Ольга Хрипина-Головня - Колыбельная для эльфа

Аша снова повернула голову к Амаргу. Тот опять вцепился в ее руку.

— Мы начнем нападение с нескольких сторон… все будет кончено быстро… и еще… проведи обряд… я хочу… знать…

— Что?

— Женщина из сна… снова видел… темноволосая женщина из сна… — голос Амарга оборвался. Аша вздрогнула и склонилась над мужем, увидела, что грудь того слабо вздымается и немного успокоилась. Протянула свободную руку к лежащему рядом, на полу, свитку, развернула пальцами, прижала к полу, чтобы не сворачивался, и перечитала донесение одного из гонцов, агентов. Нахмурилась и прикусила губу.

— Андагриэль… проклятая дрянь. Я знала, что ее сломить не удастся. Он нашла договор.

Аша поднялась с колен, осторожно выпустив руку мужа, и зябко повела плечами.

Темноволосая женщина… нет… нет… это просто совпадение и Амараг не должен его помнить.

Это воспоминание — как удар молнии. Это пророчество, предсказанное по окончании войны. Это пленник, человек, пришедший из земли Милари. Это пленник, не выдержавший и первой пытки, прорицатель, нашептавший что-то на ухо оставшимся в живых.

Это пророчество. Хранящееся в семье и так надежно забытое — что в первый раз и не вспомнила.

Для эльфов — придет день, и круг снова попробует замкнуться, и встанут бывшие друзья и вечные отныне враги лицом друг к другу. И если прольется кровь — начнется последняя, бессмысленная, жестокая война, в которой не будет шанса на победу.

Для эмъенов — предсмертное — с уточнением. Не словами, но образом, полыхнувшим перед глазами, и тщательно записанном в свитке.

Предгрозовое небо, смерзшаяся земля, и темноволосая женщина, держащая в руках их погибель, поражение в войне.

Силель.

Меч, что призывает Мессайю. Силу стародавних времен, саму суть бытия, против которой бессильна даже Она, Повелительница.

Мессайю — силу избавления, искупления, руку, дарующую помощь. Воплощение всех богов всякого верования.

Мессайю — отголосок власти таких времен, в которые можно окунуться только зажмурившись. Эпоха эпох.

Этого можно избежать, только получив силель первыми. Но не осталось ни одного свитка, в котором было бы написано, где он сейчас.

Этого можно избежать — убив ту женщину.

Но кто скажет, кто она такая?

Этого можно избежать.

Начав войну как можно скорее.

Раздался меленький стук — кто-то легонько барабанил-царапал окно снаружи. Аша быстрым шагом пересекла комнату и распахнула створку. Вздыбивший гребень, замерзший шэт'та влетел внутрь, приземлился на спинку кресла и замер, буравя женщину недовольным взглядом. Аша взяла с блюда на столе кусочек вяленого мяса, закинула вестнику в рот и торопливо отвязала примотанный к лапе свиток.

— Наконец-то! — женщина пробежала свиток глазами. — Наконец-то все!

Женщина подошла к мужу, взяла его за руку и легонько поцеловала.

Пора рассказать все мужу.

— Открой глаза, посмотри на меня… мы почти у цели. Роэль знает, где искать Cилель. Тиа и Хранительница идут к земле Милари. Ты слышишь? У них не отсталось ни одной возможности победить. Все кончено.

Мы добермся до Cилеля первыми.

***

К деревне подошли уже затемно. Сначала ветер донес запах дыма, потом послышались голоса, сложились в обрывки разговоров, и раздалось нервное тявканье. Дорога вильнула вправо и раздвоилась, дав ответвление неровной, ухабистой. Мориан остановился и принюхался.

— Сдается мне, мы попадем прямо к ужину, — радостно сообщил он. Аэль выразительно облизнулась.

— Надеюсь, у тебя есть веские причины для уверенности, что нас радушно примут, — проворчал единорог. — В последний раз, когда я оказался рядом с людьми, мне попытались засадить стрелу в бок. Сакральные животные лучше воспринимаются мертвыми, — добавил Вихрь мрачно. — А уж послушать людей, так я и вовсе один сплошной источник чудесной силы. Рог на порошок для удачи, копыта — в зелье от неудачной любви, а уж что они мечтают, ради обретения радостей интимной жизни, сделать с моим…

— Достаточно, — поспешно перебила Вихря Амарисуна.

Мориан тронул Смешинку вперед.

— Тебя никто не тронет.

Словно издеваясь над эльфом в воздухе просвистела стрела и воткнулась в дерево на головой Амарисуны.

Девушка взвизгнула.

— Эй, там! — крикнул эльф во всю силу легких. — Меня зовут Мориан Челуэнь, я — друг Чибана!

Деревья ответили сдавленным "ой", затем раздался треск веток и к дороге вышли двое мальчишек лет двенадцати.

— Мы не разглядели, что вы эльфы, — шмыгнул носом один, рыжий, что костер на голове полыхает. — Мы вместе с дозором пошли, только они дальше по дороге. Простите, дядя Мориан.

— С каким дозором? — не поняла Аэль. Мальчишки ответили ей угрюмым взглядом.

— Недавно дядька Гнус был в городе, приехал с рассказами о том, что было целое сражение у Канхи. Чибан как услышал — сразу приказал дозор выставлять, — ответил рыжий.

— Вовремя он, — хмыкнул Вихрь.

Мальчишки уставились на единорога.

— Да-да, давайте начнем: говоря-я-ящая ло-ошадь, — ехидно предложил Вихрь.

— Кто такой Чибан? — спросил Аллард

— Эльф поправил обруч на лбу.

— Староста деревни, очень толковый. Он очень хорошо знал отца и помогал мне искать сведения о Хранителях, Милари и вообще о ходе той войны. Тогда он еще жил в Траге. Уже потом перебрался сюда — поближе к родне. Когда я узнал, в каком направлении мне надо ехать, я отправил ему вестника. Надеюсь, он ждет нас. Нам не помешает отдохнуть и подготовиться к переходу через перевал.

— Что он знает о готовящейся войне? — тихо спросила Суна, подъехав ближе к Мориану.

Мальчишки, то и дело оглядываясь на единорога, шли впереди, показывая дорогу.

— То, что я рассказывал ему в последний раз, отправляя вестника. Что среди тиа есть предатели. Мне многое предстоит ему еще рассказать.

— Думаешь, у этой деревни есть хоть какие-то шансы выстоять, если война начнется? — Амарисуна посмотрела на важно вышагивающих мальчишек.

— Никаких.

— Э-ге-гей, я чую запах съестного! — раздался за спиной радостный крик Алларда.

— О, да. Мой живот говорит мне, что очень голоден, — с готовностью подхватила Аэль. — Надеюсь, этот ваш Чибан гостеприимный хозяин. Я готова съесть хоть единорога.

— Вот мое копыто. Подъедь ближе и я тебя с ним познакомлю, — немедленно отозвался Вихрь.

Аэль громко хмыкнула.

— То есть, ты отдашь его добровольно? Вихрь, теперь я знаю, что с таким преданным, готовым на самопожертвование другом голодная смерть мне не грозит.

— Правильно. Она будет намного более мучительной, если ты еще раз попробуешь пошутить по поводу моего аппетитного вида, — фыркнул единорог.

— Разве я сказала аппетитный? Ты себе льстишь, — доверительно сообщила Аэль.