Ирина Булгакова - Черный завет. Книга 2

Разбойник подхватил стул, намериваясь бросить его в окно. Но осуществить задуманное не успел. Железные когти с легкостью отточенного лезвия вспороли беззащитную спину.

Демон подошел к двери и рыхлое, потерявшее целостность формы дерево пропустило его на крыльцо.

Гелион поспешно прятался за холмами и не успел — все кончилось раньше, чем на землю опустилась ночь.

Демон убивал со вкусом, с вдохновением. Так застоявшийся в конюшне жеребец с пьянящей радостью подставляет бока порывам свежего ветра. Крылатая тень, обагренная светом заходящего Гелиона, пронеслась по закоулкам хутора, и всюду живое становилось мертвым.

У площади, в сарае, где обосновались несколько десятков разбойников, демона ждали. У входа в бревенчатый сарай застыли лучники. Крепкий рыжий мужчина не стал дожидаться, пока демон подлетит ближе. Коротко взвыла стрела, пущенная в смуглую обнаженную грудь. Демон не стал отмахиваться — его просто не оказалось на том месте, куда летела стрела. Крик разочарования вырвался из десятка глоток. Выпущенные стрелы разлетелись веером, не причинив демону вреда.

Рыжий разбойник торопливо заряжал очередную стрелу. Глаза его рыскали по площади, отыскивая демона. Он далеко смотрел — демон возник рядом с ним, держа в руке так и не пущенную стрелу.

— Ах ты, — только и сказал рыжий, когда демон недрогнувшей рукой всадил стрелу ему в грудь. Так, что железный наконечник вышел с другой стороны. Рыжий качнулся и стал оседать.

Разбойников, занимавших оборону рядом с рыжим как ветром сдуло. Отталкивая друг друга плечами, они замешкались в дверях сарая.

— Двери! Держи двери!

— Бревном, бревном подпирай!

— Не пройдет демонское отродье — у меня оберег!

— Алебарду мне! Где моя алебарда?

Крики двоились, множились и вдруг установилась тишина.

Демон не заставил себя долго ждать. Стены не стали для него преградой. Сквозь окна, двери, сквозь крышу вливались, втекали сотни демонов. Множественный и единый, он был повсюду.

— Нет! — кричал Кириан, баюкая у груди раненную руку. Как будто пытали его, требуя открыть что-то важное. Он так и умер со сломанной шеей, навеки унеся тайну в могилу.

Со всех сторон в демона летели заточенные копья, топоры, алебарды. Задрожали, вонзаясь во все, что угодно, только не в того, кому были предназначены.

Через весь сарай, сшибая на своем пути застывших в страхе разбойников, пролетел огромный чернобородый человек и с глухим стуком ударился о стену. Голова его лопнула как гнилая тыква и дух, освобожденный от бренного тела поглотила Тьма.

Осознав никчемность оружия, люди накинулись на демона скопом, готовые рвать на части, зубами отвоевывая у неизбежного рока собственные жизни.

Забрызганные кровью окна дробили на части свет, проникающий со двора. И люди, с ярким чередованием светотени казались лишенными целостности. В отличие от залитого золотистым сиянием демона. Крылья распахнулись, задевая концами бревенчатые стены. Демон раскрыл объятия, как добрый отец принимая заблудших детей под свое крыло. Только вихрящаяся у его ног воронка мешала людям приблизиться. Зацепила черноволосого парня, судорожно цепляющегося за край обломанной доски, поволокла, потащила. Раскрутила, вывернула наизнанку, заливая пол дымящейся густой кровью.

Нестерпимо долго, на одной ноте визжал огромный мужик, так и не выпустивший из рук кривой заточенной сабли. И кромсал, кромсал в общем водовороте тела товарищей. Ломались кости, со скрежетом гнулось железо. Живой круг из людей понесся поверху. Визжащий, изрыгающий проклятья, мольбы, стоны — он скоро стих.

Как прелюдия перед дождем, тихим шорохом наполнился сарай. Дождь и пошел вскоре. Кровавые капли срывались вниз, с шипением прожигая доски. Круг из останков человеческих тел обрушился вниз — и содрогнулся сарай, принимая невиданную жертву.

В центре круга стоял демон, бережно расправив крылья. Хрупкие руки, перетянутые узлами мышц, прижимали к груди тяжелый, густой воздух.

Стоны затухали. Сарай, заполненный телами, погрузился в темноту — предвестницу близкой ночи. Демон застыл посреди кровавого мрака — широко открытые крылья касались стен.

— Прошу… милости прошу…

По полу, ощетинившемуся вывороченными из досок гвоздями, скользя в лужах собственной и чужой крови, полз парень. Худые руки тянулись в последней мольбе.

Демон не ведал пощады. Он приблизился к парню. Васильковые глаза лучились грядущим откровением. Сильные руки на миг чувственно прижали темноволосую склоненную голову к бедру, чтобы в следующий миг свернуть шею.

Распахнутые двери выпустили демона на свободу. Отдавшись порывам ветра, он купался в лучах заходящего Гелиона. Крылатая тень накрыла сарай. Демон поднимался все выше. Испуганная небесная твердь как выкуп поспешно бросила к ногам парящего демона и хутор, окруженный частоколом, и поля, внимающие ветру, и блестящую речную гладь, чистым лезвием вспоровшую пространство между двумя холмами.

На разбойничьем хуторе установилась тишина, изредка нарушаемая тревожным ржанием коней и пронзительным лаем собак. В тех звуках, что принесла с собой ночь, не было ничего из того, что указывало бы на присутствие людей.

Роксана ошибалась, полагая, что сможет передохнуть, как только выйдет из комнаты. В сенях ее встретило то же кровавое месиво. Она стрелой вылетела из дома, с грохотом закрыв за собой дверь. Некоторое время стояла, вдыхая полной грудью свежий воздух.

Было темно. На небе зажигались первые звезды. Никакая сила не заставила бы девушку вернуться в этот дом за огнем. На фоне звездного неба угадывалась темнота соседнего сруба. С трудом Роксана отыскала дорогу — так и шла, выставив перед собой руки, пока не уперлась в стену.

Девушка ожидала чего угодно, но в соседнем доме ее встретила тишина. В открытой печи еще тлели угли. На подоконнике — долго искать не пришлось — обнаружился ночной фонарь. Ничего не стоило выудить свечу из-под стеклянного колпака и запалить от углей.

Их было двое. Огромный человек лежал на спине, задрав к потолку черную бороду. И парень, так и не сумевший подняться с лавки в углу, стеклянно таращился на свет свечи.

Роксана замерла, вытянув руку с фонарем. Ей показалось, что мертвецы выжидали, заманивая ее вглубь комнаты, чтобы тотчас наброситься, разрывая на куски. Время шло, но в ночную тишину врывался лишь далекий лай собак. Тогда осторожно, боясь потревожить покойников, девушка вышла из дома.

Горящий фонарь давал мало света. В скудном освещении заметна была каменистая дорога, залитая черной кровью, оружие, отброшенное в сторону. И трупы, трупы. По памяти отыскивая дорогу на площадь, Роксана рассудила, что Леон нуждается в ее помощи больше нежели кочевник. Если довелось ему выжить.