Татьяна Каменская - Ожидание

Послышался шум, и, оглянувшись, они увидели входящую в зал экскурсию во главе с экскурсоводом, невысокой и немолодой женщиной с усталым нервным лицом. Остано-

вившись неподалёку от Ники, она возмущенно посмотрела на экскурсантов, которые, уви- дев что-то забавное на одной из картин, вдруг захихикали и стали шептаться между собой. Наконец в зале воцарилась тишина, и женщина-гид, поводя плавно руками, ста-ла монотонно и заученно рассказывать скучным голосом о представленных на выставке картинах, репродукциях, о художниках, о стилях, о направлении их живописи.

Гера побрела к той кучке людей, оставив мать одну. Ника была даже рада. Она лю-била созерцать искусство одна, молча, переживая то, что другие выставляли напоказ. Она была благодарна и сыну, который, тихонько ступая по гулкому полу, приблизился к ней, а затем отошёл к сестре, и, уставился любопытными глазами на экскурсовода, кото-рая все также, жестикулируя красивыми руками, о чем-то рассказывала обступившим её людям. Теперь, Ника была одна с картиной танцующей женщины, и опять, с каким-то от-чаянием она стала вглядываться в лицо, поразившее её…

— А теперь, мы рассмотрим картины художника, родившегося во второй половине де-вятнадцатого века…

Рядом с Никой так резко раздался неприятный голос женщины-гида, что от неожидан-ности она как бы отпрянула в сторону, но тут — же устыдившись, низко опустила голову, словно стараясь скрыть от чужих глаз своё смущение, и в тоже время ясно осознавая, что всем этим людям окружившим её, нет никакого дела до неё самой, и её пережива-ний. В тишине зала гулко раздавался монотонный голос экскурсовода:

— Густав Климт — австрийский живописец конца девятнадцатого и начала двадцато-го века, оставивший в искусстве свой яркий и неизгладимый след. Один из представи-телей стиля модерн, автор многих декоративно — плоскостных символических компози-ций, портретов, пейзажей. Одно из прекраснейших композиций произведения этого ху-дожника вы сейчас видите перед собой. Оно называется "Ожидание"! Как верно и точно назвал художник свою картину, как достоверно и убедительно он показал сиюминут-ный порыв прекрасной танцовщицы, как…

Ника смотрела на странно знакомое лицо юной девушки замершей на безжизнен-ном куске холста, и ей начинало казаться, что сейчас… вот сейчас… пухлые губы девуш-ки слегка дрогнут лукавой улыбкой, надменно изогнётся тонкая бровь, и яркий сара — фанчик танцовщицы, составленный из разноцветных треугольников и обложенный по низу подола мелкими цветами, всколыхнётся разом, и закружится… закружится в безу-держном вихре танца. А кисти её рук, изогнутые в грациозном изломе, вдруг вскинут-ся над головой и мелко задрожат, загремят и запляшут золотые украшения на тонких запястьях…в такт музыки. Музыки Жизни…

— Мама, пойдём! — слышится словно издалека, голос Геры.

Ника удивлённо смотрит на дочь, стоящую перед ней, на Данилку, замершего рядом.

— Куда? — спрашивает Ника недоумевающе, и видит, как страдальчески хмурит бро-ви Гера, как нетерпеливо оглядывается Данил.

— Скоро шесть часов! Идём! Ведь нас ждут!

— Ах да! Идём же, идём! — торопливо произносит Ника, и, схватив сына за руку, быстрым шагом идёт к выходу.

…Она идёт по этой грешной земле, и на Её пути встают острые пики гор, но Она легко преодолевает их. За горами простираются ровные поля и долины, покрытые ков-ром из множества чудесных цветов, но Она опять преодолевает себя и свои тайные желания. Прохладная вода Ручья что-то тихо шепчет Ей, а мягкая трава своим шелес-том убаюкивает Её, словно музыкой, дарующей отдых усталому телу. Отдых и счастье Сна! Сна…или Забвения?!

Но новый всплеск энергии Солнца, и новый виток Жизни, а значит Судьбы! И вот Она опять несётся в этом вихре танца, извиваясь всем своим телом в такт музыки, под наз-ванием Жизнь! Она, смотрит вдаль спокойными глазами… Она, словно знает, что веч-ный удел Её — Ожидание!

— Ожидание!!! Вечный удел Её — Ожидание!

Что-то заставляет мысленно повторять эти слова до бесконечности, до изнеможения. И вконец, измученная Ника, обращается к дочери, которая сидит рядом с Данилом, и серьёзными глазами смотрит на мать:

— Как ты себя чувствуешь? Ты не устала?

— Немножко! — ответила негромко Гера, и глаза её, из ярко-голубых, вдруг стали ка-кие-то бесцветные, и толи печаль, толи грусть, глянула на Нику так обнажено-откровенно Володиными глазами, что в порыве нежности и любви, мать обняла свою дочь и прижа-ла её к груди.

Данил хмыкнул и отвернулся.

— Телячьи нежности! — буркнул он, и, поднявшись со скамейки, побрёл по аллеи.

— Мама, когда мы поедем домой? — тихо спросила Гера, и Ника, уловив слёзы в го-лосе дочери, откинулась назад и взглянула ей в глаза.

— Ты хочешь домой? В этот маленький захудалый городок, где нет даже тротуаров, а тем более какой — то перспективы… Ты хочешь туда, где случились все эти неприятнос-ти… с тобой, с нами? — изумлённо глядя на девочку, спрашивала Ника.

— Там бабушка, мои друзья и подружки. Там наш дом! — упрямо повторила Гера, и слёзы показались у ней на глазах.

— Тебя, кто-то обидел здесь? — спросила Ника, но Гера лишь мотала головой, обижен-но закусив губы.

— Пока нет Данилки, скажи, кто обидел тебя?

Ника сжала руку дочери. Гера вдруг всхлипнула, и прижалась к матери. Ника глади-ла свою дочь по худеньким плечам, приглаживала её пушистые вьющиеся волосы, и сердце её наполнялось горечью и болью…

— Мама, скажи кто такой ублюдок?

— Что?

Кажется, всё можно было передумать, всё самое дурное и ужасное, но это…

— Меня обозвали мерзким ублюдком!

— Кто же тебя так? — засмеялась вдруг весело Ника, а Гера, перестав плакать, удивлён-но уставилась на мать.

— Знаешь Гера, я не понимаю этого слова. Это не наше, не русское слово! — всё ещё улыбаясь, медленно подбирая слова, говорила Ника, хотя сердце её плакало от обиды. — Если бы тебя оскорбили как — то иначе, это было бы понятно, а тут…Не стоит расстра- иваться.

— Не стоит? А если… если бывшая жена отца оскорбляет не только меня, но и тебя…

— Стоп! — произнесла Ника так резко, что Гера опять замолчала и уставилась на мать. Всё! Всё забудь! Выкинь из головы, и никогда не передавай эти дикие сплетни мне! Особенно мне!

— Но отец…

— Я твоя мать, а он твой отец! И это правда! Единственная правда, которую ты должна знать и помнить всю свою жизнь!

Ника поднялась навстречу бегущему сыну, который, кажется, спешит сообщить важную весть.

— Дядя Володя приехал за нами! Он ждёт нас!

Глянув подозрительно на сестру, Данил обратил своё личико к матери, но она, щелк-нув его шутливо по любопытному носику, засмеялась:

— Кажется, что из всех нас, ты больше всех ждал своего генерала!