Ула Сенкович - И придет новый день

Женщин за столом, как правило, оказывалось почти вдвое меньше, чем мужчин. Но гости приходили не за едой или флиртом, хотя это и придавало остроту беседе. В нашем доме царила атмосфера свободы, молодости и неограниченных возможностей для ума. Не знаю, было ли это связано со мной и моим иномирным восприятием действительности, но мне все время удавалось создавать напряжение в головах тех, с кем я сталкивалась. В хорошем смысле этого слова. Я подначивала, воодушевляла, восхищалась, требовала, и все это скорее неосознанно, чем с какой-нибудь явной целью. Мне просто нравился сам процесс творчества, материализация идеи из ничего. Искра, высекаемая желанием. Результат неожиданный и получаемый иногда совсем не там и не так, как хотелось.

Я не могла мыслить и воспринимать окружающее иначе, чем привыкла в моем мире, я была частью своего прошлого, мира моей материальности. А здесь люди думали и относились к окружающему по-другому. Так, как позволял им их жизненный опыт. И нам было не совместить и не объяснить друг другу эту разницу. Наверное мое подсознание игнорировало эти различия, уверяло меня, что все понятно, и что я ни во что не вмешиваюсь. Все-таки я невольно изменяла окружение. Просто фактом своего присутствия. Я была другая, осознавала я это или нет. И если мне говорили, что сделать что-нибудь этакое человеку не по силам, тут же, не подумав, уверенным тоном заявляла:

— Ну что за глупости! Да я совершенно точно знаю, что ты это можешь. Я это видела. Как сделать, не знаю. Все гениальное — просто. Иди и думай!

И все. Я же действительно видела многие вещи и даже держала в руках.

— Причем тут магия? Да не нужна для этого магия. У нас самих голова есть.

А поскольку мое прибытие из другого мира было решено не афишировать, то в кругу наших друзей установилась бесшабашная идея неограниченных возможностей для мыслящего разума. Мы объявили себя творцами.

На первый взгляд изменения были не особенно заметны. Все больше по незначительным мелочам. Отпустив пару замечаний за столом, что свечи совершенно не годятся для освещения, потому что коптят и должы быть очищены от примесей, на вопрос, как, по-моему, нужно освещать комнату, я тут же не задумываясь сообщила, что, конечно же, электричеством. Разговор за столом все время велся на несколько тем одновременно, так что не все услышали мое объяснение, что электричество — это такой светящийся стеклянный шар под потолком, который горит под напряжением. Прошу прощение за толкование, во-первых, я была пьяна, а во-вторых, в их языке нет подходящих понятий.

Последствия этого разговора проявились дней так через десять. Оказывается, свечи в Элании делались из животного жира с добавлением различных вяжущих веществ. Дома эльфов освещались, естественно, магическим огнем зеленоватого оттенка, но для людей это была недоступная роскошь. О том, что между химиками и недоучившимися магами разгорелось нешуточное состязание, кто круче в мастерстве, я узнала только по результатам.

Химики, работавшие под началом Тедира, перепробовали массу составов и добились чистейшего материала для изготовления свечей. Лучшие и самые приятные по запаху и внешнему виду были из пчелиного воска. Как и самые дорогие по изготовлению. Но они нашли также и другое вещество, которое я, не моргнув глазом, назвала парафином, просто за белый цвет, хотя у меня не было уверенности, что в этом мире существовала нефть, как и все, что с этим веществом связано. Свечи получились просто изумительные. Айден без раздумий предложил нам пустующий склад у реки и заявил свои права на долю в деле. Ол тут же запустил производство.

Но победа в турнире изобретателей досталась все-таки Бичу и Тедиру, который в конце концов переметнулся на сторону недоучившегося мага. Эта парочка поймала саламандру и подвесила ее в большом стеклянном шаре над столом. Бич имел уже печальный опыт общения с духом огня и наверняка провалил бы это дело так же, как и предыдущее. Не думаю, что Айден стал бы восстанавливать сгоревший дом за свой счет, но кузен Нады оказался способнее в науке приручения иноматериальных тварей. Саламандры действительно очень тщеславные существа. Не знаю, что уж там Тедир наплел этой зверюшке, но когда гости обнаружили сияющий под потолком шар и завопили от восторга, саламандра добавила яркости и решила у нас поселиться.

Следующим заметным прорывом в высшие материи стало изобретение новых музыкальных инструментов. Каюсь, промолчать я не смогла. Тедир притащил из города какие-то бандуры, которые он называл китанами и парочку барабанов. Янун был сразу же изолирован в конюшню, потому что поднятым грохотом не только доводил меня до нервного срыва, но что гораздо хуже — распугивал заказчиц. Там ему, ясное дело, скоро наскучило, и он переключился на струнные инструменты. Брат все еще расписывал мою спальню и в проделках младшенького не участвовал, так что у нас пока стояла относительная тишина. Струны из жил слишком легко рвались в нетерпеливых ручках юного Паганини. Но Янун не впадал в отчаяние, свято верил в свои силы и мечтал доказать братцу, что музыка намного круче, чем какая-то там мазня.

Тедир привел к нам своего приятеля из магической школы, не знаю насколько способного в магии, зато обладающего неплохим голосом и несомненным талантом в сочинительстве. С этого момента наши посиделки превратились в стопроцентно культурное мероприятие с музыкой, пением и танцами. Последнее уже усилиями Айдена. Выяснив, что я не умею танцевать, он без лишних слов прислал на дом учителя танцев, оплатив занятия на полгода вперед. Зачем ему это было нужно, я не знаю, сам он никогда не танцевал, но теперь у нас в доме открылся еще и танцевальный класс. Ушлые малолетки вступили в сговор с алчным Олом и продали право на участие в занятиях нескольким девицам по соседству. Партнеров мужского пола в доме слонялось достаточно, теперь еще и девушек прибавилось. Если честно, я и половины наших гостей не знала по именам.

За время моего пребывания в мире Ланет я повидала много музыкальных инструментов. Некоторые были похожи на цимбалы или домры. Были также вертикальные инструменты, очень напоминающие по внешнему виду арфы, но не берусь судить, отличались ли они от наших чем-нибудь. Никогда не была специалистом в данном вопросе. Местную арфу называли велеариа, и для игры на ней требовались кошачьи когти, чтобы извлекаемые звуки приобрели громкость и особый тон. Музыканты использовали специальные металлические накладки на ногти.

Китана больше всего напоминала мандолину, правда, не формой, да и играли на ней, положив инструмент на колени. Звуки, извлекаемые из китаны, были мелодичны и мягки. Но все это инструментальное богатство не могло сравниться по звучанию с привычной мне гитарой. О чем я как-то раз за столом и заявила. Разговор тут же переключился на качество струн. Форма и размер инструмента никого не интересовали. Все знали, что я приехала из свободных земель, мало ли на чем там играют в дремучих лесах. Но мое заявление, что струны из кишечника животных — это варварство и прошлый век, ясное дело не могло быть оставлено без внимания. Я помнила только, что струны должны быть крученые. "Да не знаю я из чего. Сами думайте."