Гарри Тёртлдав - Тьма надвигается

Капельдинер в театре глянул на Саффу с восторгом, а вот на рубашку и килт, которые Бембо считал парадными, косился весьма многозначительно. Тем не менее билеты, которые предъявил жандарм, давали ему и его спутнице право на пару не худших мест, и что бы там не думал капельдинер о его гардеробе, ему пришлось проводить зрителей в зал.

— Надеюсь, представление понравится вам, сударь. И вам, госпожа, — промолвил капельдинер, склоняясь к руке Саффы.

Бембо дал ему на чай — больше ради того, чтобы избавиться от надоеды, чем по доброте душевной. Саффа вновь позволила жандарму приобнять ее, но теперь у Бембо хватило соображения не распускать руки. Люстры под потолком гасли. На сцену выходили актеры.

— Я знал, что сегодня будет очередная костюмная драма, — прошептал Бембо.

— Они сейчас в большой моде, — ответила Саффа вполголоса. Ее жаркое дыхание обожгло жандарму ухо.

На сцене лицедеи в соломенно-желтых париках изображали древних кауниан, что плели нескончаемые заговоры с целью не допустить в империю бесстрашных и мужественных альгарвейцев, а женщины их падали в объятья альгарвейских вождей при каждом удобном случае. Сюжет словно сошел со страниц любого из исторических романчиков, к которым Бембо в последнее время пристрастился. Вместе со всем залом жандарм заулюлюкал, когда из-за скрывающей постель ширмы полетели блузка и брюки каунианской придворной дамы.

— Думаешь, в те времена и правда все так было? — спросила Саффа, когда спектакль закончился.

— Должно быть, — ответил Бембо. — А как иначе мы смогли бы победить клятых кауниан?

— Не знаю, — призналась художница и совершенно искренне зевнула. — Проводи меня домой. Нам обоим на работу завтра.

— Обязательно было напоминать? — пробурчал Бембо, хотя и знал, что она права.

В дверей квартиры художница разрешила ее поцеловать — точней говоря, сама поцеловала Бембо, замурлыкав и потянувшись по-кошачьи в его объятиях. Но когда жандарм попытался запустить руку ей под юбочку, Саффа ловко увернулась.

— Как-нибудь в другой раз, — шепнула она. — В другой раз… но не сегодня.

Она чмокнула жандарма в кончик носа, потом проскользнула в распахнутую дверь и захлопнула ее, прежде чем Бембо успел последовать за ней.

Разозлился жандарм куда меньше, чем следовало бы. Хотя уложить Саффу в постель ему не удалось, он подобрался к заветной цели ближе, чем ожидал, — и пострадал при этом меньше, чем рассчитывал. Вечер прошел не идеальным образом (тогда художница сама полезла бы Бембо под юбку), но совсем неплохо.

На следующее утро у него был такой счастливый вид, что сержант Пезаро при взгляде на него сам ухмыльнулся.

— И чем это ты занимался вчера? — полюбопытствовал толстяк. Можно было подумать, что в основном случившееся ему уже известно, но вот детали не самого приличного свойства крайне интересны. Допросы он вел с отменным искусством, будь то преступники или его же сослуживцы.

Поскольку неприличные детали поведать ему Бембо не мог, а придумывать опасался — тогда Саффа его точно прибьет, если не хуже того, жандарм ответил только:

— Дворянин сделает все, чтобы защитить репутацию дамы.

— С каких это пор ты заделался дворянином? И, если уж на то пошло, с каких пор Саффа стала дамой? — Пезаро не пытался залезть художнице под юбку, поэтому мог говорить что ему вздумается. Бембо только плечами пожал. Сержант буркнул под нос что-то нелестное и продолжил: — Ну ладно, не хочешь — не говори. Выбивать дубинкой не буду, не наш контингент. В общем, добрая работенка нам сегодня подвалила, всему участку.

— А? — Бембо навострил уши и томно попытался вытянуться по стойке «смирно». — Что случилось, сержант?

— Сгоняем всех клятых кауниан в городе, — с удовольствием провозгласил Пезаро. — Уже за полночь пришел по хрусталику приказ из Трапани, из министерства защиты державы. С тех пор как ты поймал чучелок с крашеными кудрями, высокие чины по потолку бегают. Король Мезенцио решил, что нельзя позволить каунианам свободно по улицам разгуливать… ну, мы и не позволим. По всей Альгарве их собирают.

— Неплохо придумано, — заметил Бембо. — Пари держу, мы от уймы шпионов избавимся. Еще в самом начале войны надо было это сделать, если кто хочет знать. Занялись бы этим в первые месяцы, так, скажу я, вонючие елгаванцы вполовину так близко не подобрались бы к Трикарико.

— Кому какое дело, что ты думаешь, — буркнул Пезаро и осекся: после того как Бембо обнаружил, что кауниане красят волосы, это была уже не совсем правда. Фыркнув при нелепой мысли, что Бембо придется принимать всерьез, сержант продолжил: — Когда бы этим ни стоило заниматься, а взялись только сейчас. Есть списки известных кауниан, и мы отправим констеблей по этим адресам — парами, чтобы никто не попал в неприятность. Кто будет сопротивляться — пожалеет. — Он стиснул пухлую ладонь в кулак.

Бембо кивнул, посмеиваясь про себя. Слова Пезаро прозвучали так грозно, будто сержанту самому предстояло собирать кауниан по всему городу, а не посылать за этим простых жандармов вроде Бембо. За этой мыслью последовала другая, более важная:

— А с кем меня поставите?

— Сейчас по списку проверю. — Пезаро провел по бумаге толстым пальцем. — Пойдешь с Орасте. Годится?

— Еще бы, — отозвался Бембо. — Этот не струсит. И мы с ним раньше один раз, можно сказать, работали — он помог мне задержать того типа, Балозио, помните?

— Вспомнил, когда ты о нем сказал, да, — согласился Пезаро.

Двери участка распахнулись. Вошел Орасте, широкоплечий, словно фортвежец.

— Вот тебя-то я и ждал! — радостно воскликнул Пезаро и объяснил жандарму то, о чем уже рассказывал Бембо.

Выслушав, Орасте почесал в затылке и кивнул.

— Давайте список, сержант, — пророкотал он, — и мы им займемся. Готов, Бембо?

— Ага.

Бембо вовсе не чувствовал себя готовым к подвигам, но другого ответа дать не мог. Он рад был оказаться в одной паре с Орасте именно потому, что Орасте никогда и ни от чего не отступал. От службы — в том числе.

Первыми в списке кауниан значились Фальсироне и Эвадне.

— Имена-то не ковнянские, — заметил Орасте и пожал плечами. — А и не важно, как они зовутся. Раз ковняне — так и пошли вон.

Когда жандармы ворвались в парикмахерский салон, Фальсироне и Эвадне уставились на них в изумлении. Когда Бембо объяснил, зачем явились стражи порядка, изумление сменилось ужасом.

— Ты же говорил, — завизжала Эвадне, тыча в жандарма пальцем, — что у нас не будет неприятностей, негодяй!

— У вас не из-за этого неприятности, — возразил Бембо, пытаясь придушить выползающую откуда-то из темных глубин совесть. — Простая предосторожность, покамест война не кончится.

Ничего подобного ему не говорили, но мысль показалась жандарму вполне разумной.