Марина Ефиминюк - Магические узы

− Где я? − рявкнула я женским голосом лопоухому гоблину, сидевшему рядом и нахаль-но тянувшему кривые пальцы с длинными, как у барышни, изумрудными ногтями к коммуни-катору. Застигнутый врасплох сосед от конфуза хлопнул круглыми налитыми кровью глазен-ками и, прежде чем ответить, пару раз чмокнул губами:

− В кабаке.

− Ты слышал, − заявила я Ратмиру, − приезжай быстрее, а то меня скоро поколотят и от-нимут твой коммуникатор.

− Название кабака спроси, − за снисходительной улыбочкой Ратмир, похоже, виртуозно скрывал облегчение.

− Как называется? − снова вопросила я сурово.

− 'У утенка'.

− Птаха, ну ты и притон нашла! − недоверчиво покачал головой Ветров, услыхав назва-ние местечка.

− В приличное место в таком макияже меня бы не пустили, − скривилась я.

В ответ Ратмир только усмехнулся и подмигнул:

− Держись там, скоро буду.

Он отключился, и, нахмурившись, я грозно оглядела своих соседей, заставляя их при-тихнуть и замяться.

− Парень, ты потерялся? − с сочувствием пробормотал гоблин рядом, похоже, нацелив-шись на зеркальный аппаратик в надежде упереть его, лишь стоит мне моргнуть.

− Да! На коммуникатор не косись! − скомандовала я, уверенная, что прямо сейчас разразится драка.

− А что за цао тебя разул? − пристал сосед, как банный лист, вероятно, пытаясь меня, пришлого в злачном месте, заговорить. Раз разуть они меня уже не могли, так страстно желали поживиться дорогим аппаратиком. Вот прощелыги-то!

− Хочешь, − тут же спохватился жулик напротив, − мы сейчас тебе надыбаем боты. Глянь-ка, как тебе сапожки этого цао?− он ткнул коротким кривым пальцем в похожего на скалу тролля с размером ноги не меньше сорок пятого. Даже стало любопытно, как двое тщедушных лопоухих карликов собирались завалить на лопатки подобного качка. Обувка у не-го, аж зависть брала, была что надо, с острым носом и железными бляхами. Только вот великоватые.

− Боюсь, размерчик будет жать, − буркнула я, почмокав губами совсем, как настоящий гоблин. Тьфу, гадость! Еще немножко и голова действительно станет работать, как у натураль-ного ворюги!

Ратмир и впрямь появился скоро. Он вошел в низенькую дверь, пригнув голову, чтобы не удариться о притолоку. Спаситель постоял мгновение, оглядываясь, ловко обогнул полупья-ную нимфу, пытавшуюся броситься ему на грудь, и безошибочно подошел к нашему столику. Мои соседи уважительно примолкли, подняв на мужчину жалобные желтые зенки.

− Выжила? − усмехнулся он и громыхнул прямо на стол пару моих потрепанных боти-нок с отбитыми носами.

− Даже получила первые уроки разбоя, − отозвалась я, кивнув на притихших новопри-обретенных знакомых. Схватив обувку, неловко из-за округлившегося животика я согнулась и натянула ботинки на заледеневшие ступни, почувствовав ни с чем несравнимое блаженство. Господи, оказывается как мало человеку нужно, чтобы ощутить себя счастливым!

− Я выучила ругательство на гоблинском, − деловито заявила из-под стола, − сказать?

− Не стоит, − едва сдерживая улыбку, Ратмир следил за моей неуклюжей возней и скор-чившейся физиономией, когда, выныривая, макушка с острыми ушками чуть не треснулась об острое ребро столешницы.

Едва протискиваясь рядом с соседом, я хорошенько ткнула гоблина острым локтем в нос, и пройдоха с возмущением замычал, но ответить ударом на удар в присутствии высокого защитника с аггеловскими рожками в спутанных волосах побоялся.

− Нет, − настаивала я, дернув Ветрова за рукав, чтобы привлечь внимание, − послушай. Ты знаешь, что значит 'цао'?

Несколько голов мгновенно повернулись в нашу сторону, лишь заслышав страшное ру-гательство. На лицах публики нарисовалось недовольство и неодобрение, как будто я одним словом прокляла и притон, и всех, кто веселился в нем этим томным вечером.

− О да! − отозвался Ратмир, поспешно подталкивая меня к выходу из дымного зальчика, где над дверью светилась руна расточительства, призванная привлекать посетителей.

− Переведешь? А то они все время это повторяли, а мне было неудобно спросить, я ж, вроде, настоящий гоблин.

— Как-нибудь потом, — пробормотал Ветров. В его голосе прозвучал смех, и мне стало очень тепло.

Казалось бы, что в этом такого? Только вчерашняя обида стремительно таяла, как при-ближающийся к экватору айсберг. Наверное, стоило себя проклясть за женскую мягкотелость, и определенно не хотелось анализировать, отчего я так решительно быстро прощаю Ратмира и спускаю с рук форменные издевательства. Даже превращение в гоблина вместо человеческого парня меня больше не задевало, стоило Ветрову возникнуть рядом и по-книжному спасти меня от жуликов (ну то, что в притон я попала по его милости, опустим).

Уже выбравшись на улицу из дымного помещения и с блаженством втянув в легкие чис-тый холодный воздух, я полюбопытствовала:

− Как ты меня узнал?

Его рука, приятно согревая через рубаху, лежала у меня на плече. Сам жест казался за-щитным.

− А там кто-то был на тебя похож? − отозвался рассеянно Ратмир, ведя меня к неосто-рожно брошенному посреди дороги спортивному автокару с заведенным двигателем и зажжен-ными фарами. Складывалось ощущение, что, наплевав на сохранность дорогой игрушки, Вет-ров, стоило отыскать вертеп на тесных улочках, со всех ног бросился вытаскивать меня из лап кровожадных посетителей. Стоя в круге скудного фонарного света и попивая из глиняных бу-тылей сидр, на автокар уже навострила большие острые уши парочка отроков-троллей разбой-ного вида.

− Как минимум двое, − хмыкнула я.

− Не заметил, — отозвался Ратмир и вдруг выдал нравоучительную тираду, приличест-вующую университетскому преподавателю: — и не говори больше слова 'цао' в обществе, а то тебя заклеймят позором.

'… По-хорошему, эльфы слезли с деревьев всего с век назад. До этого их затейливые домики строились на дубах, выращенных волшебством до чудовищных размеров. В наши дни сохранились гравюры и пасторали живописных особнячков с фонариками, мезонинами и пуза-тыми балкончиками. На одном дереве-великане расселялись целые кланы, и скрывались боль-шие деревни.

В давние времена некоторые представители древнего народа за целую жизнь могли не ступать на землю и предпочитали перемещаться в соседние селения по тонким натянутым между веток подвесным мостикам. В качестве лирического отступления хочу заметить, что эльфы заговорили с остальными расами лишь по окончании Мировой войны, да и то, только потому, что началась дележка аггеловского имущества.

Дикие эльфы защищали свои территории луками и стрелами. В конце концов, в середине темных (средних) веков они так затерроризировали (приличное слово, отражающее понятие 'достали' в словаре я не нашла, а потому придумала сама) мирных путников, что картографы, составляя топографические описания местности, стали отмечать заселенные эльфами леса, как 'Территории враждебной народности'.