталось поместье Маркуллетов и вместе с ним графский титул. В поместье находилась могила Дарии, и несколько раз в году Хаган ездил туда, часто вместе с Ксавером.

Постоянно живя в Кергском замке, они оба считали свое родовое поместье всего лишь большой деревней. Даже замок Маркуллетов казался ничтожным и захудалым. Разумеется, он не являлся крепостью. И хотя Хаган по-своему любил родные места, он нисколько не огорчался, что живет далеко от них.

Но тридцать три года назад, когда умер старший Айлин, отцовский замок казался ему самым величественным и роскошным в мире. Слуга и стражники обращались с мальчиком как с принцем, и он целыми днями воображал себя таковым. Но однажды в поместье прискакал всадник, весь запыленный и еле живой от усталости, — он принес известие о смерти короля, задержался ровно настолько, чтобы напоить свою лошадь и на скорую руку подкрепиться самому, а потом продолжил путь в Кергский замок. Но за это короткое время — буквально за несколько минут — Хаган Маркуллет понял, что за стенами замка Маркуллетов лежит огромный мир, частью которого ему безумно захотелось стать.

В целом смерть Айлина Первого никак не повлияла на течение жизни во владениях тана. Но Хаган уже никогда не смотрел на замок такими глазами, какими смотрел до прибытия гонца. Внезапно он показался мальчику слишком маленьким, слишком тихим, слишком незначительным. Позже Хаган понял, как ему повезло, что отец не возложил на него обязанности, сопряженные с графским титулом, ибо он сошел бы с ума, если бы прожил в поместье всю жизнь. Так или иначе, годы, оставшиеся до его Посвящения, тянулись мучительно медленно, словно срок тюремного заключения. Впоследствии Хаган понял также, что столь сильное впечатление смерть короля произвела отнюдь не на него одного. Почти все люди, достаточно взрослые, чтобы помнить тот день, сохранили на удивление ясные воспоминания о нем. И многие из них до сих пор называли его самым незабываемым днем своей жизни.

Несомненно, и сейчас в Керге жили дети, которые навсегда запомнят день, принесший известие о смерти Айлина Второго.

Еще прежде, чем гонец вступил в замок, чтобы сообщить печальную весть герцогине, до двора донеслись крики «Король умер!» и «Байан, помилуй нашего короля!» Шона побледнела, и из ее ярко-зеленых глаз неудержимым потоком хлынули слезы. В тот миг она была так похожа на Дарию, что у Хагана перехватило дыхание.

Солдаты столпились вокруг них, ожидая появления гонца. Но весть о кончине короля уже настолько потрясла многих, что они просто неподвижно стояли на месте, бессильно опустив руки и касаясь земли остриями мечей. Обычно Хаган не допускал такого. Любого солдата, коснувшегося мечом земли, ожидала пробежка по башням. Но не сегодня. Почти все они не знали иного короля Эйбитара — и, вероятно, даже не представляли кого-либо другого на месте Айлина. Сейчас было самое неудачное время, чтобы посылать людей на войну. Но со смертью короля война стала неизбежной.

От барбакана донесся гул голосов. Несомненно, толпа следовала за гонцом от самых вересковых ворот, и теперь стражники преградили ей путь. Через секунду гонец прошел в ворота и вступил во внутренний двор замка. Хаган уставился на него, не веря своим глазам. Гонец, сообщивший в свое время его отцу о смерти Айлина Первого, давно состарился, но этот мужчина был как две капли воды похож на него.

Он едва держался на ногах. По всей видимости, он преодолел тридцать пять лиг, отделявших Город Королей от Керга, сделав лишь несколько коротких остановок по пути. Вероятно, он пересел на новую лошадь в одной из деревень, расположенных на Вересковых пустошах. Гонцы из Одунского замка часто так поступали, зная, что любой человек, находящийся в здравом уме, с радостью обменяет своего коня на королевского скакуна. Скорее всего, мужчина не спал больше суток. Его платье было в грязи, лицо покрыто темными разводами пота и пыли. За ним следовал один из стражников, который вел его жеребца в конюшню. Животное шло медленно, низко опустив голову. Оно тоже выбилось из сил.

Гонец остановился перед герцогиней и с трудом отвесил низкий поклон.

— Миледи, — сказал он хриплым голосом. — Я принес вам скорбную весть. Наш повелитель, король Айлин Второй, умер.

— Когда?

— Позапрошлой ночью, миледи. Королевские советники послали гонцов во все двенадцать домов на рассвете следующего дня.