Татьяна Турве - Испытание на прочность

— Новое, — с довольным блеском в глубине зрачков подтвердил отец. Давно меня муза не посещала, года два или больше. Я-то уже и забыл, как она выглядит. А тут как прорвало — представь, всю ночь напролет писал!

— Здорово, — без всякой зависти отозвалась Янка, сама себе удивилась. (Если честно, то раньше она немного завидовала отцовскому стихотворному таланту, думала: ну почему же он ей не достался?.. Когда Ярику передался по наследству, тот пишет с недавних пор песни на собственные мелодии и сам же их исполняет под гитару — это еще лучше… А ей, думала, не передался, несправедливо все это! Зато теперь все встало на свои места: надо только обождать, пока папа закончит со своими новыми стихами, и тогда она сразу же покажет ему скромные плоды своего собственного творчества. Интересно, что он скажет?..)

— Ты почитай, — прервал ее мысленные рассуждения папа, и Яна послушно принялась читать, чтоб его не обидеть. Опус назывался поэтично и не без оригинальности: "По поводу шести венков сонетов за год".

"Испив с утра пакет кефиру,

Протер от пыли свою лиру.

И всем Волошиным назло

Сонетов бряцнул я кило!

Легко так, нехотя, шутя,

Пространство мыслью не коптя,

В охотку, в шутку и в забаву

Снискал себе земную славу.

Своею славой потрясен,

Утратил я покой и сон,

Лишь вдохновение бездонно —

Спешу, пишу сонетов тонну.

В сердцах вскричал Максимильян:

"Я пред тобою мальчуган!

Как Петр Великий на коне,

Таким в веках ты мнишься мне."

— Классно! А где сонеты? — потребовала Янка, по-детски радуясь замечательным стихам. (Нет, все-таки ей до папы еще далеко, это однозначно!)

— Вам сонеты? Держите, на выбор! — залихватски присвистнув, как мальчишка, папа протянул ей растрепанную стопку листков, исписанных его неразборчивым докторским почерком. Яна выхватила один из середины:

"Разыгралась осень

В серебре волос,

Нитей новых проседь

Ветерок принес.

В серебре тех нитей

Жизнь несется вскачь.

Лето не продлится,

Хоть кричи, хоть плачь.

Затянулась тучами

Неба синева

И уже не мучают

Прошлые слова.

Осень расшалилась,

Забурлила кровь.

В листьях желтых скрылась

Поздняя любовь."

"Про кого же это, неужели про маму? Вряд ли… У него уже есть другая женщина, — ослепило молнией ужасное в своей нелепости открытие. — Потому он и домой не хочет возвращаться, это логично. Говорили же вчера по радио, что у нас в городе одиноких женщин в два раза больше, чем мужчин… Мужики все нарасхват. Что же теперь делать, как всё исправить? Может, еще не поздно…"

Папа уже ушел, когда Яна вспомнила, что так и не показала ему свои стихи. "Ну и ладно, — решила не без некоторой обиды. В мыслях была полная сумятица. — Все равно ему сейчас не до меня, голова другим занята!"

Но на том неожиданности сегодняшнего дня себя еще не исчерпали: сразу же после папы почтил своим светлейшим визитом Ярослав. Помыкался с минуту по Янкиной комнате, щелкая по расписным вазам на подоконнике и с деланным интересом рассматривая знакомые с юных лет книги на полке у окна, пока не перешел к делу:

— Ты третий глаз себе как открывала?

— А что, и ты хочешь? — не сдержавшись, хихикнула Янка — вот это что-то новое, дожили!.. Брателло насупился, зыркая на нее исподлобья: ишь ты, какой трепетный! А как по ней проезжается танком, так это ничего, в порядке вещей. — Да никак не открывала, он вообще-то сам открылся.

— Что ты для этого делала? — не отставал брательник. В глазах его светилась такая решимость и ничем не прикрытое упорство, что Яна растерялась: да что это вдруг на него нашло?.. Вот вам и здрасьте, попробуй сейчас компактно в двух словах изложить, что именно она делала все эти прошедшие месяцы! С другой стороны, если он наконец-то всерьез заинтересовался эзотерикой и прочими духовными делами, то нельзя его отталкивать. Надобно всячески поддержать, протянув дружескую руку, и направить в нужную сторону — это Янкин прямой гражданский долг, можно сказать.

— Знаешь что? Вот тебе книжка, лучше начать с нее, — и выудила из-под подушки давешнюю брошюру про фиолетовое пламя. — Очень сильная вещь, рекомендую! Если что-то будет непонятно, спрашивай.

Брателло неопределенно пожал плечами, покрутил в руках книгу, изучая ее со всех сторон, что-то неразборчиво буркнул себе под нос и удалился. Хоть бы спасибо сказал, бескультурщина!

Янка уже час, не меньше, прочно висела на телефоне, Володя прислушался к невнятному бормотанию из-за двери. Услышать бы хоть краем уха, о чем она секретничает — может, отпустит тогда эта смутная необъяснимая тревога, что накатила после ее звездных фантазий. (Давненько уж с ним не приключалась этакого мандража, места себе найти не может.) Если быть совсем уж точным, то лет десять не приключалось, с тех самых пор как перестал заниматься "всякой эзотерической ерундой", цитируя Марину дословно.

"Если без всякой внешней причины по спине пробегает холодок и охватывает необъяснимый страх — это признак, что что-то происходит в пространстве. Что-то невидимое глазом, но от этого не менее важное. У новичков это часто бывает реакцией физического тела на непривычную энергетику Учителя…" — эта неизвестно откуда выплывшая мысль стала последней каплей, Владимир рывком рванул на себя дверь дочкиной комнаты, ожидая увидеть… Вряд ли бы он сумел ясно сформулировать, чего именно опасался, столько противоречивых сумбурных мыслей пронеслись за доли секунды в голове! Он не успел ухватить ни одну из них: Янка лежала на животе прямо на полу, на ворсистом светло-голубом коврике, что изначально предназначался для кота, и расслабленно болтала ногами. Гаврюха в томной позе растянулся рядом, по-братски деля с малой остаток своего законного коврика.

Идиллическая картина. Но то, что дочка при этом говорила, не лезло ни в какие ворота. Он в мгновение ока внутренне подобрался:

— Понимаешь, я точно не знаю: или это моя память, или Хроники Акаши, — глубокомысленно наморщив лоб, вещала в трубку Янка, выделывая пятками в воздухе замысловатые вензеля.

На том конце провода немного помолчали, затем кто-то — по голосу Володе почудилось, что Юлька — деловито и громко переспросил:

— Чего? А теперь ещё раз, для слушателей второго канала!

— Хроники Акаши, — Янка старательно подула в трубку и принялась разъяснять подробно, потихоньку входя в раж, пока не начала размахивать в такт свободной от трубки рукой. Гаврюха следил за ней прищуренными серо-зелеными глазами. — Это вроде космического Интернета, куда записывается все, что происходит на Земле, полная информация обо всех прошлых и настоящих событиях. Да и не только на Земле, наверно… Но это сейчас не важно. Представляешь, у каждого из нас есть как бы своя страничка в этом Интернете и там записано всё-всё — мысли, поступки, настроения… Кто кого любил, кто кого ненавидел, всё обо всех жизнях. И сегодняшний день тоже, представляешь? Мы с тобой разговариваем, а он там автоматически записывается!