Татьяна Каменская - Ожидание

— Скоро и это дерево станет таким далёким и чужим…

— Мама! Ты чего отстаешь? — услышала Ника, словно издалека нетерпеливый голос сво-ей дочери, и тут-же, словно очнувшись от своих дум, она улыбнулась и прибавила шаг.

Дневная жара спала, и вечерняя прохлада овеяла уставшие за день улицы, скверы и парки. Ника не торопилась домой. Дети, уже два дня, как уехали с Леной в Керкен, и те-перь ей абсолютно нечем заняться. Можно не готовить кушать, не стирать, и даже забыть об уборке в доме. У неё тоже будет отпуск! Полнейшее расслабление от всех дел и забот. Через две недели в декрет. Осталось ещё отработать четыре смены, и она будет свободна. Хотя впереди предстоят такие тяжелые дни, что ни о чем не хочется думать. Пока что! Ну, а на днях она подаст объявление о продаже дома. Уборку во дворе, дети сделали сами, но этого мало, надо завтра побелить дом…

— Вероника Антоновна, здравствуйте! — вдруг услышала Ника хрипловатый мужской голос, показавшийся ей знакомым.

Оглянувшись, она увидела мужчину, неряшливо одетого, в помятых брюках и такой же помятой рубашке. Лицо мужчины скрытое наполовину смешной и нелепой шляпой, нес-колько опухшее, с небритым заросшим подбородком, показалось Нике тоже знакомым до странности, но неприятным и отталкивающим. Быстро сгущающиеся сумерки придавали что-то зловещее нескладной фигуре мужчине, застывшего рядом, а огромные черные очки являли собой нелепое дополнение к его странному облику.

— Простите, я вас не знаю! — произнесла Ника, вставая со скамейки, и порываясь прой-ти мимо этого неприятного человека.

— Как-же так? Вы не помните меня? — огорченно спросил мужчина, следуя за ней. — А ведь совсем недавно у нас с вами состоялся очень смешной разговор!

Мужчина доверительно склонился в сторону Ники. Почему, но Ника вдруг почувствовала угрозу в этих словах.

— Послушайте! Вы говорите мне какими-то загадками. Я вас не знаю, и извините меня, я тороплюсь.

Она повернулась, чтобы уйти, но мужчина схватил её за руку.

— Как вы быстро забыли обо мне! А я вас не забыл, нет! Более того, я о вас помнил каж-дый час, каждую минуту, с той поры как вы… как вы отказали мне.

Мужчина, поперхнувшись, всё — же закончил свой диалог, который он произносил тороп-ливо, словно боясь, что его или остановят, или он забудет что-то сказать. Ника со страхом вглядывалась в полутемное лицо мужчины, скрытое наполовину ковбойской шляпой, пы-талась разглядеть за тёмными очками его глаза, и вдруг вспомнила, что это же тот самый чудак со своим неудавшимся сватовством. Ну да, конечно, это он! И даже шрамы теперь стали видны отчетливей, хотя заросшая щетина, да одутловатое лицо почти срав-няли изъяны на его лице, и словно превратили того странного человека в незнакомца… А собственно, не мудрено забыть то, что произошло почти два месяца назад, если тебе это совсем ни к чему. Но вот только, кажется, кто-то сказал тогда, что у этого человека не всё в порядке с головой…

— С той поры, как вы отказали мне, я о вас постоянно думал, справлялся о вас! Вы ска-зали мне тогда правду, у вас есть дети…

— У меня есть и дети, и муж! — перебивая его, быстро проговорила Ника.

Она старалась уйти от этого странного мужчины, но он не отставая, шел следом за ней.

— Дети есть, а муж…Сейчас вы просто обманываете меня! У вас нет мужа, он уехал! Тихо засмеялся мужчина, и Нике почудилось что-то зловещее в этом тихом смехе.

— Отойдите от меня! — она рванулась вперёд, но мужчина успел её схватить за руку, и, притянув к себе, глядя сквозь черноту очков ей прямо в глаза, ставшими огромными от ужаса и страха, прошептал:- Боишься?

Он вновь тихо засмеялся, обдавая Нику гнилостным запахом больных зубов и тела.

— Не бойся, я не кусаюсь.

— Пустите меня! — закричала Ника, и, изо всех сил толкнула от себя страшное, дурно пахнущее лицо мужчины.

Мужчина, зашатавшись, выпустил руку женщины, но, опять засмеявшись, крикнул вслед, бросившейся бежать от него Ники:

— Я приду к тебе! Жди меня, милая!

Ника бежала по улице, ведущей к её дому. Она оглядывалась, прижимая правую руку к животу, отчего-то бьющемуся у ней по ногам. Подбежав к воротам, она долго искала ключ в своей сумочке, затравленно оглядываясь по сторонам.

— Такое странное ощущение, что все вымерли в этот вечер на улице. Даже машины, и те не проезжают по дороге. — думала она, лихорадочно шаря в сумочке.

Наконец она нашла ключ, и торопливо вставив его в маленькое отверстие в воротах, с облегчением почувствовала, как щелкнул замок. Ника промчалась по двору так быстро, словно за ней и в самом деле кто-то гнался. А, открывая дверь в дом, она опять оглядыва-лась, словно вот-вот сейчас из густых зарослей малины должен был выскочить кто-то ди-кий и ужасный. Захлопнув двери, закрыла их на крючок, и только тогда Ника перевела дух и обессилено села на стул.

— Боже, как страшно! — думала она, потирая руку, но вдруг, вспомнив о том, что мужчи-на держал её именно за эту руку, она брезгливо поморщилась, и бросилась в ванную.

Набрав воды, она принялась с ожесточением тереть мочалкой руки, шею, плечи, словно пытаясь убрать с себя всё, чего могло коснуться зловонное дыхание этого человека. Поду — мав, она окунула в воду голову, и с силой стала втирать в мокрые волосы шампунь, под-нимая в ванне белое пушистое облако пены.

Ника вышла из ванной, закутавшись, в свой любимый нежно-розовый халат, подарок Ана-толия. На голове её наверчена башня из полотенца. Неспеша она прошла на кухню, и вспомнила, что до сих пор ещё ничего не ела. А ведь за окном уже ночь, и в это время она обычно старается не кушать. Но сегодня она выбилась из графика, так что хотя бы чай, но надо выпить. Взяв чайник, она прошла на веранду, где стояла газовая плита. Зажгла кам-форку, поставила на огонь чайник, повернулась уходить, но вдруг что-то мелькнуло у неё перед глазами, и, обратив взор на темное окно, Ника закричала от ужаса. В окно веран-ды, расплющив о стекло, нос и губы, смотрел на неё тот самый, странный и страшный че-ловек.

— Ну, ты ждёшь меня? — услышала Ника вдруг хриплый голос.

— Нет, нет! Уходите! А иначе… — она отступала, с ужасом вглядываясь в окно.

— Что иначе? Ты позовешь милицию? — засмеялся мужчина, и постучал ногтем по стек-лу: — Вероника! Открой двери, я же люблю тебя!

— Нет! Убирайтесь отсюда, проваливайте вон! — завизжала женщина, и, заскочив с ве-ранды в прихожую, закрылась на задвижку.

Она прижалась к стене, прислушалась.

Было тихо, очень тихо! Только ребёнок в животе вдруг стукнулся головкой под самое её сердце, и мелко — мелко застучал, где-то сбоку, своей ножкой.

— Тише милый! Тише! — уговаривала Ника ребенка, и тот словно послушавшись её, утих.

— Неужели ушёл? — с надеждой подумала Ника.