Баркер Клайв - Пятый доминион

- Вот видите, - сказал Люциус, - сколько у вас своей мудрости.

- Когда я уйду, ты сможешь сжечь весь оставшийся мусор?

- Конечно.

- Он хочет, чтобы мы очистили это место.

- Я могу начать прямо сейчас.

- А я вернусь в Пятый Доминион и закончу свои приготовления.

- Убежище все еще стоит?

- Да. Но я буду свершать ритуал не там. Я вернулся на Гамут-стрит.

- Прекрасный был дом.

- Он и сейчас по-своему прекрасен. Я видел тебя там на лестнице всего лишь несколько ночей назад.

- Дух там, а плоть здесь. Что может быть прекраснее?

- Слиться плотью и духом со всем Творением, - ответил Миляга.

- Да, вы правы.

- И это произойдет. Все - Едино, Люциус.

- Я не забыл этот урок.

- Хорошо.

- Но могу я попросить вас кое о чем?

- Да?

- Называйте меня, пожалуйста, Чикой Джекином. Я утратил очарование молодости, так что можно распроститься и с именем.

- Хорошо, Маэстро Джекин.

- Спасибо.

- Увидимся через несколько часов, - сказал Миляга и с этими словами сконцентрировался на своем возвращении.

На этот раз ни сентиментальные воспоминания, ни другие посторонние мысли не сбили его с курса, и со скоростью мысли он полетел назад - над Изорддеррексом, вдоль Постного Пути, над Колыбелью и погруженными во мрак высотами Джокалайлау, - пролетел над холмом Липпер Байак и Паташокой (в ворота которой ему еще предстояло войти) и в конце концов вернулся в Пятый Доминион, в дом на Гамут-стрит.

За окном был день, а в дверях стоял Клем, терпеливо ожидая возвращения Маэстро. Заметив первые признаки жизни на лице Миляги, он тут же заговорил, словно сообщение его не терпело и секундного отлагательства.

- Понедельник вернулся, - сказал он.

Миляга потянулся и зевнул. Шея и поясница побаливали, а мочевой пузырь был готов разорваться, но кишечник, вопреки мрачным предсказаниям Тика Ро, сохранил свое содержимое при себе.

- Хорошо, - сказал он. Поднявшись, он проковылял к каминной полке и, ухватившись за нее, принялся разминать онемевшие ноги. - Он привез камни?

- Да, привез. Но он вернулся один, без Юдит.

- Куда она, черт возьми, подевалась?

- Мне он не говорит. Она просила его передать тебе какое-то послание, и он сказал, что оно предназначается для тебя одного. Позвать его? Он внизу, завтракает.

- Хорошо, пришли его ко мне, пожалуйста. Да, и если можешь, притащи мне чего-нибудь поесть. Только, Бога ради, не сосиски.

Клем отправился вниз, а Миляга подошел к окну и распахнул его настежь. Последнее утро, которое Пятый Доминион встречал непримиренным, было в самом разгаре. Листья на ближайшем дереве уже успели поникнуть от жары. Услышав, как Понедельник шумно ринулся вверх по лестнице, Миляга обернулся, чтобы встретить вестника. Вестник появился с недоеденным гамбургером в одной руке и недокуренной сигаретой - в другой.

- Ты что-то хочешь сообщить мне?

- Да, Босс. От Юдит.

- Куда она подевалась?

- В Изорддеррекс. Это часть того, что я должен вам передать.

- Ты видел, как она отправилась?

- Нет. Она велела мне выйти и подождать снаружи, ну я и послушался.

- А другая часть?

- Она сказала мне... - Он скорчил мину, выражавшую всю степень его сосредоточенности. - ...чтобы я сказал тебе, куда она отправилась, и это я уже сделал, а потом она сказала мне, чтобы я сказал тебе, что в Примирении таится опасность, и ты не должен ничего делать, пока она не свяжется с тобой снова.

- Таится опасность? Она так сказала?

- В точности ее слова. Без обмана.

- A у тебя есть какие-нибудь представления о том, что она имела в виду?

- Нет, Босс. Хоть обыщи меня. - Он вгляделся в самый темный угол комнаты. - Я не знал, что у тебя есть обезьяна, - сказал он. - Ты привез ее из путешествия?

Миляга посмотрел в угол. Отдохни Немного, судя по всему, прокравшийся в комнату ночью, тревожно смотрел на Маэстро.

- Она ест гамбургеры? - спросил Понедельник, опускаясь на корточки.

- Можешь попробовать, - ответил Миляга рассеянно. - Понедельник, это все, что сказала Юдит: таится опасность?..

- Все, Босс. Клянусь.

- Вы вошли в Убежище, и она сразу же сказала тебе, что не хочет возвращаться?

- Не-еет, она там долго валандалась, - сказал Понедельник, строя рожи мнимой обезьяне, которая покинула свой угол и двинулась к протянутому гамбургеру.

Он хотел было подняться, но обезьяна оскалила зубы с такой яростью, что он передумал и просто протянул руку как можно дальше, чтобы не подпускать тварь к своему лицу. Приблизившись, она блаженно втянула в себя запах гамбургера и, подняв крошечные лапки, с неподражаемым изяществом взяла кушанье.

- Ну, так рассказывай, - сказал Миляга.

- Ах да! Так вот, когда мы туда завалились, там был один придурочный, ну, она и стала с ним трепаться.

- Она знала этого человека?

- Да, точно.

- И кто это был?

- Забыл имя, - сказал Понедельник. Увидев, как Миляга нахмурил брови, он начал протестующе оправдываться. - Это не входило в послание, Босс. А иначе я бы обязательно запомнил.

- Все равно вспоминай, - сказал Миляга. - Кто это был?

Понедельник выпрямился и нервно затянулся. - Никак не могу вспомнить. Там, знаешь, все эти птицы, пчелы, ну и всякое такое. Я толком ничего и не слышал. Имя какое-то короткое, типа Дрын или Даун или...

- Дауд.

- Точно! Оно самое! Это был Дауд. И на нем живого места не было.

- Но он был жив.

- Да, недолго. Ну, как я сказал, они там трепались.

- И после этого она сказала, что отправляется в Изорддеррекс?

- Точно. Она сказала, чтобы я отвез тебе камни и передал послание.

- И то, и другое ты исполнил. Спасибо тебе.

- Рад стараться, Босс, - сказал Понедельник. - Я больше не нужен? Если понадоблюсь, я на крыльце. Жара будет охренительная.

Он загрохотал вниз по лестнице.

- Дверь закрыть или оставить открытой? - спросил Отдохни Немного, поедая гамбургер.

- Что ты вообще здесь делаешь?

- Я почувствовал себя так одиноко, Освободитель, - принялся канючить он.

- Ты обещал полное повиновение, - напомнил ему Миляга.

- Ты не доверяешь ей, ведь правда? - сказал Отдохни Немного в ответ. - Ты думаешь, что она смылась, чтобы встать на сторону Сартори.

До этого момента подобные мысли не приходили ему в голову. Но теперь, будучи произнесенным вслух, это предположение не показалось ему таким уж маловероятным. Юдит призналась в своих чувствах к Сартори в этом самом доме, и, вне всяких сомнений, она верила, что он отвечает ей пламенной любовью. Возможно, когда Понедельник отвернулся, она просто-напросто выскользнула из Убежища и отправилась на поиски отца своего ребенка. Если это действительно так, то ведет она себя на редкость парадоксально. Ну не странно ли бросаться в объятия человеку, врагу которого она только что помогла подготовиться к победе? Но сегодня не тот день, чтобы тратить время на разгадки подобных головоломок. Что сделала, то и сделала, и Бог ей судья.