Елизавета Левченко - Цвет неба

Мирана наблюдала за мной расширившимися глазами, а потом, немало удивив, опустилась на одно колено.

— Ей, ей, ты чего? — я бросился поднимать ее.

— Меч основателя рода, меч Скорби признал тебя. Ты теперь глава семьи, я выказываю дань уважения.

— Ну у вас и обычаи… Не хватало, чтобы собственная сестра стояла на коленях, мало мне коленопреклонятелей здесь. Давай вставай.

Из-за размеров меча, мне пришлось переучиваться фехтовать. Многие рубящие удары остались теми же, нужно было просто перенести центр тяжести, а вот про колющие пришлось забыть. С моими короткими руками было невозможно выдернуть меч обратно, правда, если только не отпрыгивать вместе с ним. Грубо говоря, я семь лет уже учусь обращаться с этим своенравным оружием.

— Двенадцать плюс семь… тебе что, больше девятнадцати?

— Да нет, пока только восемнадцать, — сказал я, полуобернувшись.

Она округлила глаза и свалилась с моего плеча.

— Мама…

— Что такое? — я не понимал, с чего она так бурно реагировать.

— Ты такой взрослый…

Ах, вот в чем дело!

— А разве тебе не столько же?

Она приподнялась и помотала головой.

— С чего ты взял? Мне… почти шестнадцать.

— Три года не разница. Вот помнится у меня была подружка, ей было двадцать пять и…

— Сколько??? — Алекс опять шлепнулась на камни. Это что, некое выражение удивления?

— Или около того, — как ни в чем не бывало продолжал я. — Ей нужно было, чтобы я появился под ручку с ней на одном из светских раутов. Думала, я не знаю… А что я? А ничего. Она меня вкусным мясом кормила, ну я поэтому и встречался с ней. Чудесная была женщина…

— Была?.. — девчонка перешла на полушепот. — Ты ее зверски убил и закопал в саду, потому — что она много знала?..

— Ну зачем в саду… Я ее повару отдал, чтобы мясо не пропадало, — с серьезным видом ответил я.

Она тонко взвыла и стала пятится в сторону.

— З-зги-инь д-дем-мон!

А изобразил адские муки и повалился, забившись в предсмертных судорогах, а под конец трагически подергал ногой и стал ждать результата прикрытым глазом.

Алекс недоверчиво похлопала ресницами, подползла и найденным прутиком проверила свежесть трупа. Труп взревел и вышел на охоту.

Кажется, я немного увлекся…

***

— Хей? Хей, что с тобой???

— У него украденная реликвия клана Шисстов… и Черная Роза… он ранил меня, поэтому я пришел к тебе, целителю…

— Тихо, Хей, береги силы. Скорей садись… Какой ужас, столько ран… неужели это сделал Дмитрий?

— Он самый. Предатель… Как всегда выиграл из-за своей изворотливости и хитрости… Ммм…

— Прости, придется потерпеть.

— Ничего.

— Имей ввиду, я смогу только остановить распространение яда… Тебе нужен меч, чтобы излечиться полностью.

— Я возьму меч у трупа. От живого бывшего друга слишком много проблем….

С ее стороны

— Мать моя женщина…

— А ты сомневалась?

Я в ужасе застыла посреди клочка безлесья, ранее именуемого поляной. Местами выжженная до красновато-коричневой земли, особенно возле останков палатки, покрытая жирным пеплом трава с хрустом ломалась под кроссовками. Недалеко в грязи валялся обугленный котелок. Былая чистота и великолепие цветов и трав сохранились только у границы с лесом. Все выглядело так, словно нечто высосало жизнь из растений. Причем сделало это уже после огненного представления Демма.

Или некто… Неужели опять тот демон?

А главное, как я могла утром не заметить изменений в поляне?

Хотя неудивительно. Кто обращает внимание на то, что мелькает по нескольку раз на день и запомнено вплоть до каждой мелочи? Тем более, мне было не до того.

Но червячок сомнения не переставал точить меня. Что-то не так…

— Посмотри что ты натворил! — для успокоения червячка я решила всю вину перенести на Демма.

— Смотрю.

— И тебе не стыдно?

— Стыдно, — покаянно откликнулся парень.

— Да ничего тебе не стыдно, — проворчала я на чистом упрямстве.

— Не стыдно, — не менее покаянно согласился он.

Атака захлебнулась. Ну как можно с ним спорить, если он со всем согласен?

Я насупилась. Обличительная речь, рассчитанная примерно на час с треском провалилась.

Покаяние, подобно воде, стекло с лица, обнажая уже привычное ехидство.

— Да ладно тебе! — парень размашистым жестом растрепал мои волосы. Я раздраженно фыркнула. Ненавижу, когда трогают мои волосы… — С вами ведь по-другому нельзя.

Я раздвинула мешающую взглянуть на него рыжую завесу.

— В смысле?

— Нельзя не соглашаться со всеми вашими девчоночьими обвинениями. Себе дороже будет. Если будешь спорить, то, во-первых: как уже говорил, ничего не добьешься, кроме головной боли и дрянного настроения на весь оставшийся день; во-вторых: потеряешь подругу, потому что каждое твое слово, не важно какое, даже комплимент, обращается против тебя. Начинаются высказывания типа: "Ах, значит..?", "Вот как..?", и последнее угрожающее "Ну все..!"

Пример. " — Тебя ничто не испортит! — Ничто не испортит? Хочешь сказать, я такая страшная, что и портить нечего? — Дорогая, разве я говорил подобное? — Ах, значит я еще и глухая? — Ты не так поняла! — Вот как? Я к тому же тупая?? Ну все. "

Он разыгрывал этот разговор как бы от двух лиц — женского, скорчив недовольную гримасу и размахивая руками, мужского… в принципе, вел себя, как обычно — сквозившая высокомерностью поза и выражение лица. Мда, с такой-то физиономией… становиться ясно, почему девушка сделала подобные выводы.

— Если вы, девчонки, хотите поскандалить, вас ничего не остановит. Вокруг себя вы видите лишь злобных вражин, стремящихся оскорбить и унизить слабую деву. Единственный выход, соглашаться абсолютно со всем. И тогда на четвертом — пятом обвинении речевой поток иссякнет, девушка впадет в ступор. Дальнейшее зависит от опыта.

Замечательно, я была очередным подопытным кроликом.

— А у тебя, как посмотрю, богатый опыт, великий знаток девушек. — Великий я сказала с некоторой издевкой.

— А то! — парень самодовольно выпятил грудь. Похоже, он не заметил. — Эх, была бы моя воля, я бы изменил характер всех женщин в стране… — мечтательно протянул он, потягиваясь и жмурясь от наслаждения.

— Пример?

Демм приоткрыл один глаз.

— Вот ты. Вместо того, чтобы сигнализацией вопить: "Что ты натворил??" могла бы нежно сказать: "Дорогой, я верю, ты не причастен к этому ужасу, мое сердце…" Чего это ты на земле ищешь?

— Уже ничего… — ласково пропела я, пряча за спиной здоровенные комья грязи. — Когда же "дорогой" ты стал мне так дорог?

Видимо я переборщила. Парень, неизбалованный лаской с моей стороны, насторожился. Эффект неожиданности был утерян и он легко ушел от обстрела.

Я нагнулась за новой порцией снарядов. Наверно, мой слишком воинственный вид вынудил его капитулировать. Ну вот… я только-только пристрелялась…