Константин Кривчиков - Когда дует ветер

С тех пор несчастный охотник все ищет восьмую каплю, но так и не может ее найти. Иногда ночью люди видят, как он бежит по небу, пытаясь поймать звезду. Но разве ее поймаешь?

После рассказа отшельника Павуш долго молчал в задумчивости. Наконец, произнес:

— Странный он, этот Охотник.

— Почему?

— Пришел бы к людям, нашел себе невесту и стал бы счастливым.

Отшельник ничего не ответил. Он смотрел на небо и на глазах его блестели слезы, которых не видел мальчик.

— Может быть, ты и прав, Павуш… А сейчас полезли в землянку. Я там с осени не был. Поедим и спать завалимся. До утра все равно делать нечего.

Неслышно ступая по траве, ариг приблизился к молухе. Над стойбищем стояла тишина — обитатели племени уже давно угомонились в своих жилищах и только в центре стойбища, там, где располагалась хижина вождя, горел костер. Рядом сидело четверо воинов-охранников. Периодически, в зависимости от приливов энтузиазма, они, разбившись на пары, с факелами обходили стойбище по периметру и снова возвращались к костру.

Пригнувшись, ариг подкрался к кусту орешника рядом с жертвенными столбами, вкопанными полукругом около большого овального камня, на котором расчленялись, приносимые в жертву, животные. Людей казнили прямо у столбов, обычно перерезая горло специальным ножом, а затем на камне вырезали сердце и печень. Но человеческие жертвоприношения практиковались 'лосями' редко. Кроме ежегодной жертвы, после разлива реки, иногда на молухе казнились пленные воины, захваченные в стычках с враждебными племенами.

Данула привязали к центральному столбу — всего их было семь, по количеству звезд в созвездии Лося, которое полагали своим покровителем все гарты. В день осеннего равноденствия, считавшегося у гартов одним из главных праздников, к столбам привязывалось семь жертвенных животных.

Чтобы не пугать мальчика, ариг сначала негромко позвал его:

— Данул, это я, Хран. Слышишь меня?

— Да, — сдавленным шепотом отозвался мальчик.

— Сейчас я тебя освобожу.

Ариг на цыпочках подобрался к столбу и, присев, начал перерезать веревку. Вдруг, одновременно с нескольких сторон, из темноты возникло с полдюжины гартов с копьями наперевес. Через несколько мгновений они окружили Храна, взяв его кольцо. Ариг поднялся на ноги — он попался в хитроумно организованную кем-то западню.

Из-за ближайшей к молухе хижины появились две человеческие фигуры, одна из них держала в руке факел. Фигуры приблизились, и Хран узнал вождя и колдуна. На лице Ираса змеилась довольная улыбка, а Рунат, наоборот, выглядел угрюмым и озабоченным. Остановившись в нескольких шагах за цепью воинов, вождь с осуждением произнес:

— Эх, ты, Хран. И тебе лесовичка голову задурила. А такой воин был.

— Пусть скажет, где ведьма, — подал голос Ирас.

— Скажи, где Олия прячется? — спросил Рунат.

Ариг молчал.

— Хран, послушай меня, — в голосе Руната появились несвойственные ему просительные нотки. — Скажи, где ведунья. Ты же знаешь, где она. Она нам очень нужна. Сейчас, сегодня.

Ариг продолжал молчать.

— Помоги мне, Хран. Мы же с тобой почти, как братья, — голос у вождя подрагивал, он волновался. — Помоги схватить ведунью. И я тебя прощу. Она тебя одурманила, я знаю, она на все способна. Убьем ее и все останется, как прежде.

— Я не помогу тебе, Рунат, — тихо, но твердо отозвался ариг. — Мы с тобой никогда не были братьями. И у меня больше нет брата. Как и у тебя.

— Да что его спрашивать, — злобно прошипел Ирас, высовываясь из-за плеча Руната. — На огне пытать надо, все скажет.

— Подожди, Ирас, — вождь поднял ладонь. — Хран, в последний раз тебя прошу. Поможешь мне?

— Нет, — резкий ответ прозвучал, как удар плети. Крылья носа арига раздулись.

— Взять его, — приказал вождь.

Воины опасливо сделали по полшага вперед, сужая круг. Хран грозно поднял руку с ножом, показывая, что без боя не сдастся. В это время, один из воинов, стоявший сзади арига, ловко метнул палицу ему в голову. Хран покачнулся и рухнул на землю.

Первым к упавшему изменнику подбежал колдун, наклонился, светя факелом.

— Ну, что с ним? — с нетерпением спросил Рунат.

— Вроде ды-ышит, — неуверенно протянул Ирас и со злостью посмотрел на воинов. — Я же предупреждал, дубины стоеросовые, чтобы брали живьем. Как теперь его допрашивать?

Почти всю ночь Олия просидела в кустах, невдалеке от старого дуба, обозначенного, как место для встречи. Вот уже и солнце зашло, уступив место звездам, вот уже и 'лоси' утихомирились, перестав блукать по стойбищу, вот уже и караульные совершили первый обход, освещая себе путь факелами… Тут волнение Олии наросло до предела. Она понимала — чем позже ариг приведет Данула, тем меньше у них будет шансов до утра добраться до леса и спрятаться там. Но ариг все не шел, и Олию охватили дурные предчувствия. Она не верила в то, что Хран мог ее обмануть — ведунья неплохо разбиралась в людях и понимала, что такие люди, как Хран, не обманывают и не убивают со спины. Если бы по каким-то причинам ариг не смог освободить Данула, он бы все равно пришел к ней и рассказал, в чем дело. А раз арига нет, значит, что-то случилось непосредственно с ним.

Олия не видела, что происходит на молухе, потому что обзор перекрывали хижины. Заходить на территорию стойбища она боялась, из-за того, что там бродили доберы. Кроме того, она опасалась разминуться с аригом, если он приведет Данула.

Так ведунья и просидела почти до самого утра в кустах, не решившись ни на какие действия. А когда со стороны равнины, на востоке, начало алеть, Олия впала в отчаянье. У нее даже возникла мысль вернуться в стойбище и попросить гартов об одном, чтобы ее привязали рядом с сыном. Тогда она, хотя бы, как-то сможет поддержать его перед смертью. Но из подслушанного в хижине вождя разговора она поняла, что ей колдун приготовил особую казнь на костре. Мысль о том, что ее могут убить раньше, и Данул увидит, как его мать сжигают в костре, показалась ей невыносимой.

Со слов арига Олия знала, что ритуал жертвоприношения начнется после полудня, а ему будут предшествовать еще какие-то ритуалы. Не представляя, как поступить, лесовичка решила спрятаться в соседней роще, подальше от стойбища, и там еще раз все обдумать. Но, устроившись под разлапистой лиственницей, женщина сама не заметила, как ее сморил сон. Ведь она толком не спала последние несколько суток, начиная со дня пленения…

Ее разбудили негромкие голоса. Сначала Олие почудилось, что она видит сон. Ведь один из голосов, принадлежавший мальчику, до боли напоминал голос ее старшего сына Павуша. Откуда здесь мог появиться Павуш? Конечно же, это во сне! Олия не хотела просыпаться, потому что сквозь сонный морок понимала, что стоит открыть глаза, и голос сына исчезнет. А ей так хотелось его слушать и слушать. Но внезапно мальчик громко засмеялся совсем рядом, почти над ухом, и ведунья усилием воли приоткрыла глаза, потому что смех звучал уж слишком правдоподобно. Такого просто не могло быть! И почти тут же она отчетливо разобрала слова, произнесенные мужским голосом: 'Не смейся, Павуш, в жизни и не такое бывает'. Павуш? Ну, нет уж! Пусть даже с ней Черух шутки шутит, но она должна разобраться!