Наталья Ружанская - Расправить крылья

А тут… Словно и не было двухтысячелетнего перемирия — все та же мальчишеская гиперозлобленность и подростковое неприятие чужого мнения.

Наэла резко встала, прошлась по комнате. Легкая плетеная циновка на полу чуть поскрипывала от шагов, сегодня почему-то жутко раздражая обычно спокойную провидицу. Но ковры с густым ворсом на экваториальных островах с белоснежными пляжами и лазурным морем выглядели бы глупо. Да и ненужно.

Остановившись у окна и глядя на морской горизонт, пифия подперла щеку рукой и задумалась.

А Конрад — молодец, нашелся. Впрочем, чистоплюйством он никогда не страдал. Вопрос, сможет ли выкрутиться и на этот раз?..

Внятных объяснений от демона по поводу непонятного, жестокого нападения темных так и не добились. Вместо объяснения пришло глубоко нецензурное гневное послание, из которого кроме связующих междометий никакой информации получить не удалось.

— Госпожа? — звонкий голос отвлек Наэлу от раздумий. Пифия обернулась, возле двери стояла молоденькая ангел с метлой в руках. — Мы все сделали, что еще?

Учтивая девушка старательно глядела мимо пифии, разглядывая фарфоровую вазу. Оракул про себя усмехнулась: да уж правая сторона лица, рассеченная белым шрамом, и впрямь притягивала внимание. И не излечивалась никакими заклинаниями и лекарствами. — В доме больше ничего не нужно, пойдите узнайте что еще нужно на острове.

— Да, госпожа Наэла.

Пришедшая с севера, с Темной стороны, буря, прошлась по острову вдрызг пьяным великаном, впавшим в буйство, оставив после себя вывернутые с корнями деревья, разрушенные хижины, погибшие плантации маниоки и риса. Не смотря на все попытки пифии остановить стихию, почти все ее силы ушли на обуздание цунами, пришедшего вслед за подземными толчками. И если бы не вмешался Айрэл, неизвестно что стало бы с жителями острова.

Сейчас на острове собрался старший курс Светлой школы и почти все выпускники. Почти все: не было какого-то мальчишки и… ангелессы с серебряными крыльями. Вместе с ними прибыло двое старейшин — Паэль Сумрачный и сама Ингрид Пламенеющая, почтившая своим вниманием Жемчужные острова пифии.

Выглянув в окно, она усмехнулась: группка девушек развила такую бурную деятельность, что Наэла почувствовала себя явно лишней, глядя как споро управляются девушки. Она даже чуть позавидовала — эх, будь она на пару тысячелетий помоложе, да не в такой должности…

Однако если сейчас взяться за тряпку, у окружающих случится приступ столбняка. Нет уж. Одернув подол легкого сарафана, она направилась к ведущим вниз ступеням. Природный грот под домом был приспособлен как пещера Видений со всеми необходимыми атрибутами и заодно под винный погреб.

Уже спустившись на три витка, Наэла остановилась.

Чернокожий воин, вооруженный кривым ятаганом, обычно стоящий на страже у входа лежал в луже темно-бордовой крови, нелепо подогнув колени. Грозное оружие, переломанное у рукояти, валялось рядом. На подгибающихся коленях Наэла медленно спустилась вниз, обогнув неровную колонну, и замерла.

Невысокая фигура в темном плаще и низко надвинутом на глаза капюшоне стояла возле подпирающего потолок столба, изучая прикрепленную дощечку.

— Кто ты?! Что ты здесь делаешь?! — От ужаса и неожиданности голос предательски сорвался, дав петуха.

Незнакомец в плаще медленно повернул голову, словно невидяще глядя сквозь оракула, и… растаял в дымке телепорта.

Наэла подошла ближе, проводя рукой по матовой поверхности, читать табличку ей нужды не было — выпуклые литеры "пророчества-проклятия" за тысячелетия намертво впечатались в сознание.

Наэла медленно отняла руку, постояла, слепо глядя сквозь колонну и осела на пол, ловя ртом воздух и погружаясь в глубокий непреднамеренный транс. Спазмы накатывали, скручивая мышцы, а образы видений набегали морским прибоем, сменяясь один за другим, вызывая головную боль и резь в глазах. Наконец, через несколько минут зрение вернулось в норму, резкая головная боль стала утихать, из разрывающей сосуды став просто ноющей.

А пифия, не обращая внимания на идущую носом кровь, прислонилась к колонне и расхохоталась.

Прошел месяц со дня появления светлой в черной цитадели. За это время любопытная, непосредственная ангелесса влилась в жизнь замка так, словно была его частью с самого начала. Благодаря детской раскованности и неуемной энергии девушка вскоре знала поименно всех обитателей черной цитадели и едва ли не все потаенные закоулки замка.

Повелитель, вначале настороженно воспринимавший выходки светлой, а с ее неуемной энергией, хорошо если половина приключений закачивались всего лишь разбитыми коленками и вазами, все чаще стал присоединяться к девушке. Верховые прогулки, пикники в саду или лесу, выезды в город или просто ужины. Даже просто присутствие светлой, восторженно-наивной, любознательной, делало обыденную забаву интересным приключением.

Впрочем, от отсутствия компании Элиза не страдала, под предводительством Келли, собрав вокруг себя шайку молоденьких демонов, проходящих обучение в замке.

Отчитываться о совершенных гадостях неизменно отправляли светлую. Повелитель, с непроницаемым, истинно монаршим видом выслушивал рев очередного униженного и оскорбленного: будь-то владелец "случайно" снесенного амбара, "красиво подстриженного" коника или разъяренная Шанти, от которой, за пять минут отсутствия, каким-то образом разбежались все агрессивные незабудки.

А после с мученическим видом слушал пока ангелесса, краснея и запинаясь через слово, честно объясняла, что лошадке так красивше, бедные незабудки страдали и мучились в неволе, а про амбар она и вовсе первый раз слышит…

Особой любовью девушки в плане "потаенности и закоулков" стал все тот же так удачно обнаруженный потайной ход. За месяц, обследовав его от и до, пришлось констатировать, что ходом не пользуются уже несколько десятилетий, а то и больше. Многие выходы были забаррикадированы или не открывались из-за заевших, покрытых ржой петель. Однако несколько интересных мест девушка все-таки нашла.

Одна такая комната оказалась картинной галереей: большая овальная зала, запертая снаружи. Вход из потайного коридора вел через отодвигавшуюся картину. Сама комната, с плотно задернутыми портьерами, была сумрачной и пыльной: убирались здесь, судя по всему, не чаще раза в год. Медленно, разглядывая полотна, Элли шла вдоль стен: многие картины были повернуты лицевой стороной к стене, а некоторые, судя по оставшимся светлым отпечаткам, и вовсе сняты.

Перевернув одну из стоящих возле закопченного камина картин, Элли замерла: невероятно красивая, эффектная девушка — куда там белобрысой ангелессе — прижималась к Конраду. Мужчина стоял, по-хозяйски обхватив смуглянку за осиную талию, а она ластилась к Повелителю дикой кошкой. Красивая пара, великолепная картина — если бы еще не уродливые наискось порезы, словно картину кромсали кривым ножом или… когтями.