Анна Гурова - Земля оборотней

Что-то менялось в зале; что-то неуловимое уходило, утекало прямо сквозь ткань мироздания. Воздух завибрировал, и вдруг грянул такой вопль, будто его одновременно издали тысячи глоток. Ильмо зажал ладонями уши и понял, что крик ему не мерещится.

Он увидел, как лик Калмы, в котором сошлось несочетаемое, худший из кошмаров — мать, пьющая кровь своих детей, — мгновенно потускнел, утратил глубину… и черная половина его исчезла. Теперь это было просто вырезанное в скале женское лицо, причем вырезанное грубо и неумело. Ильмо почувствовал, словно с его плеч упала огромная тяжесть, которую он едва сознавал, — а в голове стало ясно. Калма ушла отсюда! Она потеряла их! Она больше их не видит!

«Это заклятие разрушит любые вражьи чары», — вспомнил он слова Аке, когда тот передавал оберег Ахти.

А всеобщий крик нарастал. Со всех сторон неслись вопли боли и запредельного ужаса. Туны чувствовали исчезновение Калмы гораздо острее, чем Ильмо. Словно у них отсекли половину их натуры — да так и было на самом деле. Ильмо и его друзья оказались посреди обезумевшей толпы увечных детей, которые обнаружили, что мать бросила их и они остались одни. Уходила сила, которую туны давно привыкли считать своей, — а это была сила чужая, заемная, сила Калмы. Одни пытались взлететь, но крылья их не слушались, и они падали на пол. Другие шагали и падали, будто внезапно забыли, что значит ходить. Третьи хватались за глаза и уши — тунам, чьи чувства были постоянно многократно усилены магией, казалось, что они оглохли и ослепли. Каждому из них казалось, что он умирает. Жертвенный нож Лоухи валялся на полу, а сама она, прижав пальцы к вискам и крепко зажмурившись, быстро шевелила дрожащими губами, снова и снова тщетно взывая к Калме. О пленниках все забыли.

— Рехнуться можно! — вырвалось у Ахти, который так и застыл, держа в руках разорванную пополам полоску полотна. — Вот это оберег!

— Слушай, если твоя мать такая могучая колдунья, что она делает в вашем лосином захолустье? — уже тоже ошалел, но находил в себе силы шутить. — Да ее любой конунг приветит…

Ильмо вспомнил, что всё еще держит за руки Ильму. Похъёльская царевна стояла и тряслась так, что даже зубы у нее лязгали. Она взглянула на Ильмо как беспомощный младенец.

— Что же… что же это? — прошептала она.

Взгляд Ильмо помог ей вырваться из омута безумия — словно ветку протянул ей, утопающей в болоте.

— Н-надо же предупреждать! — пролепетала она более отчетливо.

Видя, как разум возвращается в ее глаза, Ильмо опомнился и сам.

— Бежим отсюда! — воскликнул он. — Надо скорее уходить, пока они не пришли в себя!

Они бросились к выходу. Их не пытались задержать — никто даже не смотрел в их сторону. У самого входа на них, лязгая железными крыльями, налетел один из стражей с вытаращенными глазами, но Аке отпихнул его голой рукой, и страж растянулся на полу. Кажется, он даже не обратил внимания, что его уронили.

Куда идти? Что делать? Каменный коридор неожиданно окончился красивой стрельчатой аркой, а за ней — обрыв! Конечно, зачем тунам лестница?! Они вернулись обратно в зал, повернули в другой коридор и попали в зал поменьше. Поперек выхода валялось двое стражников-тунов, подергивая крыльями, — через этих они просто перескочили… И снова — обрыв! Аке разразился руганью. Неужели все было напрасно?!

Тут Ильмо кто-то подергал за рукав. Это был раб — саами. Он испуганно покосился на тунов, но — увидев, что они без памяти, потянул охотника за собой.

— Ты покажешь выход? — спросил Ильмо.

Саами не понимал ни по варгски, ни по карьяльски, но что-то тихо лопотал и настойчиво куда-то тащил его за рукав.

— Сейчас он нас заведет в ловушку! — заявил Аке. — Вот увидите!

Саами провел их коридором обратно, свернул в другой, более узкий, потом втиснулся боком в какую-то щель, куда Аке едва пролез. Протиснувшись через узкий лаз, они оказалась на неогражденной площадке, нависающей над водой. До воды было локтей двадцать. Можно и спрыгнуть — да только вода, наверно, ледяная… На другой стороне виднелось маленькое, грязное стойбище, где жили рабы, обслуживавшие скальный замок Туони. А к нему вели хлипкие мостки — даже не мостки, а просто веревки, на которые сверху положили плетеные дорожки из сухого озерного тростника и протянули сверху еще пару веревок — держаться.

— Это что же, нам придется лезть по этой паутине? — возмутился Аке.

— Хочешь — прыгай и перебирайся вплавь, — огрызнулся Ильмо. — Хоть бы спасибо сказал!

— Кому — саамским рабам?

— Эти саами не обязаны тебе помогать! Наоборот, они сильно рискуют…

Аке даже не покраснел. Только буркнул:

— Как знать, не нарочно ли они нас сюда завели? Они-то коротышки, а вот выдержат ли меня эти веревки…

— У тебя есть выбор? Лучше присмотрись, как они это делают….

Саами уже полз вперед по мосткам, раскорячившись, как клоп. Ильмо шагнул за ним.

Веревочная переправа так и ходила ходуном. Висячий мост трясся и пугающе скрипел, солома неожиданно проседала под ногами. Ильмо старался, как и саами, ставить ноги ближе к канатам — соломенные плетенки не вызывали никакого доверия. На середине налетел ветер и так качнул мост, что Ильмо едва не сорвался. Наконец он дополз до дальнего берега и с облегчением спрыгнул на землю. Мост качнулся, по канатам пробежала дрожь, а издалека прилетел негодующий вопль Ахти…

Когда до берега добрался Аке, сыпля проклятиями, их уже поджидала небольшая толпа. Первый саами, жестикулируя, объяснял беглецам, что им надо скорее уходить, пока туны не очнулись.

— Надо идти к морю! — воскликнул Аке. — Где тут море? В какой стороне? Море, понимаете?

— Луотола! — вспомнил Ильмо.

Саами закивали. Множество рук указало на юг, где сходились два невысоких скалистых хребта.

— Я знаю, где Луотола, — раздался вдруг позади них женский голос.

— Ильма?! А ты что здесь делаешь?

— Иду с вами, — спокойно сказала она. — Рабы говорят, что, если идти вдоль этого ущелья, до Луотолы два дня пути.

— Всего два дня? — удивился Ильмо. — Через горы, по снегу? Может, два дня — это для тунов?

Ильма что-то сказала ближайшему саами — и им принесли четыре пары лыж.

— Это нам поможет? — спросила Ильма.

— Конечно! На лыжах, налегке, мы полетим — не хуже тунов!

Заколдованное болото, что едва не остановило поход Ильмо в самом начале, Карху и Айникки обошли, даже не заметив. Укрытое снегом, оно ничем не отличалось от десятков озер, которые они миновали за время пути. Только Айникки в ту ночь снилось нечто смутное, тревожное — то ли звал ее кто-то, то ли просто смотрел печальным взглядом… Проснулась она на рассвете и долго думала об Ильмо. О том, что он здесь тоже, наверно, проходил… Как он там, в Похъёле?