Александр Шохов - Отец Смерти

— Тогда я разбужу ее, — произнес я. — Я так и не нашел Инику. Может быть, пазира вернет мне ее.

— Твоя возлюбленная жива, — сказала Морталия.

— Ты видела ее?

— Мать Ветров говорила об этом. Она жива. Но она не сказала, где Иника сейчас.

— Если я разбужу пазиру здесь, это, наверняка, породит ветер, который может повредить мир снов, — сказал я.

— Это лучше делать на поверхности. Там, где производятся все изменения.

Элексигаль рассмеялся звонким смехом и сказал:

— Рад, что все начинает обретать гармонию!

Мы поднялись на поверхность Восьмой Зоны, когда светило опускалось за горизонт. Меня переполняли чувства. Это была и любовь, и радость, и все-таки оставшийся страх перед совершением необратимого поступка. Я положил свою пазиру на камень перед собой и произнес магические слова:

— Пусть пробудится источник силы и совершит то, что должно совершиться! Пробудись, пазира! Пробудись! Пробудись!

Это был ключ, открывающий пазиру. И пазира откликнулась на мое заклинание. Вверх взметнулись маленькие языки почти бесцветного пламени, и волна изменений покатилась во все стороны, неуловимо меняя законы вселенной. Я знал, что этих волн должно быть девять. И я помнил, что в прошлый раз Отец приказал мне остановить изменения после третьей волны. На то, чтобы пазира породила вселенную, требовалось время.

Морталия и черные ведьмы снов стояли справа от меня, а мои спутники слева.

И когда второй порыв изменяющего ветра, более сильный, изошел от пазиры, Элексигаль сказал:

— Они приближаются.

— Нам надо защитить пазиру. Пусть она делает то, что должна делать, а мы займемся гостями.

— Верно! Гостями мы займемся с большим удовольствием! — воскликнул Элексигаль.

— Морталия, последи за пазирой, — попросил я.

— Не беспокойся, Крит, мои ведьмы составят второе кольцо обороны.

Я кивнул и занял место среди своих спутников, которые уже приготовились к сражению.

Рядом со мной стояла Анфиса, сжимавшая свой Алгрениум.

— Охо! — крикнул Элексигаль. — Да это снова Карахман. Только теперь его сопровождают сестрички.

Карахман ехал к нам на одном из уцелевших после предыдущего побоища коней. В этот раз отряд его не был слишком многочисленным. Не больше дюжины воинов. Видимо, сестрички фуэко должны были сыграть роль основной ударной силы. Остальную часть отряда составили уцелевшие воины из личной гвардии. Странно, неужели больше никто не захотел присоединиться к Четвертому Императору?

Пазира породила третью волну изменяющего ветра, Карахман подстегнул своего коня.

Я отдал Адилу команду прикрыть нас гибким защитным полем. Поле пропускало сквозь себя изменяющий ветер, но не позволяло проникнуть сквозь себя никакому материальному предмету.

— Эй! Кто это был настолько дерзок, чтобы взять себе мой меч?! — крикнул Карахман, подъехав к самой границе поля.

Анфиса вышла вперед, защитное поле растянулось вслед за ней. Она сделала несколько демонстрационных выпадов, резких и сильных. Но не сказала в ответ ни слова.

— Настало время прикончить всех вас! — крикнул Карахман. — Вперед, фуэко!

Сестрички соскочили с лошадей, вооруженные своими шестами и бросились на нас. К моему удивлению, они без труда проникли сквозь защитное поле. Элексигаль оказался справа от меня, Анфиса слева, и мы втроем приняли на себя атаку сестер. Сестры фехтовали отчаянно. Но уже не использовали своих фокусов с пространством. Алан, сделав несколько прыжков, оказался у них в тылу. Остальные воины Карахмана ничего не могли сделать: они были бессильны перед полем, созданным Адилом. Поэтому они только смотрели, как Алан снес голову одной из сестер и разрубил другую от плеча до пояса. Третью мы рассекли на части совместными усилиями.

Однако, сестер это не остановило. Нанесенные раны тут же затянулись. Отсеченные части тел снова оказались на своих местах. Кажется, из них не вытекло ни одной капли крови, или что у них там было. И я понял, что сестры фуэко не были живыми существами. Их создала не Мать Ветров. Они были искусственным порождением гения моего Отца.

Сестры изменили тактику. Теперь они высоко подпрыгивали над нами, чтобы иметь возможность наносить удары с разных сторон. Четвертая волна изменений пронеслась сквозь нас. И нам снова повезло. Видимо, волна изменений породила какие-то процессы в телах фуэко, они на мгновение перестали сражаться. И этого мгновения нам хватило, чтобы отсечь все три головы. Алан насадил их на один из шестов сестер, и головы, все еще живые и продолжавшие шевелить губами, были выброшены за границы защитного поля.

Карахман соскочил с коня и подбежал к ним, чтобы швырнуть нам обратно. Но головы сестер фуэко, как только он наклонился и взял шест, вцепились в его руку, и Карахман закричал страшным криком. В этот раз реинкарнатор не сработал. Я увидел, как тело Карахмана входит в три отрубленные головы, превращаясь в материал для восстановления сестричек. А его сознание перетекает в одну из сестер.

Одна голова сумела вырастить себе новое тело полностью и вытащила шест из себя. Именно внутри нее оказалось сознание Карахмана.

Две другие головы успели восстановить только верхние части туловища и, соединенные шестом, пронзающим их головы, нелепо катались по земле. Не медля ни мгновения, восстановившаяся сестра фуэко бросила своим сестрам коня Карахмана. И все три сестры снова были готовы к бою. Между тем обезглавленные тела сестер, оставшиеся внутри защитного поля, начали сползаться друг к другу, и слившись, превратились в некое шестиногое и шестирукое чудовище, вооруженное двумя шестами.

— Надо сломать шесты! — крикнул Элексигаль. — Что-то с ними не так.

Лаэрций и Моргульский уже занимались чудовищем, образованным сросшимися телами сестричек.

А три восстановившиеся сестры ринулись внутрь поля, прихватив тот шест, которым Алан скреплял их головы.

Нам удалось разломать шест, но это ни к чему не привело. Шест восстановился точно так же, как и тела. Что же за чудовищ создал Отец!

Пятая волна изменений, которая была намного мощнее предыдущих, решила наши проблемы с сестрами фуэко. Их тела охватила дрожь, переросшая в вибрацию необычайной силы. Через некоторое время они просто рассыпались в прах. Я схватил сознание Карахмана и поместил в свой личный резервуар в рукояти Адила. А потом снял защитное поле, и мы ринулись на остатки личной гвардии.

Анфиса успела разрубить двух всадников вместе с лошадьми. Алгрениум в ее руках стал поистине смертельным оружием. Остальные гвардейцы, помня прошлое сражение, решили не вступать с нами в поединок и помчались прочь.

Их накрыла шестая волна изменений, и когда оптические искажения, порожденные ею, рассеялись, я увидел как с того места, где только что находились гвардейцы, в разные стороны разбегаются крупные ящерицы.