Татьяна Каменская - Ожидание

— Не волнуйся, всё будет хорошо! — прошептал он.

И Ника, прикрыв глаза, кивнула головой, не отвечая ему. Опять воцарилась тишина. Через час двери операционной распахнулись, и пожилой хирург, устало потирая пере-носицу, на которой остались вмятины от очков, вышел к сидящим в коридоре мужчине и женщине.

Ника замерла. Володя вскочил со стула, и как — бы вытянувшись перед этим пожи-лым человеком, тоже замер, напряженно вглядываясь в лицо доктора. Вздохнув, хирург раскрыл свою ладонь, и уставился усталыми, воспалёнными глазами на Володю.

— Ну что, товарищ военный, вам знакома вот такая штучка?

Володя что-то берёт с ладони доктора и внимательно смотрит на свою руку.

— Да! — хрипло произносит он. — Я знаю эти холодные комочки железа не понаслыш-ке. Их действие я испытал на себе…

Не договорив, он стискивает зубы, и мучительная судорога пробегает по лицу этого красивого, мужественного человека. Доктор понимающе похлопывает мужчину по пле-чу, и взгляд его падает на женщину, которая молча сидит на стуле, и, не отрываясь, тоже смотрит на него. Из её глаз непрерывной дорожкой катятся слёзы, и доктор лас-ково улыбается женщине, и словно маленькой девочке говорит укоризненно:

— Ну-ну, милая, не плачьте! Теперь надо радоваться, а не слёзы лить. Слава Богу, пуля сердце не задела.

Ника послушно кивает головой, растирая по щекам слёзы. Володя, вынув из кармана но-совой платок, заботливо протягивает его Нике.

— Ну, а теперь отправляйтесь домой, иначе завтра, вернее уже сегодня, вы будете совершенно измучены целый день. Сейчас самое главное для вас — отдых! Итак, что — бы через минуту я вас здесь не видел, и это приказ!

Доктор строго хмурит брови, и машет пальцем, словно перед ним стоят не взрослые люди, а провинившиеся в чем-то дети. Наверное, он прав, этот пожилой хирург. Он имеет право приказывать, потому-что он знает цену человеческой жизни, и знает, какой хрупкой и уязвимой может она быть, и какой сильной и жизнестойкой она порой ока-зывается, попав в экстремальные условия. А ещё доктор знает, что эта женщина, в глазах которой застыл немой вопрос, может просидеть очень долго под больничными дверями, и навряд ли, её измученное тело сморит сон, а если и сморит, то это будет не сон, а странное чувство забытья, сродни ожиданию…

И доктор одобрительно улыбается, глядя, как мужчина протягивает свою широкую ладонь заплаканной женщине, а она послушно кладет на неё свою ладонь.

Вот так и заканчивается ещё одна глава этой истории.

ГЛАВА 42.

Они вошли в тёмную прихожую, и Ника, споткнувшись о сапоги "Аляски", брошен-ные тут-же у порога, вспомнила, что она всего лишь несколько часов тому назад при-ехала вечерним поездом из Москвы. Вернее это было вчера вечером, потому-что сейчас уже пять часов утра, а это означает, что скоро наступит утро, взойдет солнце, и новый день забурлит, словно горный поток, смывающий всё на своём пути…

Володя нащупал выключатель, и мягкий свет залил прихожую.

— Давай помогу! — проговорил он, и Ника, подчиняясь, распахнула пальто.

— Да! — произнёс задумчиво Володя, и Ника, устало, взглянув, увидела в его руках оторванный наполовину рукав её модного пальто.

Она не удивилась, не улыбнулась, а лишь безучастно посмотрела на этот кусок мате-рии, и также молча прошла на кухню. Не мешало бы выпить горячего чая после всех этих ночных злоключений. Открыв шкаф, она бесцельно уставилась куда-то мимо ча-шек, но вдруг сильные руки обняли её плечи, и тихий мужской голос произнёс:

— Милая моя Ника!

Она закрыла глаза и почувствовала, как спокойствие разливается по всем клеточкам её усталого тела.

— Если бы ты знала, как подгонял я тот поезд, который мчался вслед за тобой. Если бы я мог, я бы летел по воздуху, лишь бы оказаться рядом с тобой.

Мужчина, прижав женщину к своей груди, покачивал её из стороны в сторону, слов- но убаюкивал её.

— Почему ты решил ехать за мной…следом? — недоверчиво косясь на мужчину, спро-сила Ника…

Володя улыбнулся, и, отодвинувшись от женщины, выключил закипевший чайник. За-

варивая чай, весело произнёс:

— А у меня чутьё разведчика!

И вдруг, виновато взглянув на Нику, серьёзно добавил:

— Я знал, что тебе грозит опасность!

— Знал! — удивлённо переспросила Ника, и, подвигая к себе чашку с чаем, опять взглянула удивленно на Володю:- Что же ты знал обо мне? И почему?

Володя рассказывал не спеша, и когда он поднимал глаза, обволакивая Нику их неж-но- голубым сиянием, то Ника старалась опустить свои глаза вниз, и сделать вид, что она внимательно рассматривает узор на чашке.

Да, всё оказывается, было проще простого. С самого начала Володя знал, что мужчи-на, когда-то давно напавший на Нику в её же доме, был не кто иной, как Игорь. Из-менившийся до неузнаваемости, вследствие какого-то несчастного случая на химичес-ком заводе, где когда-то он работал, Игорь исчез из родных краёв надолго, а, вернувшись, увидел в больнице Нику, и почему-то решил, что ему можно… и нужно вернуть былое…

— Но у того человека было другое имя, фамилия. Он ведь лежал в нашем отделении. Я бы узнала…

— Видно поэтому он сменил своё имя, что-бы его никто не узнал.

— Но почему?

— Он сидел не раз в тюрьме…и кажется, это было всё связано с насилием над жен-щинами. Видно, что его жизнь не удалась, и он мстил им…жестокостью.

Володя закуривал сигарету, старательно чиркая зажигалкой, не глядя на Нику, мучи-тельно покрасневшую, с налитыми на глазах слезами. Она низко опустила голову, и стала помешивать ложечкой остывающий чай. Она вдруг вспомнила Игоря, высокого и красивого, его глаза, холодные и серые, которые смотрели прямо перед собой на те сту-пеньки, по которым им надо было пройти вдвоём. Он не донёс её до конца лестницы. Он ли оступился, она ли не выдержала, но факт остается фактом. Они что-то нарушили в этой логической цепочке. А может быть, и не было той цепочки, связующей их воеди-но? И разве за это надо было кому-то мстить?

— Он отсидел за ту ночь, и решил опять найти тебя! — глухо проговорил Володя.

— Зачем?

— Чтобы отомстить тебе, детям…и мне!

— Но при чем здесь ты?

Ника, недоумевающе уставилась на Володю, но он не отвечая, докуривал сигарету. На-конец окурок аккуратно затушен в пепельнице.

— Я знал, что он освободился, и поэтому я стал тебя искать. Я не тревожил тебя все эти годы, думая, так будет справедливо…и лучше для нас обоих.

Володя сжал ладони в кулак, и прикрыл глаза.

— Если бы я знал…

— Что? О чем ты?

Ника не понимала, или не хотела понять эти мучительные слова, произнесённые тихо, вполголоса, но с каким-то надрывом.

— Он позвонил мне через час, после того как мы виделись с тобой на вокзале.

Тогда он сказал мне, что сделает тебя своей…навсегда, а заодно и детей.