Георгий Левин - Барон Легран Гепард

Так изжились поклоны. У воинов их вообще никогда не было. Человек, одетый в доспехи особо не покланяется. В этом мире воин просто салютовал мечом или прикладывал правую ладонь к сердцу. Простенько и сурово. Вот и решил поступить также.

Поработав ещё часа два, облачился в панцирь и пошёл по переходам замка. Он у меня имел множество переходов. Найденные здесь в откосе горы пещеры были использованы полностью. Так обходными путями и дошёл до обеденной залы. У двери стояли два мои воина и Гуд. Воины изображали почётный караул. Наёмников герцога в замок не пустили. Их отвели в казарму для караула. Этикет! Гуд прогуливался у дверей, ожидая меня и так на всякий случай. Вдруг герцогу что-то понадобиться? Он увидел меня и бросился навстречу. Нудная церемония встречи ему уже надоела тоже, а сбежать не мог. Моё появление избавляло его от обязанности торчать здесь. Он этим и воспользовался, доложил на ходу:

— Герцога отмыли с дороги. Но он уже час сидит там и молчит. Может, уснул? Сдаю Вам его! Дел у меня много!

И тут же смылся. Ему было легче! А мне предстояло изображать радостного хозяина. Вздохнул и кивнул воинам. Они открыли дверь. Вошёл и увидел герцога стоящего у окна и рассматривающего долину.

Посмотреть было на что. Большое поселение почти 4 000 домов и хозяйственных построек, в центре храм, большая площадь с торговыми рядами и ратушей. Дома поселения были расположены кольцами, которые пересекали пять широких дорог-улиц ведущих к площади. Наружную часть колец составляли хозяйственные постройки с узкими бойницами, а проходящие дороги перекрывали крепкие ворота. Сейчас они были открыты. Но даже не сведущий в военном деле человек понимал, что закрыв их, поселение мгновенно превращалось в крепость с семью рубежами обороны. Как и принято было в этом мире, дороги-улицы отделяли слободы. Была слобода воинов, ремесленников, земледельцев, рыбаков, купцов. Возле самой площади стояли большие дома Ора, Ката, Пала, старосты поселения и десятка других зажиточных и значимых жителей поселения. Гуд пристроился жить в замке. О создании семьи не думал. Места в замке хватало, и я его выселяться и строить свой дом пытался заставить только вначале, а потом отстал. Вокруг поселения раскинулись поля и луга. Сейчас в сезон дождей и холодных ветров они стояли унылые и голые. Но каменные дома поселения даже в такую погоду радовали глаз. То, что герцог не отрывался от окна, меня не удивило. Поселение продолжало строиться, но уже сейчас оно превосходило град герцога. Тут поневоле задумаешься.

Все двери замка открывались бесшумно. Отлично смазанные не жиром, как здесь было принято, а подобием солидола полученного мной из нефти, они не скрипели. Стоять и любоваться спиной герцога удовольствия мне не доставляло. Кашлянув, воскликнул:

— Господин герцог! Что ж Вы не предупредили меня о своём приезде? Неловко получилось! Я бы, как и подобает Вашему вассалу, встретил бы Вас на границе моего майората, а так Вы поставили меня в неловкое положение.

Герцог от моего голоса подскочил. Видно задумался глубоко. Но быстро овладел собой и бросился ко мне. Сорвав весь ритуал воинского приветствия, который собирался изобразить для него. Подскочив ко мне, он попытался обнять меня. Я богатырём не был. Но кругленький и пухленький герцог был на голову ниже меня. Его живот и мой панцирь не позволили ему изобразить объятия, но он не растерялся. Одной рукой обняв меня за талию, пристроился сбоку, устремив пронзительный взгляд на моё лицо:

— Полно дорогой барон! Я же говорил Вам, что испытываю к Вам отцовские чувства. Какие формальности? Вот проезжал мимо и решил заехать посмотреть как Вы здесь живёте. Думал, может быть Вам нужна моя помощь или совет? Да и попенять Вас хотел. До меня дошли слухи, что соседние герцоги пошли на Вас войной. А Вы гонца ко мне не послали. Да я бы поднял всех своих вассалов и поселенцев на защиту Вас и Вашего майората. Ведь нападая на Вас моего вассала, они нападают на меня и моё герцогство! Разве не так? Или Вы не мой вассал?

И он внимательно смотрел за мимикой моего лица напряжённым взглядом. Я понял его тревогу. Вассал сумевший отбиться от двух герцогов может плюнуть и на одного своего. Такое в жизни этого мира видно имело место часто. Опасения герцога были не безосновательны. Но в мои планы такое не входило. Изобразив обиду на своём лице, укоризненно посмотрел ему в глаза и произнёс:

— Вы говорите, что испытываете ко мне отцовские чувства? Какие ответные чувства должен испытывать я к Вам? Вы так добры ко мне! Столько сделали для меня! И сомневаетесь в моей честности и верности принесенной присяги? Это большая обида для меня! Неужели какая-то мелкая стычка достойна внимания моего герцога? Мой майорат пограничный и я сам выбрал его, прекрасно понимая, чем это обернётся. Конечно, я бы немедленно послал к Вам гонца за помощью, но ко мне в гости приехал мой старший брат. Он обычно ездит с небольшой свитой, но в этот раз его сопровождали 200 воинов, он перед этим усмирял своего коварного соседа. Вот поэтому мне помощь и не понадобилась. Просто повезло!

Герцог мне не поверил. Это было видно по его лицу. Но ответ на свой главный вопрос о моей верности, принесенной клятве, получил. Этим он решил удовлетвориться, а не лезть в подробные разборки.

— Ну, дорогой сын! Позвольте Вас так называть? Не смею Вас задерживать! Переодевайтесь и давайте обедать. Как Вы?

Сделав радостное лицо, прощебетал он. Решил в долгу не остаться:

— Конечно, называйте! Но позвольте и мне звать Вас отцом? Крёстным отцом!

Изобразив радостные объятия, мы разошлись. Я пошёл переодеваться, а он к окну и своим мыслям. По дороге отдал приказ слугам накрывать стол. Сбросить панцирь было не долго. Под ним был мой домашний камзол. Особо наряжаться не собирался. Но время тянул. Топтался по своей спальне.

Здесь в стене была крепкая окованная дверь. Она вела в небольшую глухую комнату без окон. В ней стояли три сундука, в которых хранилась моя казна золотые, серебряные и медные чешуйки. Это знали все слуги замка. Но никто кроме меня не знал, что эта комната была не глухой, а соединялась ещё с десятком других пещер имеющих выход из горы. Здесь остановлюсь подробнее, ибо часто буду упоминать об этом месте.

Моё хранилище имело форму усечённого треугольника. В основании была дверь из спальни. Справа от неё стоял сундук с мешочками медных чешуек. У левой стороны усечённого треугольника стоял большой сундук с кожаными мешочками серебряных чешуек. У правой стороны этого треугольника стоя сундук меньших размеров. Он имел два отделения. В одном большем отделении лежали мешочки с золотыми чешуйками, а во втором отделении меньшем лежали женские и мужские украшения, цепи, серёжки, перстни, кольца из золота и серебра. Драгоценных камней на них не было, похоже здесь о них не знали или мода на них ещё не пришла. Но, ни это было главным в этой комнате. На стене усечённой верхушке треугольника висели два факела в подставках, а между ними красовался мой кованный из металла герб, вмурованный в стену. Под ним висел щит, меч и кинжал. Ещё один факел был в подставке у двери. Если подставку этого первого факела повернуть влево от двери, а обе подставки двух факелов повернуть вправо и влево от герба, то остаётся мелочь. Нужно нажать на герб и откроется узкий проход в следующее помещение, мою оружейную комнату. Здесь хранил свои ружья, пистолеты, заряды к ним и гранаты. Разложенное, смазанное это хозяйство было всегда готово к употреблению, а главное было под рукой. В этой комнате хитрые запоры открывали проход в следующую комнату-пещеру. Самый главный источник моего благосостояния. Мой монетный двор и библиотеку. На столах у стен лежали медные, серебряные и золотые заготовки для изготовления чешуек. Стояли тигли для плавки, наковальня, пресс, штампы и другой реквизит фальшивомонетчика. Этого слова в этом мире не знали, вот и занимался этим без зазрения совести. Но в меру необходимости. Уже дважды говорил, что о девальвации и инфляции здесь понятия не имели. Нравится мне эти два слова! Умный я очень!