Дженни Вурц - Страж штормов

Женщина даже не попыталась защищаться. Она только слегка улыбнулась, а натянувшаяся тетива и вовсе заставила ее рассмеяться. Килмарк выпустил стрелу, которая взвилась вверх, описав безупречную дугу на фоне утренних небес. Женщина перестала улыбаться, подняла руку — и стрела, свернув, ударилась о камень и раскололась на две лучинки.

— Колдовство! — крикнул командир. — Это ведьма!

Он поднял скрещенные в запястьях руки в традиционном жесте, защищающем от враждебных чар, как раз в тот миг, когда женщина снова прикоснулась к золотому обручу на шее.

Ее жест как будто разбудил все силы зла. Ветер взвыл так, словно дракон из легенды принялся заглатывать небо, раздался треск, напоминающий треск рвущейся ткани, и женщина с юношей исчезли, будто их не бывало.

Татагрес воспользовалась силой, затраченной Анскиере на создание заклятия, чтобы перенести себя и Эмиена далеко от побережья Скалистой Гавани.

Килмарк смачно выругался и бросил лук.

Но исчезновение двух человек было лишь началом: чары, которые женщина использовала, чтобы скрыться, нарушили равновесие природных стихий.

Над морем завыл ветер, гудя над скалами, дюнами и прибоем. Ураган начал сбивать с ног людей и лошадей, вырывать с корнем деревья, будто стебельки травы. Килмарк упал на колени; его слепил подхваченный ветром песок, он закрыл лицо руками. Где-то справа колотила копытами лошадь, кто-то кричал от боли, но эти звуки были еле слышны. Мгновение спустя Килмарк увидел, что к берегу мчатся огромные волны и над их гребнями разлетаются тучи брызг. По лицу короля хлестнули холодные струи дождя, и он понял: на острове бушуют силы, усмирить которые может лишь маг, повелевающий погодой. Все люди у обледеневших прибрежных скал запросто могут утонуть.

Килмарк сорвал пояс, которым была перетянута его рубашка, и прижал ткань к лицу, чтобы защитить глаза. Ветер пытался вырвать пояс из его пальцев, но Килмарк все-таки завязал концы повязки на затылке и выпрямился, повернувшись лицом к ветру.

Он едва мог переставлять ноги, его жалил летящий песок, оглушал рев бури, ему приходилось бороться за каждый шаг. Еще никогда на памяти Килмарка на Скалистую Гавань не обрушивался такой жестокий шторм. Конечно, погибнут не все, но при мысли о неизбежных потерях королю хотелось бешено ругаться.

Наконец он наткнулся на одного из своих воинов. Ветер вопил, как человек на дыбе, заглушая все остальные звуки и не давая королю подбодрить своих людей. Вместе со вцепившимся в его пояс уцелевшим воином Килмарк двинулся на поиски остальных. Вскоре выжившие сбились в тесную группу, которая, борясь с ураганным ветром, сумела отойти от разъяренного моря под прикрытие дюн. Но и там ветер бешено выл и стегал по плечам и спинам людей, словно кнутом. Широко расставив ноги, Килмарк перевел дух и сдернул повязку, защищавшую лицо.

Шестеро его воинов скорчились под прикрытием скал, потрепанные, предельно измученные, все в крови. Один из лучников, сброшенный с седла, упал на свой колчан; из его бедра торчало сломанное древко стрелы. А около семидесяти отборных воинов Скалистой Гавани, возможно, все еще боролись за свою жизнь. Больше того — из-за колдовства женщины и беспечности дозорных, не выполнивших свой долг, опасность нависла над всей Скалистой Гаванью.

Килмарк сжал кулаки, его губы скривились в зловещем оскале, и собравшиеся вокруг короля люди похолодели. Но голос Килмарка по-прежнему звучал уверенно и властно, когда он гаркнул, перекрывая рев шторма:

— Соберите остальных и отнесите раненых подальше от берега!

Воин, к которому обращался король, кивнул и немедленно принялся выполнять приказ.

Килмарк не задержался, чтобы проверить, как тот справится. Беспокоясь за свой остров, он покинул укрытие между дюн, не оглядываясь, продрался сквозь колючий кустарник, поднялся выше по склону — и оттуда с ужасом увидел, что сотворила колдунья со Скалистой Гаванью.

Повсюду свирепствовал ураган, и Килмарк подумал, что женщина наверняка воспользовалась силой заклинания Анскиере, чтобы перенестись в безопасное место. Последствия ее колдовства были просто катастрофическими. Весь горизонт, насколько хватало глаз, потемнел от надвигающихся туч; шторм приближался со страшной скоростью. Килмарк много раз слышал байки бывалых людей, но только однажды ему рассказывали о подобном шторме: о нем вспоминал старый морской волк, заявлявший, будто пережил бурю в Тьерл Эннете. Невероятно, но именно такое бедствие обрушилось сейчас на Скалистую Гавань.

Килмарк стряхнул оцепенение, снова двинулся напролом через кусты, и ему повезло: вскоре он наткнулся на сорвавшуюся с привязи лошадь. Он схватил ее за узду, взлетел в седло, не коснувшись стремян, и хлестнул поводьями по шее животного. Подгоняемая болью и страхом, лошадь помчалась вперед, а Килмарк безумным криком заставлял ее скакать все быстрей и быстрей.

Кроме обитателей немногих разбросанных в низинах домов, люд Скалистой Гавани в основном селился на возвышенностях. Но несколько семей, оставшихся бездомными после бури, вызванной волшебством Анскиере, все еще ютились в складах у пристани. Если море затопит берег, они наверняка погибнут.

Обгоняя надвигающийся шторм, спеша так, будто за ним гнались Проклятые Кором, Килмарк продолжал нахлестывать лошадь. Он поклялся, что успеет вовремя и спасет своих подданных. А еще он поклялся душами тех, кто погиб сегодня на побережье у скал, что любой, кто впредь осмелится прийти сюда за волшебником Анскиере, заплатит за это жизнью — все равно, будь то мужчина, женщина или ребенок.

Топор, свистнув, врезался в старый березовый пень, стоявший у дверей хижины. Телемарк выпрямился, откинул волосы с разгоряченного лица и прислонился к поленнице. В воздухе веяло первым осенним холодком, значит, стоило наколоть побольше дров — зима была уже не за горами. Но нынче поленница получилась выше, чем в прошлые годы, почти по пояс леснику: больному мальчику требовалось тепло. Если верить приметам, зима нынче выдастся суровая, даже здесь, к северу от Фурлейнских гор. Суровая и многоснежная. Зато мех зверей будет густым и пышным, и охота — знатной.

Телемарк хотел снова поднять топор, как вдруг замер, крепко сжимая топорище. В чаще смолкли фазаны. Лесник прислушался, потом взглянул на небо, чтобы увидеть, нет ли там охотящегося ястреба. Мгновение спустя фазаны с шумом взвились в воздух — а ведь эти птицы имели привычку в случае опасности затаиваться и ждать, — и почти сразу Телемарк понял, что их испугало.

Над вершинами деревьев с тоскливым воем пронесся ветер, срывая ветки, листья и сухие сучья. Телемарк еще никогда не видел, чтобы буря разразилась так внезапно, и, полный тревожных предчувствий, бросил топор и устремился к хижине.