Анна Гурова - Земля оборотней

— Понимаешь, время вышло, совсем вышло! — говорила она совершенно растерявшемуся Ильмо, сдерживая рыдания. — Сегодня ночью Ярьямейнен со своими родичами улетел в Луотолу добывать сампо. Я ему всё рассказала, против воли! Я сопротивлялась, но он разворошил мою память, как чаячье гнездо. Если в Похъёле настанет время таких, как он, — чудовищ, которые пьют друг у друга кровь, — миру точно настанет конец! О Ильмо, мне стыдно перед собой — ни разу меня никто так не пугал, как он! Я ненавижу страх! Я Ильманейтси, дочь Лоухи!

Ильмо почти ничего не понял — он видел лишь, что царевна страдает. Ему очень хотелось как-то ей помочь, но он не знал, как…

— …потом я все рассказала матери. Это был мой долг. Я говорила и боялась взглянуть ей в глаза от стыда. А когда осмелилась — увидела там тот же жгучий стыд. И — страх! И тогда я поняла, какая она старая. Старая и слабая! Что-то во мне сломалось…

Ильма подавила рыдание. Несколько мгновений она молчала, потом вытерла слезы, подняла голову и сказала холодно:

— Завтра или послезавтра мать принесет тебя в жертву. Кровь богов, что течет в твоих жилах, пойдет в жертву Калме — чем это кончится, не знает никто. А потом мать попробует еще раз подчинить себе сампо. Тебе придется очень постараться, чтобы уговорить ее этого не делать. Потому что, боюсь, эта попытка погубит и ее, и всех нас.

Она встала и расправила крылья, собираясь взлететь. Ильмо быстро обдумывал ее слова. Завтра жертвоприношение! Как же ему выкрутиться из этой ловушки? Что он может сказать Лоухи, чтобы она его услышала?

— Погоди, Ильма! — окликнул он ее. — Один вопрос. Как Лоухи относится к Вяйнемейнену?

Ильма повернулась на пороге.

— Она его опасается. Уважает. Мне кажется, она до сих пор к нему неравнодушна.

— Неравнодушна?

— Когда-то он был ее мужем. В молодости. Но она его прекрасно помнит, хотя напрочь забыла многих других мужей и любовников.

— Прислушается ли ко мне Лоухи, если я сошлюсь на его слова?

— Смотря какие слова… — Глаза Ильмы заблестели. — Ага, вижу, ты все-таки что-то задумал!

— Погоди. Пока я ничего не задумал. Ты будешь присутствовать при той встрече?

— Да, конечно.

— Приходи непременно. И постарайся, чтобы там оказалось как можно больше тунов. Желательно, из разных кланов.

— Из разных — едва ли… Мать в последнее время не жалует гостей, хотя они, как нарочно, так и лезут… Но сородичей я тебе обеспечу.

— Будут ли там мои друзья?

Ильма на миг задумалась.

— Да, будут — скорее всего, в жертву будут приносить сразу всех. Для второй попытки у нас нет времени…

— И последнее, — торопливо добавил Ильмо. В голове у него рождалась смутная идея, и он старался скорее поймать ее, пока не ускользнула. — Возможно, я задам тебе один вопрос. Какой — пока тайна. Надо, чтобы ты непременно ответила на него утвердительно.

— Какой еще вопрос? — с подозрением спросила Ильма.

Ильмо загадочно усмехнулся.

— Ну ты хитрец!

Ильма махнула ему рукой, распахнула крылья и легкой ласточкой соскользнула с края обрыва.

— И помни, я в тебя верю, Ильмаринен! — донеслось издалека.

Гнездо, в котором заточили Ильмо, устроено было хоть и просто, но по-умному, и в дальний угол ветер не задувал. Снаружи стемнело, разбушевалась метель — страшно нос высунуть, словно заживо попал в Хорн. А Ильмо надел на себя всю одежду, какую только нашел, перекусил остатками вяленого мяса, забрался в спальный мешок и крепко уснул.

Утром за ним явились два жилистых туна в железной броне. Они стряхнули его с лежанки, грубо схватили за плечи и поволокли к краю. Ильмо попытался вырваться — но туны поймали его и с хохотом выбросили наружу. Ильмо даже испугаться не успел, только подумал — как нелепо все кончилось! Но тут мимо него стрелой пронеслись две крылатые твари, схватили его на лету и понесли вдоль скал, к красивой резной арке — главным вратам дворца Туонелы. Там их уже ждали… люди? Да, дюжина саами с бледными лицами и таким видом, будто их кто-то перепугал насмерть раз и навсегда. Они окружили Ильмо и куда-то молча повели его.

— Кто вы? Вы здесь служите? — спрашивал Ильмо, кое-как складывая фразы на саамском языке, но никто ему не ответил, ни один из них даже глаз не поднял. Саами провели его в небольшой круглый зал-колодец с голыми стенами. Свет в него проникал через крышу, которой, в сущности, и не было — одна большая дыра в потолке.

— Ильмо! Ты жив! — раздался радостный возглас.

Через миг в тот же зал втолкнули Аке и Ахти. Аке выглядел совсем неплохо, а вот Ахти едва держался на ногах. Обнимая его, Ильмо заметил, что друг ранен — и что никто и не подумал его хотя бы перевязать. Несмотря на бледность, Ахти так и полыхал жаром.

— У него воспалилась рана, — сказал Аке. — Плохо…

Ахти притронулся к ключице и скривился от боли.

Рубашка, пропитанная кровью и гноем, присохла к телу.

— Один упырь хотел вцепиться в шею, но промахнулся и распорол грудь, — объяснил он. — Вроде царапина, но кто знает, какая была зараза на его когтях…

— Тебя лечить надо! — с тревогой сказал Ильмо.

— Не будут они никого лечить! — злобно ответил Аке. — За каким бесом им лечить еду? До праздничного пира бы не помер, и ладно.

— Никто не будет нас есть!

— А иначе зачем они нас сюда притащили?

Ильмо хотел объяснить ему, но тут снова появились саами. На этот раз они принесли на палке котелок с горячей мясной похлебкой.

— Ага! — обрадовался Аке. — Упыри решили нас подкормить! Знаете, мне даже наплевать, из кого сварена эта похлебка! Пусть даже из нашего друга Йо!

Поскольку ложек не было, хлебали по очереди, прямо через край. Ильмо поначалу принюхивался — не подмешали бы чего-нибудь в пищу! — но потом признал, что перед ними самая обычная саамская еда. Передавая котелок Ахти, Ильмо почувствовал, что кто-то пихает его в бок. Он оглянулся — один из саами протягивал ему мешок с вещами, оставленный в гнезде. Ильмо поблагодарил его вежливым поклоном. Саами удивился и на всякий случай поклонился в ответ еще ниже.

— Ты глянь, как упыри о тебе заботятся! — насмешливо сказал Аке. — Где-то сейчас наши вещи? Наверно, остались в гнездовье Сюэтар. Ты что, у них в особой милости?

— Не городи чепухи, — сердито сказал Ильмо.

А сам подумал: не Ильма ли распорядилась накормить их и отдать ему вещи? Он вытащил из мешка флягу с «морозной настойкой» и протянул ее Ахти — но тот молча отказался.

— Моя фляга! — обрадовался Аке. — Вот теперь и умирать стало веселее! Ахти, глотни-ка!

— Ты как? — тихо спросил Ильмо у Ахти.

— Паршиво. Как будто горю изнутри. Сам себе костер. Как догорю, так и помру, — таким же тихим, слабым голосом ответил Ахти. — Ты не видел Асгерд? Почему они ее не привели сюда?